с улицы солнечных лучей.
– Все закончилось, Реймонд, – сказал он мне. – Все теперь хорошо.
Месяц спустя
Шон таскал канистру с бензином то туда, то сюда, пытаясь смириться с тем фактом, что когда-то усердно выполненная им работа теперь идет насмарку.
– Ну вы даете, босс! – уже в который раз восклицал парень. Такого несогласия с руководителем от него было обычно не услышать. – Мы же лет пять, в сумме, на все потратили! Ну, не меньше же!
– Все в порядке, Шон, – смеялся Оуэн. – Честное слово, не переживай так сильно. Эта развалюха того не стоит.
Я наблюдал за происходящим с улыбкой, стоя чуть позади Джереми, потому как не хотел слишком уж смущать его своим громким поеданием чипсов. Вся команда клуба «Hide and Seek» сегодня была здесь. Но для пущего веселья со своей стороны я пригласил Джима и Энни. Первый отлично помог нам с разбором вещей на втором этаже и теперь отдыхал на солнце у ракитника, увлеченно болтая со своей невестой.
– Пикник на пепелище, – усмехнулся я. – Вот мы придумали, да?
– Вполне логичный конец, Боузи, – подмигнул мне О, слегка оборачиваясь в мою сторону. – Ох, не портил бы ты свой желудок! Прислушайся к старшим. В машине есть нормальная еда, я же все взял.
– Ой, отстань, дядь, – отмахнулся я и шутливо повернулся к нему спиной, продолжив есть снэки вдвое быстрее.
Заменить «деда» на «дядю» было не так уж и сложно.
Я предложил избавиться от особняка МёрМёр в тот же день, что мы восстановили связь с Оуэном. Он, к своему удивлению, согласился на это без каких-либо оговорок.
«Я думал об этом, – рассказывал он мне месяц назад. – Но не решался, потому что боялся осквернить память Реймонда. А если это твоя инициатива – другой разговор».
Джереми рассказал мне, что нашел нужный дом вскоре после того, как его выписали из больницы. Правда, для того, чтобы вернуть себе право собственности, ему пришлось подождать какое-то количество лет. Все было не так просто, как мне казалось: за неимением заинтересованного владельца, эта территория стала достоянием местного управления. Чтобы присвоить МёрМёр себе, Оуэн скопил прилично денег и подал в суд.
После успешного разрешения вопроса, он приставил к особняку охранника и принялся зарабатывать на реставрацию. Правда, тогда его дела пошли в гору: первый паб «Сэмми» приносил приличную прибыль, и он смог развивать бары по франшизе, оккупируя брендом весь город.
Его стремление к абсолютной театральности происходящего буквально требовало возведения настоящих декораций. Комнату племянника он восстанавливал в качестве живого памятника, а потом увлекся и с усердием принялся за остальное пространство. Он успел восстановить практически весь второй этаж, заполняя углы достоверными артефактами из прошлого или элементами интерьера, максимально похожими на них.
При подготовке второго уровня особняка к отделке именно Шон обнаружил продуктовый склад за забитой вековыми досками дверью. Он был приставлен к команде нанятых рабочих как доверенное лицо и контролировал аккуратность процесса ремонта. На тот момент, когда лифт был вскрыт преданным управляющим, о дальнейшей судьбе Рея после пропажи Джереми все еще не знал.
«Он позвонил мне, будучи огорошенным находкой, – делился со мной Оуэн. – Я, конечно, рассказывал ему историю. Говорил все, что помнил, с деталями, как самому близкому другу, которым он, на самом деле, для меня теперь и являлся. Но он все никак не мог поверить до конца. Однако, когда он увидел это чертово блюдо из-под пирога на косточках, в его сознании что-то перевернулось».
«Скелет в шкафу», а точнее «в лифте», травмировал и самого дядю до глубины души. Именно тогда он бросился и на поиски мелочей, игрушек, что принадлежали мальчику. Открывшаяся правда не успокаивала его воспаленное сознание, а лишь усиливала вину.
Затем нашли дневник под лестницей. О нем Джереми вспомнил, когда переслушивал кассеты из архива больницы. Казалось, что тогда он окончательно помешался, потому как вглядывался в каждого подростка на улице, что был схож чертами с ребенком Бодрийяров.
Он обратился к частным специалистам, и те не подтвердили страшный диагноз, которым мужчину заклеймили в молодости. Но дали дельный совет – отрефлексировать суть вопроса самым что ни на есть нелепым способом. Так, чтобы контекст трагедии ассоциировался с чем-то другим.
Именно тогда, открывая свой ночной клуб, он использовал этот прием и присвоил заведению название «Прятки».
Несмотря на то что огонь был, с моей точки зрения, самым верным решением с точки зрения устранения главного триггера, некоторые винтажные вещицы мне было очень жаль. А потому, разобрав все старье до единого кусочка, мы приняли единогласное решение, что остаток прошлого будет храниться в «Исповеди» как в единственном, почти безболезненном памятнике того, что пришлось пережить старшему сыну Николаса и Ангелины Бодрийяр.
– Кажется, все! – слышался откуда-то сверху голос Гордона. – Можем устраивать файер-шоу, ребятки.
– Ну все, я пошел, – Шон закрыл лицо руками и покачал головой.
Когда охранник спустился вниз, мы развели костер на крыльце дома.
И после наблюдали за тем, как трагедия занимается очищающим пламенем.