– Жду не дождусь, когда мне больше не придется слышать его имя.
Вот честное слово, Дюк как тема для разговоров меня уже окончательно достал. И вообще все его существование меня утомляет. Это, видимо, еще один новый и непривычный синдром, который в мою жизнь привнесла Слоан. Ревность мне мало знакома, но, кажется, она мне не идет. Совершенно не фанат этой адской смеси ярости, паранойи и комплекса неполноценности, которая впрыскивается мне в кровь каждый раз, когда она упоминает этого парня в разговоре. Как люди вообще так живут?
– Ну, по крайней мере, – говорит Фенн, – я вижу вас вместе. Не самая худшая пара.
– О, отлично. Как раз надеялся на твое благословение.
– Ой, да ну тебя, дубина. – Он пихает меня локтем. – Просто говорю, она классная. И вы друг другу подходите.
Уж не знаю, с чего мне в голову приходит эта мысль. Ее совершенно никто не звал. Но теперь она здесь и прогрызает норку через мой внутренний сад, как червяк, так что я обязан спросить.
– Вы же никогда… – Я не договариваю.
Фенн хмурится.
– Если ты заставишь меня уточнять, я тебя стукну.
– А. – Он закатывает глаза и продолжает играть с веткой. – Не, не было.
Слава яйцам. Он хороший парень, но я не уверен, что сдержался бы и не придушил его во сне, если бы оказалось, что он о чем-то таком умолчал.
Как я уже сказал, я все еще учусь справляться с этой штукой, ревностью.
– Эй. – Фенн хлопает меня по руке, кивая на луч света, пробивающийся сквозь темноту перед нами. – Это точно он.
И правда, через секунду из-за деревьев появляется мистер Свинни с фонариком и позвякивающими в руке ключами. Мы как раз успеваем подобраться к его машине, прежде чем он вставляет их в замочную скважину.
При виде нас у него отвисает челюсть.
– Шоу? – рявкает он. – Бишоп? Какого черта…
– Добрый вечер, Роджер, – перебиваю я, пока Фенн рядом со мной расплывается в широкой улыбке. – А вы далековато от дома в такой поздний час.
– Что же такое могло вас сюда привести? – добавляет Фенн, прямо-таки светясь от довольства.
Наш заведующий смотрит на меня, потом на Фенна, потом снова на меня. Наши взгляды встречаются, и я вижу ту самую секунду, когда он признает поражение.
– Ага, – говорю я и позволяю себе тоже улыбнуться. – Как вам такая идея: пойдемте присядем на нашем бревне вон там неподалеку и все втроем немного поболтаем?
Глава 35. Лоусон
Вечер вторника. Тонкие металлические ручки картотечного шкафчика впиваются в мою спину, как ступеньки маленькой лестницы. Его руки распахивают на мне пиджак и очерчивают швы моей рубашки, пока наконец он не цепляет меня пальцами за ремень и не дергает к себе. Его стояк прижимается к моей ноге, а распаленное дыхание в паре с языком заполняет мой рот.
– Можешь снять, если хочешь, – говорю я Джеку.
– Прекрати, – рычит он. – Нельзя нам этого делать.
– Уже делаем. – Я облизываю распухшие губы и смотрю вниз, где его эрекция совершенно явно натянула синие брюки. – Можем оторваться по полной.
– Ты мой ученик.
– Могу называть тебя мистером Гудвином, если это поможет.
Он отступает на шаг и отчаянно зарывается пальцами в собственные волосы, как будто это кому-то помогает. Честно говоря, я не вижу причин для моральных терзаний. Мы одни. Уютный уголок, в который запихнули его кабинет, обеспечивает нам сравнительное уединение. И я уже видел очертания его члена, поэтому, так сказать, пасту обратно в тюбик запихивать бесполезно, разве нет?
– Это неправильно, Лоусон.
– Скучно. – И я совершенно не в настроении держать взрослого мужика за ручку, потому что ему захотелось перепихнуться. – «Правильно и неправильно» кто-то придумал, а люди цепляются за эти понятия, поскольку боятся жить на полную. А я не боюсь.
Я тяну руку к его ширинке, но он хватает мои руки и заводит их мне за спину, в то же время набрасываясь на мои губы и врываясь в рот языком.
– Давай же, – бормочу я.
Он чуть отстраняется. В зеленых глазах плещется похоть.
– Что?
– Скажи мне встать на колени.
Я чувствую, как он дрожит. Он не говорит ни слова, только смотрит на меня страдальческими глазами, тяжело дыша.
– Скажи мне встать на колени, – повторяю я, опуская руку между нами и снова хватаясь за молнию на его брюках. – Скажи, что хочешь кончить.
На этот раз он дает мне расстегнуть его ширинку.
Выдыхает. Медленно, рвано. А потом шепчет те слова, которых я так ждал.
– На колени, Лоусон. – Он тихонько стонет. – Дай мне кончить.
Я с улыбкой опускаюсь на пол. В аду будет скучно, если не прихватить с собой друзей, так ведь?
Эх, вот бы Сайлас понимал всю прелесть периодического грешка. Понятия не имею, кого он пытается впечатлить своими древнейшими понятиями чистоты. Еще никогда не видел человека, которому настолько необходимо попробовать грибочки. Или поучаствовать в оргии.
– Две недели от отрицания до Мистера «Может, и да». Пожалуй, новый рекорд, – говорю я другу, возвращаясь в комнату позже обычного.
