– По-моему, ваш малыш обронил мячик, – сказал Чарльз Уоллес и протянул ей мяч.
Женщина отпихнула мячик:
– Нет-нет! В нашей секции дети мячики никогда не роняют! Они все безупречно натасканы. У нас уже три года не было ни единого Отклонения!
И вдоль всего квартала головы, высунувшиеся из дверей, закивали как одна.
Чарльз Уоллес подошел поближе к женщине и заглянул ей за спину, в дом. В тени он увидел малыша, примерно его ровесника.
– Вы не можете войти, – сказала женщина. – Вы не предъявили никаких бумаг. Я не обязана вас пускать без документов!
Чарльз Уоллес поднял мячик и показал его малышу. Мальчонка стремительно, как молния, подскочил, выхватил мячик у Чарльза Уоллеса и шмыгнул обратно в темную прихожую. Женщина побледнела, открыла было рот, как будто хотела что-то сказать, а потом вместо этого захлопнула дверь у них перед носом. И все двери вдоль улицы тоже захлопнулись.
– Чего они так боятся? – спросил Чарльз Уоллес. – Что с ними такое?
– А ты сам не знаешь? – спросила у него Мег. – Ты не понимаешь, что происходит, Чарльз?
– Пока нет, – сказал Чарльз Уоллес. – Даже не догадываюсь. А уж я пытаюсь догадаться – но нет, никак не могу. Ни малейшего понятия. Ну, пошли! – И он сбежал с крыльца.
Через несколько кварталов домики сменились жилыми многоэтажками – по крайней мере, Мег решила, что это они и есть. Довольно высокие прямоугольные здания, без каких-либо отличительных признаков, и каждое окно, каждый подъезд как две капли воды похожи на все остальные. Потом на улице показался мальчишка примерно Кальвинова возраста – он ехал им навстречу на машине, представляющей собой нечто среднее между велосипедом и мотоциклом. Машина была тонкая и легкая, как велосипед, но при этом вращение педалей, похоже, приводило в действие какой-то невидимый источник энергии, так что мальчишка крутил педали очень медленно, а ехал довольно быстро. Перед каждым подъездом он совал руку в сумку через плечо, доставал свернутые в рулон газеты и закидывал их в подъезд. На его месте вполне бы мог быть Деннис, или Сэнди, или любой из сотен мальчишек, развозящих почту на их родной планете, и все же, как и с детьми, играющими с мячами и скакалками, тут явно что-то было неладно. Движения мальчишки подчинялись неизменному строгому ритму. Газетный сверток влетал в подъезд всегда по одной и той же дуге и падал на одно и то же место. Ну не может человек что-то делать с такой безупречной точностью!
Кальвин присвистнул:
– Интересно, они тут в бейсбол играют?
Увидев их, мальчишка затормозил свою машину и остановился. Его рука замерла на полпути к сумке с газетами.
– Эй, ребята, что вы тут делаете? – осведомился он. – Сейчас на улице положено находиться только мальчишкам-разносчикам, вы же знаете!
– Нет, не знаем, – ответил Чарльз Уоллес. – Мы не здешние. Может, расскажешь нам, что у вас тут и как?
– Ты хочешь сказать, что вам оформили документы на въезд и все такое? – переспросил мальчишка. – Наверняка оформили, иначе бы вас тут не было, – ответил он себе самому. – Но что же вы тут делаете, если вы про нас ничего не знаете?
– Вот ты нам все и расскажи, – сказал Чарльз Уоллес.
– А вы что, экзаменаторы? – немного испуганно спросил мальчишка. – Всем известно, что в нашем городе лучший Центральный координационный центр на планете. У нас высочайший уровень производства. Наши фабрики работают круглосуточно; наши машины крутятся без остановки. Кроме этого, у нас имеется пять поэтов, один музыкант, три художника и шесть скульпторов, все должным образом ограниченные.
– Это ты откуда цитируешь? – спросил Чарльз Уоллес.
– Как откуда – из «Инструкции», конечно, – ответил мальчишка. – Мы самый упорядоченный город на планете. У нас не бывало никаких проблем на протяжении столетий. Это известно всему Камазоцу. Вот почему мы – столица Камазоца. Вот почему здесь расположен ЦЕНТР централизованной координации. Вот почему ОНО обитает именно здесь.
В том, как мальчик произнес «ОНО», было нечто такое, отчего у Мег по спине пробежал холодок.
Но Чарльз Уоллес тут же спросил:
– А где он, этот ваш Центральный центр координации?
– ЦЕНТР централизованной координации! – поправил мальчишка. – Ступайте прямо, не промахнетесь. Нет, ну вы и в самом деле не здешние! Что вы тут делаете-то?
– Тебе разве положено задавать вопросы? – сурово осведомился Чарльз Уоллес.
Мальчишка побледнел, совсем как та женщина:
– Покорнейше прошу прощения! Но мне пора продолжать свой маршрут, а не то придется обсуждать свое расписание с объяснителем… – И он стрелой помчался дальше на своей машине.
Чарльз Уоллес проводил его взглядом.
– Что же это такое? – спросил он у Мег с Кальвином. – Как-то странно он разговаривал, как будто… ну да, как будто на самом деле разговаривал совсем не он. Вы понимаете, что я имею в виду?
Кальвин задумчиво кивнул:
– Еще как странно! Очень странно. И не только то, как он разговаривал. Все в целом дурно пахнет.
