Она решила сменить тему разговора, и я совсем не против. Я усмехаюсь и отвожу от нее свой взгляд, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, как, например, вообразить себя Дозером и начать заниматься сексом с ее ногой.
— Дозер был бездомным щенком. Я обнаружил его на пороге нашего дома, когда он был еще совсем маленьким. Он был очень голоден, поэтому мы занесли его внутрь и накормили. Потом мы развесили по округе объявления, но никто за ним так и не пришел, поэтому мы оставили его себе. За первую неделю жизни с нами он сломал кучу вещей — вазы, тарелки, стаканы, даже окно.
Я снова смеюсь, вспоминая как разозлился мой отец, когда Дозер бросился в окно с разбегу, головой вперед, надеясь поймать птичку, что сидела на веранде. Окно превратилось в кучу осколков.
— Другими словами, Дозер ломал все, к чему прикасался, и мой отец повторял, что этот пес, как бульдозер, рушит все на своем пути, и это имя как-то приклеилось к нему. Потом мы его сократили до имени Дозер. — Я улыбаюсь и смотрю в направлении операционной. — Он всегда казался мне неуязвимым.
— Он обязательно поправится, Джордан. У него всего лишь перелом лапы. Ну, то есть, я имею в виду, что не всего лишь, потому что перелом ноги — это очень болезненно, просто я...
Ее лицо залила краска. Она засмущалась. Так мило.
— Я знаю, что ты имела в виду, — я ей улыбаюсь.
На ее губах появляется крошечная улыбка.
— Кроме перелома ноги, я правда думаю, что тебе не стоит больше ни о чем переживать. — Она пальцами дотрагивается до моей руки. Это очень мимолетное прикосновение, едва уловимое. Но, несмотря на это, моя кровь начинает буквально закипать в жилах.
Она убирает свою руку. На лице написано удивление.
Удивлена, малышка? Ты в своем удивлении не одинока.
Горячая лава, что струится по моим венам вместо крови, устремляется в направлении моего дружка в штанах, и я продолжаю чесать языком, чтоб развеять свое возбуждение.
— Значит, ты хочешь стать врачом, — говорю я, только что вспомнив эту деталь. Как вообще я умудрился об этом забыть?
Черт, она моя ходячая мокрая мечта.
— Я пока что только учусь, — тихо отвечает она.
— Где?
Она бросает на меня беглый взгляд.
— В Гарварде.
Ох, ну ни черта себе, Гарвард. Она не только удивительно красивая, но еще и умная.
В ней все кажется идеальным. Кроме того дебила, что был ее парнем.
— Лига плюща, круто, — киваю я.
В ответ она пожимает плечами и устремляет взгляд в пол, стуча своими кроссовками друг об друга.
Значит, она из Бостона. Интересно. Я не помню упоминания этой информации на вчерашнем бланке регистрации, но, с другой стороны, я ведь был чрезвычайно занят раздеванием ее глазами, чтобы прочесть то, откуда она приехала.
Какого черта она здесь делает, так далеко от дома? Могу предположить, что приехала на каникулы, но женщины так редко проводят свои каникулы в одиночестве, и они всегда путешествуют, заранее все спланировав до мелочей. А она так внезапно появилась у нас в «Голден Оуксе»... сразу видно, что это путешествие не было ею запланировано. И я руку даю на отсечение, что это все имеет какое-то отношение к тому ублюдку, что изуродовал ей лицо.
— Ты, получается, сама из Бостона?
Я вижу, как она замялась. Все ее тело снова напряглось.
— Да. Всю свою жизнь там прожила.
— А что тебя привело в Колорадо?
Она заерзала на стуле, немного отклоняясь в сторону от меня.
— Я пытаюсь, ээээм... — она прочищает горло. — Я приехала сюда, чтобы разыскать свою мать.
Я совсем не ожидал подобного поворота событий.
— Тебя удочерили?
Я уже говорил, что у меня нет тормозов?
Она качает головой.
— Нет, мой отец... Я жила со своим отцом. Моя мать уехала, когда я была еще младенцем.
— Вот черт, — говорю я, — Твой отец ... он не против, что ты одна приехала сюда в поисках своей матери?
И почему это он не надрал зад этому мерзавцу, что подбил ей глаз?
— Мой отец умер.
Чееееерт! Кажется, это и есть ответ на мой вопрос. Но что удивляет меня больше всего, так это равнодушие в ее голосе, когда она сказала, что ее отец умер.
Смерть моей матери была огромным ударом для меня, не описать словами. Я обожал свою мать. Если бы я потерял отца... Мой мир разлетелся бы на мелкие осколки.
— Я очень тебе соболезную, — это, конечно, дерьмовые слова в подобных обстоятельствах, но что еще я мог сказать.
— Спасибо, — снова ноль эмоций. Странно.
Я разворачиваюсь на своем стуле в ее сторону.
— Значит, твоя мать живет здесь?
Она убирает золотистые пряди волос, что упали ей в глаза.
— Кажется, да. У меня есть ее адрес, но ему уже более двадцати лет, так что я не знаю, живет ли она еще по этому адресу или нет.
Я понимающе киваю головой.
— Как зовут твою маму? Я тут с рождения живу, и если она все еще здесь, то, может быть, я ее знаю. Если нет, то мой отец уж наверняка ее знает, он раньше был полицейским. Он знает тут каждую собаку.