Сайлас сидит за своим столом с ноутбуком, решает домашку.
– Ты же с ним не переспал.
– Еще нет. – Хотя я более чем уверен, что уже очень скоро он будет запихивать руку мне в штаны, пыхтя мне на ухо о том, как это неправильно. У каждого свои фетиши. – Но скажем так, Гвен наверняка умеет смещать челюстной сустав, потому что…
– Ага, да. Ты сегодня видел член. Я понял.
– Оу, детка. – Я устало заваливаюсь на диван. – Что такое? Ами так и не бреет киску, прежде чем слать голые фотки?
– Отвали, козел. – Он швыряет в меня карандаш, который чуть промахивается мимо моей головы и оставляет дырку в коже дивана.
– Господи, ладно. Что ж мы такие обидчивые.
– Нельзя быть таким безрассудным.
– Еще как можно, – весело отвечаю я и тут вспоминаю про заначку, которую сохранил на закуску. Я сдвигаю сломанную ножку кофейного столика и вытряхиваю оттуда пакетик с двумя таблетками викодина.
– Чел, что за хрень? – Сайлас вскакивает с места. – Завтра первое соревнование по плаванию.
– Ага, и мне надо немного восстановиться. – Я растягиваюсь на диване и подкладываю под голову подушку.
– А если тебя на наркоту проверят?
– Не парься. У меня внутренняя дорожка. Ничего нового.
Один из первых уроков, который я выучил по поводу этих соревнований: у всех лучших атлетов есть свои люди среди антидопинговой комиссии. И это касается всех уровней. Любого спорта. Избежать теста до смешного просто, когда у тебя есть связи и мотивация.
– Тебе бы тоже не помешало, – говорю я, держа таблетку на кончике пальца. – Расслабишься.
– Проехали.
Все еще пыхтя после своей маленькой истерики, Сайлас срывает с себя рубашку и бросает галстук на стол. Я наблюдаю поверх подлокотника дивана, как он раздевается перед шкафом, и даже успеваю увидеть его обнаженным в полный рост, прежде чем он натягивает пижамные штаны и футболку.
– Что я вообще понимаю, правда же? – говорит он, натягивая наушники и падая на кровать с книгой. – Развлекайся.
Я кладу таблетки на язык и сглатываю.
– Уже.Глава 36. Эр Джей
Когда бассейн забит зрителями, он сразу кажется меньше. В воздухе повис общий гул еще шести школ, толпящихся вокруг, пока пловцы нарезают круги для разогрева. В здании потрескивает нервозная, вежливо враждебная атмосфера. Я ловлю на себе чужие взгляды. В тенях кроются хищники, пытающиеся меня оценить. Кто такой этот новый парень и есть ли у него зубки? Пришла пора нашего первого соревнования в этом сезоне, и только сейчас я полностью осознаю, на что подписался. Игры кончились. Девять парней твердо намерены выйти отсюда победителями и рассчитывают на то, что я их не подведу. Честно говоря, это заставляет меня сомневаться в их рассудке. Мне бы не хотелось состоять в команде, членом которой являюсь я.
И тем не менее имеем, что имеем.
– А бывало такое, чтобы кто-то прыгнул в воду и немедленно забыл, как плавать? – спрашивает Картер Сайласа, выбираясь из воды и саркастично подмигивая мне.
Сайлас, пожалуй, лучший в нашей команде. У него все получается легко. А Картер – живое доказательство того, что деньги не могут купить мозги.
– Все мы нервничаем иногда. – Сайлас толкает меня локтем. Вероятно, видит в моих глазах свет фар несущейся на меня воображаемой фуры. – Все нормально будет.
– Ага, я знаю. – Пожалуй, умолчу о том, как прошлой ночью мне приснилось, будто я внезапно отупел и начал плескаться по-собачьи посреди эстафеты.
– Как хорошо, что я плыву перед тобой. – Картер позади нас делает те раздражающие дыхательные упражнения, пыхтя так, словно рожает. – Не хочу плыть через пятьдесят метров блевотины.
– Это было бы что-то новенькое. – Сайлас встряхивает руками и делает несколько упражнений на растяжку, чтобы не закостенеть, пока мы стоим на краю бассейна. – Слышал пару раз про парней, которые в бассейне обосрались, но никак не про то, чтобы в воде блевали.
В животе сворачивается легкое беспокойство.
– Вот поэтому я и не завтракал.
– Не самое лучшее решение. – Он бросает мне один из своих энергетических гелей. – Тебе нужны силы.
Мы относим наши вещи к лавке команды, ожидая, пока начнется первый заплыв. Сейчас нужно просто держать нервы в узде и не давать мышцам остыть, при этом не измотав себя раньше срока. Я не знаю, что еще делать, поэтому хожу из стороны в сторону.
Приходит очередь Лоусона сделать пару пробных кругов, и он прыгает в бассейн. Навыки у парня впечатляющие. Сила и точность, с которыми он гребет, совершенно не сочетаются с его характером.
– Вот объясни мне, – сухо говорю я. – Лоусон впихивает в себя больше химозной дряни, чем больной лейкемией. Как он после этого еще и плавает? – Я всеми руками за медикаментозное лечение, но Лоусон выводит все на новый уровень. Предложите ему чистый уран в форме таблетки, он и его попробует.
Сайлас поднимает голову и смотрит, как Лоусон разворачивается на том конце бассейна.