— Он использовал ножи и пистолеты. Все это для того, чтобы я знала свое место. Я потеряла счет бесчисленным сломанным ребрам и костям. Сломанные пальцы, которые я сама же ставила на место. Сломанные кости коленей из-за того, что он стоял на них своими ботинками, — я выдыхаю глубокими, болезненными толчками, — вот какой была моя жизнь. Сейчас ты знаешь все, и я ухожу.
Я поднимаю полотенце и прикрываюсь им, чувствуя болезненную ненависть к себе. Все, чего я хочу, — выбраться отсюда, но Джордан действует быстрее.
Его руки обхватывают меня сзади. Я не борюсь, потому что часть меня не хочет уходить. Мне нужна его забота больше, чем что-либо еще.
Я больше не хочу быть одинокой.
Я чувствую дрожь его тела. Он прикладывает свою щеку к моей. Мои глаза закрываются от боли, которая сжигает меня изнутри.
— Нет, Мия, — шепчет он, — нет.
Ощущение от прикосновения его рук… та безопасность, которую они мне дают, и понимание, что они никогда не причинят мне боли…
От этого я ломаюсь.
Как ломается стекло, так и я. Мои ноги подгибаются, но Джордан здесь, подхватывает меня. Подняв на руки, он опускает меня на кровать.
Я сворачиваюсь клубочком рядом с ним, лицом утыкаясь в его грудь, и выплакиваюсь за все годы глубоко похороненной внутри меня боли.
— Я тут… держу тебя…всегда. Никогда не позволю никому больше причинить тебе боль, Мия. Клянусь.
***
— Не уходи, — открывает он глаза.
— И не собиралась, — шепчу я охрипшим голосом.
Его пальцы выводят круги на моей спине.
— Как ты себя чувствуешь?
Протерев глаза, я опускаю голову на его грудь.
— Лучше.
Он понимающе кивает.
— Спасибо… что остался здесь и выслушал.
— Я всегда здесь, если нужен тебе, — он пальцем дотрагивается до моего лица, — раз ты чувствуешь себя лучше, может, тебе нужно еще немного поговорить?
Я качаю головой.
— Сейчас я чувствую себя нормально. И хочу так себя чувствовать и дальше, — моя голова лежит на его груди, и я слушаю, как бьется его сердце.
Мой взгляд падает на тату, которое покрывает правую часть его груди, поднимается до плеч и дальше идет вниз по руке, заканчиваясь на запястье. Тату этническая, с цитатами.
Я веду пальцем вниз по его руке, читая цитаты, которые видела прежде, но не уделяла им должного внимания.
«Не все те, кто думают, что они потеряны, потеряны».
Это на его бицепсе.
— У меня три татуировки, сделанные в разное время, — объясняет он. — Эту я сделал во время путешествия. В Индонезии.
Мои пальцы двигаются дальше по его руке…
«Если ты не можешь жить дольше, то живи глубже».
— Сделал после смерти мамы.
Я грустно улыбаюсь и прижимаюсь губами к надписи. Потом сажусь так, чтобы я смогла обхватить ногами его талию. Его руки держат меня за бедра.
— Закончила осмотр? — ухмыляется он.
— Я рассматриваю твои тату. И нет, не закончила, — улыбаюсь я и наклоняюсь ближе, чтобы прочитать слова, набитые на его груди.
«Я не ищу приключений.
Обычно они находят меня».
Я смеюсь. Настолько по-Джордановски. Но откуда-то я знаю эту фразу…
— Гарри Поттер! — внезапно ударяю пальцем по татуировке.
— Ауч! — жалуется он, потирая грудь.
— Извини, — смущенно улыбаюсь я, — но это же цитата из «Гарри Поттера», верно?
Он подозрительно на меня смотрит.
— Да, оттуда. А что?
Я пожимаю плечами.
— Да ничего… ботан… — я кашляю, прикрывая свой рот ладошкой, чтобы скрыть смех.
Его глаза сужаются, а затем он двигается быстро, как молния, придавливая меня своим телом к кровати и в отместку щекоча меня.
— Ааа! — я пронзительно смеюсь.
— Ты только что назвала меня ботаном? — он приближает свое лицо к моему. Хотя оно очень серьезно, я вижу в его глазах веселые искорки.
— Нет, — я пытаюсь сжать растягивающиеся в ухмылке губы.
— Нет? А я уверен, что ты только что назвала меня ботаном.
— Неееет, — изумленно выдыхаю я. — Если бы на твоей груди была вытатуирована цитата из Гарри Поттера, я бы не думала, что ты — ботан. Я бы считала, что это — самая крутая вещь, которую я когда-либо видела.
— Умная какая, — ехидничает он. — А если серьезно, малыш, Гарри Поттер офигенно крут. Парниша — волшебник, блин!
Я начинаю смеяться. Мне это в нем нравится. Эта та часть, которую, я думаю, мало кто видит. Это он, реальный. То, что он скрывает глубоко внутри себя.
Он смеется вместе со мной, обхватывает мое лицо руками, прижимает свой большой палец к моим губам, отчего я пылаю. Смех быстро растворяется в воздухе, когда его губы заменяют палец.
— Я люблю слушать, как ты смеешься, — говорит он у моего рта.
Мои руки лежат на его спине.
— Мне нравится, что ты заставляешь меня больше смеяться.
Улыбнувшись, он еще раз меня целует, а затем кладет голову мне на грудь.
