Пятясь назад, я упираюсь в спинку дивана и хватаюсь за нее изо всех сил.
Я не знаю, что мне следует от него сейчас ожидать, но, наверное, лучше приготовиться к худшему.
Он кладет ключи на столик у двери и затем опирается на него, скрестив руки на груди. Я смотрю на изгибы мышц на его руках. В начале наших отношений мне так нравилось, какими сильными выглядели его руки. Как уютно я в них себя чувствовала.
А теперь все, что они собой олицетворяют — это власть и боль. Они мне внушают страх. Тот же самый страх, которой сопровождает меня с самого детства по вине человека, ничем не отличающегося от Форбса.
Я больше не хочу это терпеть. Я больше не хочу страдать.
Не сейчас.
И вообще никогда.
Я словно прозрела. Как будто в моей голове что-то щелкнуло, и наконец-то загорелся свет.
Почему только сейчас? Не знаю. Но это наконец произошло, и у меня словно гора с плеч свалилась.
Я не хочу возвращаться к своей прежней жизни. Чего бы мне это ни стоило, но я намерена это прекратить.
Эта мысль заставляет меня расправить плечи и выпрямить спину.
Форбс буравит меня взглядом.
— Это была твоя девушка? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, несмотря на то что мое сердце бьется как сумасшедшее, и кажется, что еще чуть-чуть — и оно выпрыгнет из груди.
Он выглядит удивленным. Он явно не ожидал, что я скажу именно это. Интересно, что именно он ожидал услышать от меня?
— Нет, эта честь принадлежит исключительно тебе, — цедит он сквозь зубы.
— И часто ты ее трахаешь?
Его глаза превратились в две узкие щелочки.
— Следи за языком, Мия.
— О, прости, — я улыбаюсь мило и... враждебно. — И часто ты с ней спишь?
— Нет. Именно с ней в первый раз.
Именно с ней?
— До нее были другие?
— Были, — ухмыляется он. Меня это ранит намного глубже, чем я могла бы предположить.
Глаза наполняются слезами. И это вовсе не оттого, что он мне изменил, и не из-за его скотского отношения ко мне, а из-за ненависти к самой себе. Ненавижу себя из-за своей чертовой слабости.
— Ты хоть предохранялся? — Со мной он никогда не предохраняется.
— Да.
Хвала небесам. Хотя я все равно сдам все возможные анализы.
Я вижу, как злость вскипает в нем с каждой секундой все больше. Это заметно по его темнеющим глазам. По его издевательской ухмылке. По его сжимающимся кулакам.
Мой допрос раздражает его.
Он имеет наглость быть недовольным и раздраженным в этой ситуации. Но, если подумать, разве можно ожидать от него чего-то иного?
Обычно, когда Форбс не в духе, я стараюсь сделать все возможное, чтобы его успокоить.
Но в данный момент моя единственная цель — это разозлить его как можно больше.
Не знаю, чего я этим хочу добиться, помимо того, чтобы он навсегда исчез из моей жизни, но я пойду на все что угодно, лишь бы воплотить это желание в жизнь.
Я слегка наклоняю голову, меряя его оценивающим взглядом, пока задаю свой следующий вопрос. Я жажду получить ответ на него потому, что, как ни стараюсь, не могу понять логику Форбса.
— Ты хотел переехать жить ко мне. Это не помешало бы тебе иметь связи на стороне?
— Нет, — самодовольно ответил он. И этот ответ заставляет меня чувствовать себя настоящей дешевкой.
Он снова скрещивает руки на груди.
— Нам пора переходить на новый уровень отношений, но мои похождения на стороне останутся без изменений.
Черт, я, конечно, знала, что он бессердечный ублюдок, но в этот момент передо мной открылась совершенно новая скотская сторона этого урода. Форбс Чандлер был просто полон сюрпризов.
Я обнимаю себя за плечи. Мне немного холодно и хочется согреться.
— Значит, у тебя есть я и эти девки. Для чего?
— Потому что мне так нравится. Пути назад нет, Мия. Ты тоже будешь принимать в этом участие.
Мое сердце перестает биться.
— Что? — произношу я дрожащими губами.
Кажется, я догадываюсь, к чему он клонит — не то чтобы я была так уж сведуща в вопросах секса, но и тупицей я тоже не являюсь. У меня все это никак не укладывается в голове. Он никогда не давал мне повода думать, что ему нравится нечто подобное. Мы всегда занимались традиционным ванильным сексом. Мы даже никогда не занимались этим в той позе, в которой я застала его сегодня с той девчонкой.
— Ты. Будешь. Принимать. В. Этом. Участие. — Он обращается ко мне как к ребенку. — Ты не будешь иметь ничего против, когда я буду приводить других и трахать их в нашей квартире. Ты будешь тихонько сидеть здесь и наблюдать, как я их трахаю. А иногда... — он начал медленно приближаться ко мне, — ты будешь принимать в этом участие.
Нет. Нет. Нет и нет!
Черт, я не хочу!
— Я так не думаю. — Это я только что сказала?
Выражение его лица меняется. Он делает еще шаг вперед. Я вижу, как напряглись его руки, сжатые в кулаки.
Я обхожу вокруг дивана.
— Ты будешь делать то, что тебе говорят. Ты моя собственность, и я могу делать с тобой все, что захочу.
