Несколько долгих мгновений он не двигался. Дрожь пробудилась у меня между ног, и я смогла прошептать:
— Флейм.
Звук его имени с моих губ был сигналом для Флейма, чтобы преодолеть небольшое расстояние между нами и встать передо мной. Я запрокинула голову назад из-за его большого роста. Грудь Флейма тяжело опадала и поднималась, в то время как он медленно поднимал руки к моему лицу, одновременно с этим опуская голову и запечатляя поцелуй на моих губах. Я закрыла глаза, наполняясь светом, и отчетливо слыша грудные стоны Флейма.
Когда Флейм разорвал поцелуй, то прижался лбом к моему и прохрипел:
— Ты выглядишь... черт, Мэдди, ты прекрасна.
И свет внутри меня вспыхнул ярче.
Мои щеки окрасило смущение, а я положила руку на грудь Флейма и прошептала:
— Спасибо.
Сделав глубокий вдох, Флейм опустил руки и взял мои ладони в свои.
— Ты готова? — спросил, на что я кивнула. Флейм забрал седельную сумку у меня из рук и повернулся уходить.
Красотка снова вытирала слезы, и с радостью в голосе прошептала:
— Да, мне, бл*дь, совершенно точно нужна водостойкая тушь.
— Увидимся, когда я вернусь, — пообещала я Мэй и Лиле. После того как они обе расцеловали мои щеки, мы с Флеймом покинули дом Мэй и направились к нему.
Я постоянно чувствовала его взгляд на себе. Каждый раз он сжимал мою руку своей. Борясь с улыбкой из-за того, что я ему так понравилась в этой одежде, я спросила:
— Стикс не против нашего отъезда?
— Да, — пробормотал Флейм. — АК и Викинг тоже едут. Они не могут оставаться в стороне.
Я обрадовалась этой новости. Положив голову на руку Флейма, я подтвердила:
— Конечно, нет. Они тоже тебя любят. — Флейм напрягся, затем начал постепенно расслабляться.
Когда мы прошли через чащу деревьев, то увидели, что АК и Викинг ждут нас, оба на своих байках и с сигаретами в зубах. Когда мы подошли ближе, Викинг вытащил сигарету изо рта и сказал:
— Черт бы меня побрал, малышка, — он замолчал, тыча в меня сигаретой с головы до пят. — Ты и чертова кожа — союз, заключенный на небесах кожаного рая.
Флейм напрягся из-за подобного комментария, но прежде чем он мог что-то сделать, АК схватил Викинга за руку и напомнил:
— То, что брат больше не режет себя, не значит, что он не порежет тебя. Теперь усаживайся, тупица. Мы уезжаем.
Флейм прицепил мою сумку к байку и забрался на него. Я села позади и обняла его руками за талию. Флем завел двигатель и, перед тем как поехать, повернул голову и запечатлел краткий поцелуй на моих губах.
Когда он вырулил на пыльную дорогу, я положила подбородок ему на плечо и прошептала:
— Я тебя люблю.
***
Мы были в пути два дня. Мы останавливались на ночлег вчера и собирались сделать это сегодня. Все мое тело болело с непривычки так много ездить на байке. Каждый раз, когда я хотела остановиться, каждый раз, когда хотела вернуться домой, я напоминала себе, что это ради Флейма. Это его надежда на покой и умиротворение. Я уже получила их от него, теперь он заслуживал того же. И каждый раз, когда я повторяла это себе как мантру, я могла ехать сквозь боль и онемение.
А также не думать о страхе перед тем, что нас ждет.
Опустилась ночь, звезды сияли на темном небе. Флейм повернул на темную сельскую дорогу. Я крепче вцепилась в его талию, пока байк несся по гравию. Затем мои глаза расширились при виде огромного озера. Полная луна сияла на небе, отображаясь бликами, что расходились на воде.
Флейм проехал чуть дальше через чащу деревьев, затем заглушил двигатель. Мои ноги дрожали от долгого сиденья на байке в одной позе. Сначала Флейм слез с байка сам, а потом повернулся и снял меня. Его сильные руки держали мое тело в воздухе, а затем он опустил меня на землю и припал к моим губам. Когда мы разорвали поцелуй, мои щеки были пунцовыми.
Флейм поднял руки в перчатках и коснулся моей щеки.
— Тебе нравится, когда я так делаю, — прохрипел. Это было заявление, в котором он был уверен.
Я подалась на его прикосновение и ответила:
— С каждым разом мне нравится все больше.
Флейм наклонился и снова поцеловал меня, а я обвила его шею руками. На это раз, когда отстранился, он сказал:
— Значит, буду делать это чаще.
— Йоу, Флейм! Я разжег костер и кое-что жарю. Давайте поедим, а потом отправимся спать. Мы должны приехать на адрес, который раздобыл нам Таннер, к твоему старику ранним утром. Мы все знаем, что, бл*дь, за денек у нас будет, — позвал Викинг со стороны воды.
Мы ели в тишине у огня. После этого Флейм устроил нам место для ночлега и как только наши истощенные тела коснулись самодельной кровати, Флейм притянул меня в объятия. Через пару минут я услышала тяжелое дыхание АК и Викинга, лежащих рядом. Но Флейм был напряжен, и его резкие вдохи и выдохи выдавали то, что он не спал.
Почувствовав, что его сердце ускорило ритм, я подняла голову и легла ему на грудь, смотря в глаза. Флейм уставился в безоблачное небо, но когда почувствовал мою возню, то посмотрел на меня, выглядя обеспокоенным.
Проведя рукой по морщинкам на его лбу, я спросила:
— Что не так?
