Дар Интуита показал искреннее негодование с примесью дружеского беспокойства, и мне стало стыдно.
— Извини, погорячился, — пробормотал я, не объясняя за что.
Дмитрий понимающе кивнул. Погорячишься тут с такими новостями. Несвицкий атаковал по всем фронтам и, похоже, не остановится, пока меня не признают «окончательно умершим». А я даже ответить нормально не могу. Я же теперь не только изгой. Ещё убийца и практически изменник Родины.
«Мда, ёкарный бабай, ситуация».
Но, кроме ругани, противопоставить пока было нечего.
— И что теперь делать? — спросил Менделеев.
— Да то же, что запланировали, — процедил я сквозь зубы. — Богатеть и возвращать титул. В твоём случае — получать. А дальше посмотрим.
На самом деле я бодрился сам и бодрил друга. Перспективы были туманными.
Постепенно эмоции улеглись, и путешествие продолжилось в уже привычном режиме. Встречи с девушками во время завтраков, обедов и ужинов. Редкие прогулки с Катрин или в полной компании, иногда даже с Анной. Медитация у себя в номере, моральная подготовка к жизни в Диких Землях и систематизация полученных данных.
Древо Даров оставалось в той же поре, да оно и понятно — для дальнейшего развития суб-способностей нужна была практика, причём боевая. Так что медитировал я больше для того, чтобы послушать мелкого.
Мишенька так и продолжал талдычить формулы и уже практически замкнул контур магических каналов. Я приобрёл знания о трёх десятках заклинаний, но понятия не имел о каких именно. На всякий случай я их заучил наизусть, но что и когда применять, по-прежнему не догадывался.
Так прошли сутки, вторые. Утро последнего дня я встретил на капитанском мостике.
Так сложилось, что Лебедев Павел пригласил Катрин, та пригласила меня, а он не смог отказать. Поэтому мы вдвоём с фиолетовой рыжей стояли у задней стеночки, чтобы никому не мешать и сквозь панорамное стекло наблюдали, как краснеют облака на востоке.
Почему вдвоём? Потому что Лебедев вынужденно нас оставил, наказав вести себя тихо — он сейчас выполнял функции навигатора. Капитан лично стоял у штурвала. Вахтенные офицеры занимали свои места.
Судя по расписанию, до Хабаровска лететь ещё минимум часа полтора, но экипаж уже готовился к приземлению. Какое-то время мы наслаждались видами, слаженной работой команды и почтисобрались уходить, когда свсё сломал очередной закон Мёрфи.
Радист дальней связи стянул наушник с одного уха и обернувшись к капитану, проговорил:
— Причальная «Новая» прислала штормовое предупреждение. Приближается грозовой фронт третьего класса опасности.
Я покрутил головой и тут же его нашёл.
Пока ещё далеко и сильно левее, белые, пушистые облака на глазах превращались в тяжёлую, свинцовую хмарь. Грозная тьма сгущалась, захватывала пространство и приближалась со скоростью скаковой лошади, подстёгивая себя вспышками молний.
— Ветер северо-западный. Пятнадцать в секунду. Усиливается. Порывы до двадцати, — доложил метеопост.
— Угловое отклонение от курса три градуса, — откликнулся Лебедев, всмотревшись в показания навигационных приборов и сделав отметку в полётном планшете. — Поправка. Пять градусов. Юго-восток.
— Корректирую, — капитан довернул штурвал влево и приказал: — Моторный. Увеличить мощность на треть. Снижение по малой глиссаде до семи тысяч.
— Моторный, увеличить мощность на треть, — продублировал команду вахтенный, отвечающий за внутреннюю связь.
— Принял. Увеличить мощность на треть, — прохрипело в динамике.
— Снижение до семи тысяч. Градус два с половиной, — отозвался офицер у рулей высоты и, подав рычаги от себя, начал проговаривать голосом цифры альтиметра: — семь девятьсот пятьдесят… Семь девятьсот… Семь восемьсот пятьдесят…
— Ветер семнадцать в секунду. Порывы до двадцати трёх.
— Отклонение от курса семь градусов. Юго-восток.
— Корректирую. Моторный — полный ход. Вертикальную тягу снизить на десять процентов.
— Моторный — полный ход. Вертикальную тягу снизить на десять процентов.
— Хрр… прр…фшш… — отозвался динамик шипением помех. Похоже, гроза давала наводки.
Пол под ногами мягко ухнул вниз с ощущениями, словно мы попали в воздушную яму. Катрин охнула, сжала мой локоть, а я прижал палец к губам. Не хватало ещё, чтобы нас выперли. Это к тому, что обстановка потихоньку переходит в авральный режим и лучше быть в центре событий, чем терзаться догадками, сидя в неведении по каютам. И тем не менее команда сохраняла спокойствие, опасности я не чувствовал, а «Весы Шансов» давали 85 за удачное приземление.
— Семь пятьсот… семь четыреста… семь триста…
Снижаться мы стали быстрее и уже летели не над облаками, а непосредственно в них. Видимость упала до нуля, как в плотном тумане. По стёклам хлестали потоки грозового дождя. Серо-синюю пелену то и дело разрезали зигзаги небесного электричества. Иногда совсем рядом. И тогда в уши врывались раскаты близкого грома.
— Жуть какая, — шепнула Катрин, плотнее прижимаясь ко мне. — Как думаешь, долетим?
