– Эй, Дэвид, – крикнул Павел. – Это я, Веласкес.
Ему показалось или тень возле гаража шелохнулась? Приютские привычки давали себя знать: если даже только кажется, что кто-то приготовил подлянку, жди, она обязательно случится. Карабин остался в байке, но пистолет привычно висел на поясе – в поездках за город оставлять оружие вне досягаемости рук не рекомендовалось, и дело было не только в опасных животных и птицах, но и в маргинальных личностях, которые в джунглях возле дорог или в горах себя неплохо чувствовали.
Он достал телефон – на экране светилось сообщение, что связь возможна только с экстренными службами: какой-то дурацкий закон района запрещал посторонним тут названивать. Клапан кобуры откинулся, и рукоять «глока» легла в руку. Пороховое оружие не такое незаметное, как магнитное, но стреляет не хуже. Правда, зарядов меньше, зато не надо менять батарею и беспокоиться, что пистолет могут дистанционно взломать.
– Дэвид, я захожу. – Павел приготовился выбить дверь ногой, он одновременно следил за домом и за тенью у гаража, та не двигалась. Перчатки он снимать не стал, тонкий материал отлично передавал тактильные ощущения.
Дверь выбивать не пришлось, она открылась от слабого толчка. Включив на пистолете фонарь, парень дотронулся до шлема, опуская забрало из прозрачного металла, в поле зрения появилось перекрестье прицела. Бойцы вживляли себе такое в череп, у мага модификанты не приживались, но встроенное оборудование работало отлично. Включилась инфракрасная подсветка – незаменимая вещь в темное время и практически бесполезная тогда, когда температура на улице почти равнялась температуре человеческого тела. Темнота не помогла, на гараж хозяева тратиться не стали, недешевая отражающая краска пошла на дом, так что кирпичные стены постройки за день сильно нагревались и часть тепла отдавали только к утру.
Сначала он подсветил цель у гаража – там было пусто. С новой раскрашенной зеленым картинкой трудно было понять, осталась тень или нет, фонарь выхватил деревья и кирпичную стену с баскетбольным кольцом. Процессор достроил картинку, изображение приняло привычный вид, но никого на ней не было. Зайдя в дом, Павел плотно прикрыл дверь, проверил замок – тот запирался изнутри нажатием кнопки, а разблокировался ладонью хозяина и специальным кодом. Код он помнил, пять цифр, месяц и год рождения третьего ребенка Дэвида. Теперь, если кто посторонний захочет выйти, ему придется попотеть.
Холл был практически пуст: небольшой диван, столик и стойка с обувью; направо шли три спальни, а налево, там, где горел свет, большая столовая с кухней, барной стойкой и электрокамином. Из холла люк вел в цокольное помещение, он был заперт, Павел переставил на него столик, теперь, если кто решит оттуда выбраться, обязательно нашумит. Шагнул влево. Столовая тоже была пуста, в том смысле, что никого живого там не было, правда, и мертвых тоже, и поначалу Павла это успокоило, мало ли куда Дэвид вышел. Но потом он увидел на барной стойке пластинку телефона.
Со стороны спален послышалось шуршание, парень притаился, а потом не торопясь двинулся обратно в холл, по пути включая свет. У неподготовленного человека это вызовет неудобство, глаза адаптируются несколько секунд, но, если тот, кто притаился там, в темноте, еще и зрение модифицировал, Павлу это не поможет. Так что он не стал соваться в коридор, а стянул с руки браслет и начал в уме считать до двадцати. Время, достаточное чтобы таинственное излучение планеты снесло с него часть человечности.
Теперь у него было восемьдесят секунд – и это будет уже седьмая попытка за сутки, Павел пожалел, что вообще полез в дом, надо было вызвать полицию. Выставив вперед обе руки, одну с пистолетом, другую, левую, ладонью вперед, он толкнул ближайшую дверь. Это была ванная комната, совершенно пустая.
Продолжая смотреть то в коридор, то вбок, он добрался до второй двери, осторожно подтолкнул полотно ногой. Дверь тихо скрипнула, легко распахнулась, шорох шел отсюда и не прекращался.
Павел вздохнул. На кровати сидела маленькая обезьянка и что-то жевала. При виде парня она не попыталась сбежать, покрывало было заплевано шелухой от орехов и фруктовой кожурой.
«Когда ты в опасности, – вспомнил он слова Патрика Кавендиша, командира роты спецназа, – наступит момент, и тебе покажется, что ты нашел ее источник. Не расслабляйся, наоборот, будь начеку, это значит, что главная опасность еще впереди».
Он не расслаблялся, оставалось еще сорок пять секунд.
Следующая дверь не поддавалась, размышлять было некогда. Оставались спальня и еще одна ванная, можно было провозиться с одной дверью или быстро открыть две. Логика подсказывала, что второй вариант лучше, а интуиция, что первый. Будь на нем браслет, логика бы победила.
Павел нажал на дверь сильнее, она с трудом отворилась, толкая перед собой что-то тяжелое. Что именно, он уже догадывался, протискиваясь в образовавшуюся щель, а когда включил свет, это подтвердилось.
На коврике возле двери лежал Марковиц. И он был мертв: синее лицо с вылезшим языком, выпученные глаза; но Павел все равно присел, на остатках сил приложил руку к груди. Сердце не билось.
На первый взгляд это был инсульт, любой врач сказал бы так. Но Веласкес врачом не был и точно знал, как все могло произойти, если убийцей был такой же, как он, маг. Хватательное движение левой рукой, ладонь направлена на жертву, пальцы сжимаются, резко повышая давление в определенной точке и заставляя артерии мозга лопнуть. Одно быстрое движение, и противник мертв. Павел тоже так мог сделать, теоретически; правда, для этого ему надо было досчитать как минимум до тысячи.
Будь труп свежим, Павел мог бы сказать точно, магический это удар или нет. Но Марковиц успел окоченеть, след чужого воздействия, даже если оно было, уже исчез. Павел хоть и не был знатоком в области медицины, но что-то такое им в приюте вдалбливали, вроде как прошло от трех до двенадцати часов, потом тело снова становится мягким, как в момент смерти.
Браслет занял место на левой руке на девяносто пятой секунде. Осторожно передвигаясь, маг прошел в холл, поморщился. Предстояло еще одно неприятное дело. Левую перчатку пришлось стянуть, как и браслет, два раза за несколько минут – это перебор, но зато эффект от предыдущей порции силы еще оставался. Парень представил Марковица, его ладонь, приложил свою к сканеру, другой рукой набрал код, дверь распахнулась.
Байк стоял на том же месте, связь между шлемом и чипом не прерывалась, хотя ни в чем нельзя быть уверенным; Павел вскочил в седло и, набирая скорость, пересек защитный барьер. Полиция, если появится, будет просматривать записи с камер, у Марковица они были отключены, сколько он его знал, а соседские камеры смотрели на собственные участки. Оставались уличные, тут все зависело от района, если они связь вырубали, то с камерами могли сделать то же самое.
Ждать, пока появится полиция, маг не стал; если кто-то хотел его подставить, то стражи порядка давно уже были бы во дворе, поджидая убийцу около двери. Тогда браслет лишь ухудшил бы положение дел: самое оптимистичное, что ждало Павла, это бессрочная ссылка на остров Проклятых к таким же спятившим магам.
Говорят, там периодически кто-то остается в живых, но ненадолго, друг друга маги после слияния с полем планеты ненавидят так же, как и остальных людей.
Парковка возле католического собора была плотно забита, люди шли сначала наверх, избавляться от грехов, а потом вниз, за новыми. Павел сразу прошел вниз, охранник у входа кивнул и отодвинулся, пропуская на ведущую в клуб узкую лестницу. Сначала Веласкес хотел рассказать все Карпову, но подумав, решил этого не делать до тех пор, пока не узнает, что предстоит завтра.
Внизу его перехватил Войцех, номинальный хозяин клуба, маленький худой человечек с добрым лицом, которого везде сопровождали двое громил, нафаршированных модификаторами. Обычный имплантат, увеличивающий скорость реакции или внимание, требовал пяти миллилитров специального стимулирующего раствора на шесть часов, в этих ребятах таких вживленных штук было не меньше пяти, и совсем не в базовой версии. Пятьдесят, а то и семьдесят миллилитров на двоих, это почти две тысячи реалов. Даже полиция не могла себе такого позволить, а Войцех – мог.
– Через полчаса, – кинул он Павлу; правый громила поднес сканер к браслету, удостоверяясь, что тот подлинный.
Глупая предосторожность, если бы это украшение было поддельным, то через несколько минут на месте клуба остались бы выжженные развалины и куча трупов. Были ловкачи, которые пытались обмануть систему, меняя незаметно настоящий браслет на имитацию, все заканчивалось плачевно, прежде всего для них. Резко попавшего в поток мага легко было вычислить по заторможенной реакции и блаженному выражению на лице; насколько Павел знал, никому еще не удавалось надолго снять браслет, а потом самостоятельно его надеть – слишком велик был соблазн могущества. Этому учили в приютах в первую очередь, на первом же уроке по контролю, и все равно находились идиоты, которые не верили другим и слишком верили в себя.
Подвал занимал площадь в несколько раз большую, чем стоящий сверху собор. Раньше это были помещения для служителей церкви, но потом те расселились по собственным домам, и пустующие комнаты сдавали в аренду. На Параизу все места культа кому-то принадлежали, и просто так простаивать потенциальному источнику доходов мало бы кто позволил. В клубе не было автоматов для игры, только человек против человека. Игрок против крупье. Рулетка, баккара и крэпс. Никакого блек-джека со шлюхами и бесплатных крепких напитков, все-таки церковь наверху.
Павел прошелся по рядам, поставил на одном из столов на черное, проиграл, потом поставил на двенадцать и тоже проиграл. Это был солидный клуб, но не из высшей лиги, и ставки в двадцать реалов никого не смущали. За одном из столов парень увидел Лидию.
Невысокая, с черными прямыми волосами, коротко подстриженными, в неброском и очень дорогом, облегающем стройную фигуру как перчатка, платье, открывавшем ухоженные руки с изящными длинными пальцами и слегка выступающими мускулами. Стройные ноги в красных туфлях за четыре тысячи на тонкой шпильке. Узкое надменное лицо с большими зелеными глазами и высоким лбом, четко очерченные скулы, пухлая верхняя губа и ямочки на щеках. Голос у Лидии был низкий и хрипловатый, он завораживал своим тембром и интимной, создающей иллюзию родственности и близости интонацией. О таких говорят – дорогая штучка.