Она закусила свою верхнюю губу. В моей голове тут же появляется картинка, в которой я делаю то же самое с ее губой.
— Анна Монро. Это ее фамилия после замужества. Я не знаю ее девичью фамилию.
Я роюсь в своей памяти, стараясь найти там какую-нибудь Анну. Единственная, кто приходит мне на ум — это Анни Паркер, и она всего на несколько лет старше меня. У нее рот был как пылесос. Приятные воспоминания.
— Извини, — я мотаю головой.
— Все нормально, — говорит она с грустной улыбкой.
— Эй, как насчет того, если я поищу ее адрес на моем телефоне? Может, она все еще живет по этому адресу.
— Давай. Я как-то до этого не додумалась. Спасибо. — Она тянется к своей сумке, вытаскивает оттуда помятый листочек бумаги и передает его мне.
Я вытаскиваю свой мобильный из кармана, ввожу адрес с листочка и имя Анны Монро в поисковик.
Результат заставляет мое сердце сжаться из-за жалости к Мие. Мне даже не хочется ей его озвучивать.
— Ну что там? — Господи, в ее голосе слышится столько надежды.
Я смотрю ей в глаза.
— По адресу, где раньше жила твоя мать, теперь расположен овощной магазин.
— О!
Черт, я почти что физически ощущаю ее разочарование.
Мою грудь снова сжимает. Нет, серьезно, что это за хрень? Я тру свою грудную клетку пальцами.
— Некоторые дома в округе пришлось снести, а потом на том месте построили магазины и прочую муть, — объясняю я. — Мне очень жаль.
— Не стоит, в этом нет твоей вины. — Она забирает у меня обратно листочек бумаги и держит его в своей руке.
Она улыбается натянутой улыбкой.
Она выглядит такой подавленной. Такой грустной. На нее больно смотреть.
— Я могу помочь тебе в поисках твоей матери, если хочешь.
Какой черт меня дернул это сказать! Я вообще в своем уме?
Я не провожу время с девчонками за пределами спальни. Кроме Бет, но это только потому, что мы с ней из одной команды.
Если я буду тусоваться с Мией, я прекрасно знаю, к чему это приведет. Я не могу допустить, чтобы все зашло слишком далеко.
Да, возможно, я провел последние пять минут, представляя ее на спине и себя, вдалбливающимся в нее, как отбойный молоток, но все же я не конченый кретин.
Я не знаю всей ее истории, но мне понятно, что этой девчонке пришлось хлебнуть немало дерьма с тем подонком, что поставил ей фингал, и сейчас она разыскивает свою мать. Мать, которая бросила ее, когда она была еще совсем крошкой.
Мия, возможно, самая привлекательная девушка, какую я видел... да, она самая привлекательная за всю мою жизнь и самая милая. И я так ее хочу, что мой член пребывает в агонии. В невыносимой агонии.
Но у нее и без меня проблем хватает.
И для меня проводить огромное количество времени со сногсшибательной девчонкой, в которую я не могу воткнуть свой член... это просто немыслимо.
С таким же успехом я могу сидеть в тюрьме.
Или в аду.
Точно, я в аду.
Это расплата за то, что я трахал замужнюю женщину.
Ну да, я до этого врал. Я прекрасно знал, что она была замужем, прежде чем начать подкатывать к ней.
— Правда поможешь? — В ее голосе звучало столько надежды. — Я имею в виду, я даже не знаю с чего начать, а ты знаешь жителей этого города. Наверно, ты знаешь, у кого мне следует спросить о ней.
— Конечно, помогу. — Вот дерьмо, давай, продолжай чесать языком, придурок. Давай, усложняй свое и без того безнадежное положение. — Как я говорил ранее, я перед тобой в долгу за то, что ты сделала для Дозера.
— Ты мне ничего не должен, Джордан. Я сама вызвалась помочь тебе.
Она снова назвала меня по имени. Я пропал.
— Я тоже хочу помочь тебе.
Я тоже хочу помочь тебе. Боже, какая же я слабохарактерная задница.
Заявляю официально — у меня съехала моя гребаная крыша.
Она улыбается. Широко, искренне и ослепительно, и меня как-будто с силой пихнули в грудь. И по яйцам.
Моя жизнь с этого момента неимоверно усложнилась.
Прости меня, дружок, нам придется нелегко.
Глава 8
Мия
Не могу поверить в то, что только что произошло.
Я только что призналась Джордану, — парню, которого я едва знаю, — что Форбс ударил меня. И я также рассказал ему про свою мать. Мать, которая бросила меня. Мать, ради которой я пересекла семь штатов, чтобы узнать, что она больше не живет по тому адресу.
Какая же я глупая.
Почему я не проверила заранее, до того, как пересечь чуть ли не всю страну в идиотской попытке разыскать ее?
Но что мне еще оставалось делать? Вернуться обратно в свою квартиру и согласиться на отношения втроем, что предлагал мне Форбс?
Ну уж нет.
Джордан, наверно, думает, что я настоящая размазня. И дура.
И он будет прав в обоих случаях.
Думаю, что мне лучше всего просто убраться отсюда. Я вернусь в отель, возьму свои вещи и уеду... Но куда?
Я найду другой отель и затем подумаю, как мне дальше быть.