— Тише, всё будет хорошо — прошипел я, но всё же подумал: — «Интересно, газ не горючий?»
«Весы Шансов» показали, что не горючий.
— Ветер двадцать пять. Сменился на западный. Порывы до тридцати семи.
— Угловое отклонение от курса девять градусов, — доложил Лебедев Павел. — Капитан, мы уходим с маршрута. Удаление до семидесяти километров восточнее.
— Корректирую, — сквозь зубы процедил тот. — Моторный. Самый полный. Вертикальная тяга. Ещё минус десять. Снижение до пяти по острой глиссаде.
Вахтенный продублировал команду по внутренней связи. Рулевой дожал вниз рычаги и забубнил показания альтиметра. Нам оставалось лишь ждать и надеяться на лучшее.
… шесть шестьсот… шесть пятьсот… шесть четыреста…
— Ветер западный. Двадцать три в секунду. Стабильный.
— Продолжаем смещаться восточнее. Приближаемся к границе Диких Земель
… пять девятьсот… пять восемьсот… пять семьсот…
— Ветер двадцать в секунду. Без порывов.
— Отказ приборов, капитан. Похоже, магнитная аномалия. Определить местонахождение не представляется возможным. Предположительно пересекли границу Диких Земель минуту назад, точнее сказать не могу.
«Замечательно, только этого нам не хватало», — подумал я, но постарался не выдать тревогу, чтобы не беспокоить Катрин.
— … пять двести… пять сто… пять ровно. Вышли на заданную высоту, капитан. Жду дальнейших приказов.
— Так держать. Метеопост, доклад.
— Грозовой фронт остался выше, капитан. Ветер западный. Пятнадцать. Стабильный.
— Лебедев, что с приборами?
— Восстановились.
— Проложите оптимальный курс для возвращения на маршрут. Радист?
— Да, капитан.
— Свяжитесь с причальной «Новой». Дайте знать, что мы отстаём от расписания.
— Есть.
Стихия за окном слегка утихомирилась. Дождь так же сыпал, но уже не хлестал в попытках выбить стекло. О молниях напоминали только далёкие вспышки. В тучах всё чаще стали попадаться разрывы. Да и капитан уже не выглядел таким напряжённым.
— Пронесло? — выдохнула Катрин.
— Похоже на то, — кивнул я и почувствовал, как запекло по всей длине позвоночника.
Так проявлялась прямая и непосредственная угроза для жизни.
Но откуда? Вроде всё успокоилось?
Явного направления Дар не показывал, и я запустил другой алгоритм. Активировал «Панораму» и начал тупо осматривать окружающее пространство, разделив его на условные квадраты.
Сперва непосредственно дирижабль.
Обшивка целая, каркас не поломан, гондола на месте. Летучий газ вроде не травит нигде. Все три винта работают без перебоев. Киль и рули высоты без следов повреждений. На всякий случай я осмотрел «Архангела» дважды, после чего расширил сектор обзора.
Мог бы не напрягаться — ощущение, что нырнул в молочный кисель.
Дирижабль превратился в размытую кляксу, и, если бы не ходовые огни, я бы его совсем потерял. Вокруг только буйство стихии, потоки воды и промозглая муть. Увидеть хоть что-то в таком месиве, а тем более рассмотреть, не представлялось возможным.
Но «Чувство опасности» только усиливалось, а «Направление максимальной угрозы» закручивало позвоночник винтом. С подобным проявлением Дара я раньше не сталкивался. Казалось, что кто-то водит вокруг меня хоровод, готовясь напасть. Как акула, честное слово.
Я начал отслеживать пространство по спирали, в такт ощущениям в спине, выбрав центром пятно дирижабля. На четвёртом витке поймал среди туч намёк на движение.
Оно?
Чаши «Весов» показали, что да. И ещё сообщили, что это «оно» очень опасное. Для меня лично и для всех, кто сейчас пребывал на борту «Архангела Уриила». Вероятность катастрофического исхода — девяносто восемь процентов.
В разрыве облаков промелькнула бочкообразная туша с парой коротких не то плавников, не то крыльев. Очень похоже на раздутый самолёт вроде первых советских истребителей. И в то же время мы сейчас находились над Дикими Землями, а там всякое может летать.
Подключив «Обнаружение жизни» и «Эмоциональный окрас», я увидел два красных пятна окрашенные жаждой убийства и азартом охотника. И яснее не стало. Это могли быть как хищные твари, вылетевшие в поисках чего бы сожрать, так и пилоты-наёмники, получившие контракт на убийство.
Гадать я не стал. Дар Интуита подсказывал, что скоро нас атакуют.
— Капитан! — крикнул я во весь голос. — Два неизвестных объекта рядом с судном. Готовятся нападать.
— Почему посторонние на мостике⁈ — рявкнул он обернувшись.
Да ёкарный бабай, я считал его поумнее.
— Кэп, давай все вопросы потом. Объявляй боевую тревогу!
И чтобы убить на корню все ненужные разговоры, придавил «Убеждением».
Помогло.
— Боевая тревога! Всем стоять по местам! Орудийная палуба доложить обстановку! — громыхнул капитан.
— Штатно, вашбродь… — откликнулась в динамике орудийная палуба, потом послышался сдавленный матерок и новый доклад. — Наблюдаю движение. Объект опознать не могу. Ох ты ж, ежа мне в штаны, да их тута двое! Идут на сближение.