– Ну пойдемте же! – Мег потащила их дальше. Сколько раз их подгонять? – Пойдемте искать папу! Он нам наверняка все объяснит.
И они пошли дальше. Через несколько кварталов навстречу начали попадаться другие люди – взрослые люди, а не дети, – снующие взад-вперед по улицам. Эти люди полностью игнорировали ребят. Было похоже, что они всецело сосредоточены на своих делах. Некоторые входили в многоэтажки, большинство же двигалось в том же направлении, что и ребята. Выходя из переулков на главную улицу, эти люди огибали углы какой-то странной, механической походкой, как будто они были полностью поглощены собственными проблемами, а дорога так хорошо знакома, что им незачем обращать внимание на то, куда они идут.
Через некоторое время многоэтажки сменились другими зданиями, должно быть офисными: большими мрачными сооружениями со множеством дверей. В двери входили и выходили мужчины и женщины с портфелями.
Чарльз Уоллес подошел к одной из женщин и вежливо начал:
– Простите, пожалуйста, не могли бы вы подсказать…
Но женщина, еле взглянув на него, удалилась прочь.
– Глядите! – показала Мег. Впереди, на противоположной стороне площади, возвышалось самое громадное здание, какое они видели в своей жизни, выше Эмпайр-стейт-билдинг[9], и в длину почти такое же большое, как в высоту.
– Наверное, это оно и есть, – сказал Чарльз Уоллес, – этот их «ЦЕНТР централизованной координации», или как его там. Пошли!
– Но если у папы какие-то неприятности на этой планете, – возразила Мег, – возможно, именно туда-то нам ходить и не стоит?
– А как еще ты собираешься его искать? – осведомился Чарльз Уоллес.
– Ну уж у них-то точно спрашивать не стану!
– А я и не предлагал спрашивать. Но мы даже не будем знать, с чего браться за поиски, пока не разузнаем побольше об этой планете, и сдается мне, что начинать стоит именно с этого места. Но если у тебя, Мег, есть идеи получше, ты просто скажи!
– Ой, ну хватит уже, не выпендривайся! – сердито буркнула Мег. – Давай пошли в этот твой ЦЕНТР централизованной координации, и дело с концом.
– Мне кажется, нам нужны паспорта, пропуска или что-то вроде этого, – заметил Кальвин. – Это тебе не то что из Америки в Европу съездить. И этот мальчишка, и та женщина, похоже, очень щепетильно относились к тому, чтобы все было как положено. А ведь у нас-то уж точно никаких положенных документов нет.
– Если бы нам нужны были паспорта или еще какие-то документы, миссис Что нам бы так и сказала, – возразил Чарльз Уоллес.
Кальвин подбоченился и посмотрел на Чарльза Уоллеса сверху вниз:
– Слушай, ты, уникум! Эти старушки мне нравятся не меньше, чем тебе, однако я не уверен, что они знают все на свете.
– Они знают намного больше нашего.
– Само собой. Но помнишь, миссис Что говорила, что раньше была звездой? Что-то мне подсказывает, что, будучи звездой, она имела не так уж много возможностей научиться разбираться в людях. И когда она пытается быть человеком, она постоянно близка к тому, чтобы все угробить. Ты хоть раз в жизни видел, чтобы человек одевался как миссис Что?
– Так это же она просто для смеху, – сказал Чарльз. – Если бы она хотела выглядеть как ты или Мег, у нее бы наверняка получилось.
Кальвин покачал головой:
– Я в этом не уверен. А эти люди выглядят как люди, если ты понимаешь, что я имею в виду. Да, они не такие, как мы, тут я согласен, какие-то они ненормальные. Однако они куда больше похожи на обычных людей, чем обитатели Уриэля.
– А может, они роботы? – предположила Мег.
Чарльз Уоллес покачал головой:
– Нет. Тот мальчик, который выронил мяч, точно не был роботом. И думаю, что остальные тоже не роботы. Погодите, дайте мне послушать минутку.
И они застыли плечом к плечу в тени одного из больших офисных зданий. Шесть широких дверей то и дело хлопали, хлопали, хлопали – люди входили и выходили, глядя прямо перед собой и не обращая на ребят совершенно никакого внимания. У Чарльза снова сделался этот его внимательный, сосредоточенный вид.
– Нет, не роботы, – внезапно уверенно заявил он. – Не могу сказать точно, что они такое, но это не роботы. Я чувствую их разум. Дотянуться до них я не могу, но чувствую нечто вроде биения пульса. Погодите, дайте еще попробую.
Все трое стояли тихо-тихо. Двери всё хлопали и хлопали, хлопали и хлопали, застывшие люди входили и выходили, входили и выходили, торопливой дерганой походкой, как в старинном немом кино. А потом вдруг поток начал иссякать. Теперь людей было совсем мало, да и те двигались торопливо, как будто перемотка пленки еще ускорилась. Один бледнолицый мужчина в черном костюме поглядел прямо на ребят, сказал: «Ах, боже мой, боже мой! Я опаздываю!» – и шмыгнул в здание.
– Прямо как Белый Кролик! – нервно хихикнула Мег.
– Мне страшно, – сказал Чарльз. – Я вообще не могу до них дотянуться. Они закрыты наглухо.
– Надо найти папу… – снова начала Мег.