Губы Флейма приоткрылись, и он протяжно выдохнул, затем еще сильнее сжал меня в объятиях и притянул ближе. Сначала я подумала, что он не заговорит, но неожиданно он признался:
— Прежде я убивал.
Я замерла, сведя брови на переносице, и заявила:
— Я знаю. Ты убил брата Моисея.
— Нет, я убивал гораздо больше. Охренеть сколько, Мэдди. — Он отвел взгляд, затем снова посмотрел на меня. — И мне нравилось это. Мне… бл*дь… это нравилось. Во мне живет желание убивать, Мэдди. Я не думаю, что оно когда-нибудь испарится. Я думаю…я думаю ребенок во мне хочет убивать.
Подняв руку, я подтянулась выше по его телу и сказала:
— Но только плохих людей. Да? Ты хочешь убивать только тех, кто делает плохие вещи, верно?
Флейм пожал плечами:
— Это всегда наши клубные враги. Мужчины, из которых мы привыкли выбивать информацию. Люди, которые пытались облапошить клуб. — Он кивнул подбородком в мою сторону. — Люди, которые делали тебе больно.
Мой желудок сделал сальто от мысли об отнятых человеческих жизнях. Флейм коснулся пальцами моего лица и нашел взглядом мой.
— О чем ты думаешь, Мэдди? Твое выражение лица изменилось, но я, бл*дь, не понимаю, что оно означает.
Тяжело вздохнув, я ответила правдой.
— Я даже не могу представить себе, каково это, отнять чью-то жизнь. Я знаю, чем занимаются Палачи — Мэй и Лила мне объяснили. Но я не понимаю... Я не знаю, что произошло бы, если бы я могла забрать жизнь брата Моисея. Я не верю, что у меня есть возможность убить другого человека, даже если он это заслужил. Я просто... Я просто задаюсь вопросом, через что ты на самом деле проходишь, делая это. Что происходит в твоей голове, раз ты испытываешь подобное желание?
Флейм долго молчал, затем он усилил хватку руки на моей талии и прошептал:
— Он. Каждый раз, убивая, я думаю о том, как делаю это с ним. Я вижу его на месте своих жертв. Я режу их на кусочки своим ножом, но вижу только его. Каждый раз, совершая убийство, в своей голове я убиваю его... за маму... за брата... за себя... за то, во что он меня превратил. За то, что он, бл*дь, делал со мной в клетке.
Мое сердце сжалось от боли из-за его признания. В его сердце жила боль, и ее причинил человек, которому Флейм доверял. Погладив его по волосам, я сказала:
— Ты хороший мужчина, Флейм. Просто с тобой плохо обращались.
Он покачал головой.
— Черт побери, нет, Мэдди. Я убийца. Глубоко внутри я люблю убивать из-за него. Я такой же псих, как и он. Мне нравится причинять боль.
— Нет, — спорила я, но Флейм замер подо мной. — Флейм! — прошептала я громче.
Когда он медленно повернул ко мне голову, то прошептал:
— Что, если завтра он будет там?
И мое сердце снова разбилось на части. Флейм вытянул руку, схватив меня за запястье, и прошептал:
— Что, если завтра мы войдем в этот гребаный дом, и он будет там? Что, если это все еще в этом чертовом доме? Все еще, бл*дь, живет и дышит, будто ничего и не было? Все еще ходит в сраную церковь? Не думает о том дерьме, что натворил? Не думает о том, во что втянул меня?
Глаза Флейма расширились, он тяжело сглотнул. И затем я поняла. Я поняла, что он не спал и раздражен, потому что он в ужасе. Хоть он и не показывал эмоций на лице или в голосе, я знала, что по его венам бежал настоящий страх. И я поняла, что впервые за годы, он почувствовал эту эмоцию. Он был Флейм из Палачей. Он внушал страх большинству своих врагов. Убивал людей своими ножами.
Но прямо сейчас он был напуган.
Я попыталась представить, что почувствовала бы, если бы брат Моисей в этот момент вышел из-за деревьев. Только от краткой мысли мурашки покрыли тело. Но Флейм утром столкнется лицом к лицу со своим мучителем. И он боялся. Флейм — мой сильный защитник, был напуган от мысли увидеть свое прошлое.
— Ш-ш-ш... — успокаивала я, когда дыхание Флейма ускорилось. Затем я предложила: — Я здесь для тебя. Так же как и АК и Викинг. Они хотят помочь тебе. Ты встретишься со своим отцом и возьмешь контроль над той властью, что есть у него над тобой.
Флейм отвел взгляд.
— В своей голове я убил его миллион раз. Мужчины, которых я убивал в клубе, кровь, что я проливал своими гребаными руками, — все принадлежит ему. Но я, бл*дь, не знаю, смогу ли по-настоящему убить этого ублюдка. В его гребаном доме, лицом к лицу...в гребаной клетке.
— Тогда не делай этого, — ответила я. — Покончить с его жизнью может не быть целью этой поездки. Мы едем туда, чтобы ты снова взял свою жизнь под контроль. Чтобы одолел демонов, берущих над тобой власть. А затем уедем и оставим все в прошлом. — Я крепко держала его лицо, развернув к себе. Сглотнув, добавила: — Чтобы ты мог получить будущее со мной. Чтобы мы начали новую жизнь. Счастливую... жизнь, наполненную любовью друг к другу.
— Счастливую? — сказал Флейм дрожащим голосом. Я кивнула, боясь, что заговорив, разрыдаюсь. Затем Флейм привлек меня к своей груди и добавил: — Я даже не помню то время, когда был счастлив.