Я трогаю его волосы, играя с ними. Понимаю, что ему нравятся мои прикосновения, судя по издаваемым им звукам одобрения.
— Я ботан, — бормочет он спустя некоторое время.
Я перестаю играть с его волосами.
— Ага, ты такой, — улыбаюсь я, — но, знаешь что? Из-за этого ты мне еще больше нравишься.
Он сжимает мое бедро, оставляя поцелуй на вершинке моей груди.
Я продолжаю играть с его волосами.
— И… что теперь? — задаю я вопрос, который крутится в моей голове с тех пор, как у нас впервые был секс.
Я знаю, что у нас было два свидания, но мое безумие во время первого круто изменило все между нами, а сейчас у нас был секс после моего эмоционального срыва.
Честно, я понятия не имею, что между нами происходит. Я знаю, чего хочу я, но проблема в том, чего хочет Джордан.
Его грудь поднимается от вздоха, рука сжимает мое плечо.
— Ну, я думаю, что оставлю тебя в кровати, а сам поднимусь и покормлю Дозера, потому что он ждет свой завтрак, к тому же ему нужно дать лекарства. Затем приготовлю кексики для моей женщины и принесу их ей в постель. А после того, как она наестся, мы могли бы провести целый день в кровати… если она этого хочет, конечно же?
Его женщина. Кажется, хороший знак.
Его теплые глаза, наполненные испытываемыми ко мне чувствами, смотрят прямо в мои.
Я опускаю голову и приближаю свое лицо к его.
— Она этого хочет, — бормочу я.
Его зрачки расширяются, глаза темнеют от желания.
— Дозер, на самом деле, может еще подождать, — руками он скользит вниз по моей спине и просовывает ладонь между нашими телами, проникая в меня пальцем.
— О, Боже, — выдыхаю я. Своим бедром я ощущаю, как он твердеет.
— Малышка, ты уже такая… влажная… — стонет он.
— Это все ты… вот, что ты делаешь со мной…
— И я планирую сделать намного больше, — обещает он, прежде чем обхватить своими губами мой рот.
***
После занятия любовью Джордан наконец отступает и идет кормить Дозера.
Я нахожу свои трусики и надеваю их под одну из футболок Джордана, которую беру в его шкафу. Она велика мне и доходит до коленей.
Я осматриваю его комнату, смотрю на карту мира, которую он повесил на стену. На ней под нарисованной линией приколоты булавки, обозначающие все места, в которых он был. Последняя булавка на Тайланде, но дальше линия идет в Индию через Непал, потом пересекает Китай в Гонконге, затем идет вверх на Шанхай и, наконец, заканчивается в Японии. Я думаю, это те места, куда бы он отправился, если бы его поездка не закончилась так рано.
Я смотрю на приколотые фото к карте. На них Джордан с друзьями в разных местах.
Он выглядит счастливым, его глаза сияют.
На его лице отражаются веселье и жажда приключений. Тогда он не знал, что будет дальше, отчего мое сердце разрывается.
Под картой стоит его стол. На нем лежат несколько фото в рамке.
Одна с темноволосой женщиной, счастливо улыбающейся в камеру. Должно быть, она — мама Джордана? Я поднимаю это фото и рассматриваю. Она очень молодая, наверное, моего возраста, и очень милая. Ее глаза такого же цвета, как и глаза Джордана.
Эту фотографию я кладу обратно на стол и поднимаю следующую. Здесь уже маленький Джордан, ему четыре-пять лет. Мужчина — скорее всего, его отец, потому что очень похож на нынешнего Джордана — держит его за руку. Рядом с отцом стоит маленькая блондинка. Она по-настоящему красива. Скорее всего, она — мама Джордана. На первой фотографии, должно быть, его тетя или кто-то другой.
Я как раз собираюсь поставить фото на место, когда Джордан возвращается с подносом, на котором лежат кексы и два стакана кофе.
Может ли существовать кто-то идеальнее? Я все еще ожидаю, что проснусь и обнаружу себя в том мотеле рядом с Бостоном.
Он ставит поднос на стол, его руки обвивают мою талию сзади, а щекой он упирается в мой затылок.
— Это мои мама и папа, — показывает он на ту фотографию, на которую я смотрела.
— Твоя мама красивая, Джордан.
— Да, такой она была. Ты немного напоминаешь мне ее.
— Правда? — улыбаюсь я.
— Ага, она всегда говорила не думая.
— Эй! — восклицаю я, ущипнув его.
— Эй! Хватит уже! — смеется он, корчась сзади меня, — я, блин, боюсь щекотки!
Я наклоняю голову, смотря на него:
— Хм… я этого не знала.
Он, сузив глаза, смотрит на меня.
— Ага, я не сказал тебе из-за тех мыслей, что сейчас у тебя в голове. Поэтому не вздумай опять меня щекотать.
— Как будто бы я могу такое сделать, — мило улыбаюсь я.
Он качает головой и быстро целует меня в губы. Я снова поднимаю фото и изучаю его.
— Ты выглядишь как твой папа.
— Ага, он был красавчиком, когда был моложе.
Качая головой, я смеюсь и кладу фото на место.
— А это кто? — я указываю на фотографию темноволосой женщины.
Джордан ослабляет хватку руки и поднимает рамку.
— Эбби… моя настоящая мама.
Удивившись, я поворачиваюсь к нему.
Он встречает мой взгляд.
— Она умерла при родах. Диагноз — разрыв сердца, а сердце сдалось, пока доставляли другое. Она умерла почти сразу после моего рождения.