Ремень со свистящим звуком обрушивается на мои ягодицы.
— Кто тут у нас главный, Мия?
— Ты, папочка.
Я поднимаю свои глаза на Форбса. Он, может быть, сногсшибательно красивый, но сейчас он кажется мне полным уродом.
— Ты тех, других, тоже бьешь, как и меня?
Я вижу еле уловимое выражение удивления на его лице.
Несмотря на то что мы оба, и Форбс и я, в курсе того обстоятельства, что он избивает меня... я никогда раньше не признавала этого факта вслух. Я чувствую себя немного странно после этих слов, они придали мне силы.
— Нет, — отвечает он безразличным тоном.
И вся моя уверенность в себе и своих силах рассеивается, как утренний туман, и я готова расплакаться.
Он бьет меня потому, что я ему это позволяю.
Потому что я не имею ничего против.
Потому что я слабачка.
— Почему меня? — спрашиваю я. Собственно, я знаю почему, но мазохистская часть меня жаждет услышать подтверждение из его уст.
Он подходит еще ближе и встает напротив меня.
Я не отступаю в этот раз. Я крепко держу свои позиции. Мои ноги трясутся так, что я недоумеваю, как это они все еще меня держат.
Если моя внезапная бравада и удивляет его, то он тщательно это скрывает. Он наклоняется немного вперед и заглядывает мне в лицо. Его горячее дыхание обжигает мне кожу. Я все еще чувствую запах той девчонки, исходящий от него.
К горлу подступает тошнота.
— Потому что ты моя собственность, Мия, — его голос напоминает шипение. — Ты принадлежишь мне. Ты моя вторая половина. Моя маленькая... легко управляемая... испорченная вторая половина.
Может быть, я и догадывалась обо всем этом, но все же его слова больно ранят меня. Я стараюсь сдержать свою дрожь, потому что я не хочу доставлять ему удовольствие, показывая, что его слова больно меня задели.
Он поднимает свою руку.
Я вздрагиваю.
Ему нравится моя реакция.
Легко, почти незаметно касаясь моей щеки, он проводит пальцами по моей коже и заправляет прядь волос мне за ухо.
— Ты очень красивая, — приглушенным голосом говорит он, пробегая пальцами по моим волосам и затем по спине. Внезапно он грубо хватает меня за волосы, дергая мою голову назад. Мои глаза тут же наполняются слезами боли.
— Ты и я — мы с тобой похожи, — говорит он очень низким голосом, — Очень красивые снаружи, но безвозвратно испорченные внутри. Ты нужна мне, Мия, точно так же, как я нужен тебе. Потому что мы из одного теста. Жертва становится насильником. Хотя в твоем случае жертва так и остается жертвой.
У меня как будто пелена с глаз спала. Как же это я раньше этого не замечала?
Типичная история.
У Форбса было точно такое же детство, как и у меня. До какой степени — я думаю, что я этого никогда не узнаю. Но ему тоже пришлось пройти через боль и страдание.
Интересно, его тоже бил отец?
Внезапно на меня накатывает волна жалости к нему. Чувствую укол боли, когда представляю его ребенком. Когда думаю о детстве, которое у него отняли точно так же, как и у меня.
Затем я смотрю на человека, что стоит передо мной, и жалость моментально трансформируется в ярость. В слепую, необузданную ярость.
Он сам прошел через все это и хочет, чтоб и я не забывала.
Он мог бы порвать этот замкнутый круг. Мне всего-то и надо, что немного любви. Я бы любила его в ответ, не задавая никаких вопросов. Я бы отдала ему всю себя. Свое сердце. Вместе мы бы залечили раны друг друга.
Но вместо этого все, что он предлагает мне, — это отношения, построенные на зависимости, ненависти и насилии.
Во мне не остается ничего, кроме темной бездны, наполненной ненавистью и горьким чувством обиды.
Я открыла было рот, чтоб сказать ему все это... но затем меня осенило.
А ведь я могла бы спокойно уйти... ну, может и не уйти, а убежать. Мне давно следовало бежать от него без оглядки.
Но вся ирония заключалась в том, что я просто привыкла жить именно так. Я просто привыкла быть такой, какой сотворил меня Оливер, вместо того чтобы стать другой Мией, настоящей.
Потому что я всегда боялась даже попробовать.
Злость из-за моих собственных ошибок начала разгораться в моей груди... разрастаясь... она сжимает меня изнутри.
У меня появляется чувство, что я вот-вот взорвусь от клокочущей внутри меня ярости.
Мне кое-как удается собрать свою волю в кулак и произнести:
— Я хочу, чтобы ты ушел.
Он начинает дико смеяться.
— Ты меня бросаешь, Мия?
Мне стоит огромных усилий встретиться с ним взглядом.
— У меня есть на то веские причины, ты так не считаешь?
Он хватает мое лицо рукой, больно впиваясь в щеки пальцами, и откидывает мою голову назад. Другой рукой он сжимает мне плечо и дергает на себя так, что я резко врезаюсь в его грудь.
— Что-то мне не все здесь понятно. Ты не возражаешь, когда я луплю тебя когда бы мне ни вздумалось, а вот застав с какой-то дешевой потаскушкой, ты вдруг решаешь меня послать?