– Как же странно, что они не способны объяснить нам то, что сами, похоже, прекрасно знают! – пробормотала высокая, худая тварь.
Одна из щупальчатых рук тетушки Твари вновь обняла Мег за талию.
– Они же очень молоды. И к тому же у себя на «Земле», как они ее называют, они никогда не общаются с другими планетами. Так и крутятся, одни-одинешеньки во всем космосе.
– О-ой! – сказала худая тварь. – Должно быть, им так одиноко…
И тут внезапно по залу раскатился громовой голос:
– ММЫ ЗДДЕССЬ!
Глава двенадцатая. Глупость и слабость
Мег никого не увидела – но сердце у нее радостно забилось, полное надежды. Твари все, как одна, поднялись на ноги, развернулись к одной из арок и приветственно склонили головы и щупальца. Меж двух колонн появилась миссис Что. Рядом с ней стояла миссис Кто, позади виднелось мерцание. Три дамы были какие-то не такие, как в тот раз, когда Мег увидела их впервые. Очертания фигур казались размытыми, цвета смешивались, как на мокром акварельном рисунке. И все же они были тут; они были узнаваемы; они были собой.
Мег вырвалась у тетушки Твари, спрыгнула на пол и помчалась к миссис Что. Однако та вскинула руку, останавливая девочку, и Мег сообразила, что миссис Что не полностью материализовалась, она не столько вещество, сколько свет, и обнимать ее сейчас было бы все равно что пытаться обнять солнечный луч.
– Нам надо было спешить, так что мы не успели… Мы были вам нужны? – спросила миссис Что.
Самая высокая из тварей поклонилась еще раз и сделала шаг от стола навстречу миссис Что.
– Речь идет о мальчике.
– Папа его бросил! – воскликнула Мег. – Он оставил его на Камазоце!
К ее ужасу, миссис Что холодно ответила:
– И чего вы ждете от нас?
Мег прижала кулак к зубам так, что скобки до крови впились в кожу. Потом умоляюще протянула руки:
– Но ведь это же Чарльз Уоллес! Миссис Что, его захватило ОНО! Спасите его, пожалуйста, спасите!
– Но ты же знаешь, что на Камазоце мы ничего сделать не можем, – все тем же холодным тоном ответила миссис Что.
– Вы хотите сказать, вы допустите, чтобы Чарльз навсегда достался ОНО?! – пронзительно воскликнула Мег.
– Разве я это говорила?
– Но мы же ничего не можем сделать! Вы же знаете, что мы ничего не можем! Мы же пробовали! Миссис Что, вы должны его спасти!
– Мег, мы так не делаем, – печально ответила миссис Что. – Я-то думала, ты понимаешь, что мы так не делаем.
Мистер Мёрри шагнул вперед и поклонился – и, к изумлению Мег, три дамы поклонились ему в ответ.
– Мы с вами, кажется, не знакомы, – сказала миссис Что.
– Но это же папа, вы же знаете, что это папа! – Гневное нетерпение Мег все росло. – Пап, это миссис Что, миссис Кто и миссис Ведь!
– Очень приятно… – пробормотал мистер Мёрри и продолжал: – Прошу прощения, у меня очки разбились, я вас не очень отчетливо вижу.
– Видеть нас не обязательно, – сказала миссис Что.
– Вы не могли бы получше обучить меня тессеракту, чтобы я мог вернуться на Камазоц?..
– И ччтто? – прогремел удивительный голос миссис Ведь.
– Я попытаюсь отобрать своего мальчика у ОНО.
– А ввамм изввессттнно, чтто у ввасс нниччегго нне ввыйддетт?
– Что ж, мне ничего не остается, как попытаться…
– Простите, – мягко сказала миссис Что, – мы не можем позволить вам отправиться туда.
– Тогда разрешите мне! – предложил Кальвин. – Я его один раз уже почти вытащил!
Миссис Что покачала головой:
– Нет, Кальвин. Чарльз еще глубже ушел в ОНО. Никто не позволит, чтобы ты ушел туда вслед за ним – а ты же понимаешь, что произойдет именно это.
Воцарилось долгое молчание. Все мягкие лучи света, проникающие в огромный зал, казалось, сошлись на миссис Что, миссис Кто и слабом мерцании, которое, видимо, было миссис Ведь. Никто не произносил ни слова. Одна из тварей медленно водила щупальцем по каменному столу. И наконец Мег больше не выдержала и в отчаянии вскричала:
– Тогда что же вы собираетесь делать? Неужто просто так возьмете и бросите Чарльза?
По залу раскатился грозный голос миссис Ведь:
– Ммоллччи, ддиття!
Но Мег не могла замолчать. Она прижалась было к тетушке Твари – но тетушка Тварь не обвила ее своими заботливыми щупальцами.
– Но я же не могу! – воскликнула Мег. – Не могу! Сами знаете, что я не могу!
– Рраззвве ктто-нниббуддь прроссилл ттеббя обб эттоммм?
У Мег по спине поползли мурашки от этого мрачного голоса.
Девочка разрыдалась. Она принялась колотить тетушку Тварь кулачками, будто малыш, ударившийся в истерику. Слезы градом катились у нее по щекам и капали на шерсть тетушки Твари. Тетушка Тварь стояла молча и терпеливо.
– Ну ладно, я пойду туда! – всхлипнула Мег. – Я знаю, что вы этого от меня хотите!
– Мы не хотим от тебя ничего, что бы ты сделала вопреки своей воле, – сказала миссис Что, – не понимая, на что идешь.
Мег перестала плакать так же внезапно, как начала:
– Нет, я все понимаю.
Она чувствовала себя усталой и на удивление спокойной. Теперь наконец-то тот холод, который заботами тетушки Твари оставил ее тело, оставил и ее душу тоже. Мег посмотрела на папу – все ее смятение и гнев куда-то делись, и она испытывала лишь любовь и гордость. Она улыбнулась папе, прося прощения, и прижалась к тетушке Твари. И на этот раз тетушка Тварь обвила ее рукой.
– Чтто тты ппонниммаешшь? – сурово спросил голос миссис Ведь.
– Что пойти должна я. Никто другой не справится. Я не понимаю Чарльза, зато он меня понимает. Я ему ближе, чем кто бы то ни было. Папа отсутствовал слишком долго, с тех пор как Чарльз Уоллес был еще младенцем. Они не знают друг друга. А Кальвин познакомился с Чарльзом Уоллесом совсем недавно. Если бы чуть подольше, тогда бы это был он, но… ну да, я вижу, я все понимаю: это должна быть я. Больше некому.
Мистер Мёрри, который сидел, упершись локтями в колени, а подбородочком в кулаки, встал:
– Я этого не допущу!
– Ппоччемму? – осведомилась миссис Ведь.
– Послушайте, я не знаю, что вы и кто вы, и мне сейчас, в общем-то, все равно. