Такой демонстрации силы должно было хватить, но это для умных. У оставшейся на ногах троицы мозгов явно не хватало. Они заорали в три глотки и понеслись на меня, занося для удара плоские биты.
В ответ я лишь ухмыльнулся.
Ну, бегут и бегут. Я сознательно подпускал их поближе, чтобы не распыляться и сразу всех достать Даром Псионика… В драку неожиданно вмешался Мишенька. Бедняга так перепугался, что преодолел барьер, или что его там сдерживало и получил контроль над телом. Слава богу, частичный пока.
В районе пупка разлилось тепло, правая рука вытянулась раскрытой ладонью вперёд, мизинец и безымянный подогнулись особым образом… И с пальцев сорвалась смолянистая плюха. Прямо в рожу первому из атакующих. Она, похоже, была ещё и горячая, потому что тот заорал как ошпаренный, выронил биту и принялся судорожно сдирать липкую массу с лица.
— Неплохо, малой, — поразился я результату. — А ну, дай я попробую.
Мишенькины движения я запомнил, внутренние ощущения тоже, и, перехватив инициативу, попытался их воспроизвести.
Живот чуть втянул — разлилось тепло у пупка. Бросил руку вперёд — ладонь охватила щекотка. Осталось подогнуть пальцы. Вот так… Тягучая плюха слетела с ладони и облепила башку второму громиле. Заорали мы оба. Он — от боли, я — от восторга.
— Получилось!
Я так обрадовался, что чуть не выхватил битой от третьего. Или пятого, смотря, как считать.
За спиной скрипнула дверь. Тут же коротко пыхнуло. Бита с деревянным стуком грохнулась на брусчатку вместе с отстреленными пальцами мордоворота. Тот взвыл, зажимая окровавленные обрубки уцелевшей рукой, и потерял всё желание драться.
— Развлекаешься? Почему без меня?
Менделеев стоял на пороге гостиницы с саквояжем в одной руке, Дерринджером в другой и по-ковбойски дул на парящий ствол пистолета.
— Не жалуйся, ты тоже успел поучаствовать, — усмехнулся я и, заметив, что таксист собирается по-тихому смазать лыжи, рявкнул: — Замёрз!
Водила застыл в позе, в которое его накрыло «Внушение». А дальше по улице прокатился полицейский свисток. Я бегло оглядел поле боя. Трупов не было. Максимум, что нам могли предъявить — превышение пределов самообороны и телесные. Телесные — тяжкие. Но выяснять нюансы Уголовного кодекса этого мира не хотелось совсем. Да и пистолетик у нас, скорее всего, незаконный.
— Димыч, валим отсюда, — приказал я, а когда мы оказались в машине, разморозил водителя. — А вот теперь гони, родной. Нам на вокзал.
Дважды повторять не пришлось. Таксист выжал тапку, вывернул руль и просвистев шинами по брусчатке, умчался вниз по улице. Как раз вовремя. С противоположного направления приближался полицейский в экзо-броне.
— Кто это был? — спросил Менделеев на втором перекрёстке.
— Да так, гопники местные. Закусился вчера в «Раскольников Траст».
Врать приятелю не хотелось, но и посвящать в подробности тоже не стоило. Одно дело — самозащита, второе — вооружённое ограбление. Мало ли как он на такое посмотрит.
Дмитрий всё понял правильно и отреагировал без лишнего чистоплюйства.
— Ого, — удивлённо присвистнул он. — Умеешь ты себе друзей заводить.
— Да ладно тебе. Обычные бандиты.
— Обычные? Вот здесь ты сильно пальцем в небо попал. Раскольников главный ростовщик страны, у него конторы по всей империи. И репутация… — Дмитрий многозначительно покрутил пальцами в воздухе. — С ним не каждый аристократ осмелится пойти на конфликт.
— Ну я же в данный момент не аристократ, так что мне можно, — попытался отшутиться я, но шутка не прошла.
— Мда, на знатного мажора ты действительно непохож, — протянул Менделеев, посмотрев на меня, словно впервые увидел. — Разговариваешь необычно, держишься слишком уж по-простому, несведущ в элементарных вещах… Странный ты.
— Тебя это напрягает? — я прищурился и посмотрел ему прямо в глаза.
— Нет, что ты, — смутился тот, отводя взгляд.
Было видно, что он уже пожалел, что поднял эту тему, но я решил расставить все точки над «i». Мы, как бы, не на пикник собрались и все недомолвки надо оставить на берегу. Чтобы потом боком не вылезло.
— Димыч, давай так, — начал я, добавив в голос убедительных интонаций. — Ты меня только что спас, как минимум, от сотрясения мозга, так что счёт у нас ровный. Никто никому ничего не должен. Если появились сомнения, ты просто скажи. Мы взрослые люди, пожмём друг другу руки и разбежимся.
— Нет, Мишель, я коней на переправе менять не привык. Решили вместе, значит, вместе, — неожиданно твёрдо ответил он, но потом снова замялся. — Просто непривычно, чтобы аристократ так себя вёл…
— Привыкай, — закончил я разговор и добавил с полуулыбкой: — Тебя ждёт ещё много чудесных открытий.
— Да не дай бог, — шутливо перекрестился Дмитрий, и я понял, что тему закрыли.
Менделеев замолчал, зато в голову ворвался Мишенька.
«Требую немедленно развернуть автомобиль и ехать прямиком к Его Светлости, князю Меньшикову», — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Хочу оспорить статус изгнанника, раз уж вы не смогли!'.
Таким его я раньше не видел. Сейчас он не ныл, не гундел, а именно требовал. Похоже, недавнее проявление магической силы помогло справиться ему с горем и добавило уверенности в себе. И меня, гадёныш, не забыл уколоть, но я не стал реагировать.
«Погоди, мелкий, не мельтеши. Хотеть не вредно, но какие основания ты приведёшь?»
«Вы идиот? Магия же вернулась. Вы сами видели. И даже пробовали».
«Ты язык-то попридержи, — процедил я начиная потихонечку закипать. — Магия вернулась, но не в полном объёме. Какое заклинание ты применил?»
«Смоляной шар», — немного сбавил обороты Мишенька.
«Я так понимаю, из самых простейших?»
«Ну да. Правда, не совсем получилось. В идеале шар ещё гореть должен».
«Вот видишь. Первая ступень. А к Меньшикову надо идти с Аргамаком. Смекаешь, о чём я?»
«Смекаю», — угрюмо проворчал Мишенька.
«Вот и иди. Тренируйся».
Тот не ответил. Наверно, пошёл. И надеюсь, он хотел оспорить статус изгоя, не для того, чтобы поскорее вступить в право наследства. Да, возникла у меня и такая мысль.
Угомонив мелкого, я снова поймал настороженный взгляд Менделеева.
— Чего?
— С тобой всё в порядке? — спросил он. — Ты замер с открытыми глазами. И взгляд такой… словно внутрь головы смотрел.
— Задумался просто, — отбрехался я. — Не обращай внимания.
Открываться я, пока не готов. Да и не факт, что Дмитрий сможет принять попаданца из параллельного мира. Мало ли, какие здесь предрассудки. Особенно если вспомнить, как Мишенька хотел натравить на меня отца Никодима с его обрядом изгнания. Меня уже один раз изгнали. Хватит пока.
Мишенька и ушёл бы, но идти ему некуда.
Узник в собственном теле. Изгой, лишённый Рода и магии. Теперь сирота.
Раньше Мишеньку душило отчаяние. Грызла жалость к себе. Ножом резала горечь утраты. Да много чего душило, грызло и резало. Теперь же все эти чувства переродились в одно. В ненависть. В жгучую ненависть к конкретному человеку.
Мишель Смолл. Вор без чести и принципов. Мерзавец, которого надо изжить.
Он первопричина всех бед. Он вероломно захватил разум и тело. Он принял решение, которое прав не имел принимать. Он виноват в смерти родителей. Он обязан понести наказание.
Раньше Мишенька поплакался бы маменьке, и та всё решила бы. Но сейчас маменьки нет и придётся всё решать самому.
И Мишенька будет готов. Когда появится шанс, он его не упустит.
Ненависть бушевала всесжигающим пламенем, требуя выхода. Ещё немного и она выжгла бы Мишеньку до самого дна. Или с ума бы свела. Но выход нашёлся.
Хранилище магии отзывалось на каждую вспышку эмоций. Клокотало кипящей смолой. Бурлило. Лопалось пузырями. И напитывало силой каналы.
Мишенька этого не мог не заметить. И теперь точно знал, как ему поступить.
На вокзал приехали за полчаса до отправления поезда — расписание я всё-таки уточнил по дороге. Дмитрий сразу убежал к кассам. Я задержался. Расплатиться и принять меры предосторожности. Стереть память таксисту я не мог, но заставить замолчать на определённое время — полностью в моих силах.
— Держи, — я отсчитал и протянул водителю двадцать синих бумажек.
— Благодарствую, ваша милость, но здесь слишком много, — пересчитал деньги тот.
— Компенсация за неудобства, — усмехнулся я, активируя «Внушение». — Ты не проронишь ни слова сорок восемь часов, начиная с этой минуты. Ни единого. А если станут расспрашивать, даже жестом не дашь понять, что нас видел. Уяснил?
— М-му-гу, — промычал он, показав тем самым, что суб-способность сработала.
Такой интервал я выбрал совсем неслучайно. Заблокировать его на большее время у меня сил не хватало, а на меньшее было нельзя. Нам до промежуточной посадки ориентировочно полтора дня лететь. Плюс, пока до Москвы доберёмся. И если на водилу выйдут, а на него обязательно выйдут, то он всё расскажет. И неважно кому. Результат будет один. Враги у меня достаточно могущественные, чтобы организовать перехват даже в Ново-Николаевске. А вот после него… С Диких Земель выдачи нет. И как я понял, там законы другие. Так что двое суток — оптимально-необходимый минимум.
Закончив с таксистом, я подхватил саквояж и отправился догонять Менделеева.
На входе в вокзал чуть напрягся. Там стоял полицейский в экзо-броне и крутил головой в зеркальном шлеме, придирчиво всматриваясь в лица отъезжающих-приезжающих. Городовой, с бляхой 12545, сказал, что ориентировки пришли ещё утром, так что у меня могли возникнуть проблемы.
Но похоже, Меньшиков сдержал обещание. Полицейский встретился со мной взглядом, замер на миг и демонстративно отвернулся.
Я прошмыгнул мимо него в зал ожидания, огляделся. Нашёл кассы. Дмитрия. И понял, что проблемы у нас всё-таки будут.
Приятель растерянно смотрел на табличку перед закрытым окном.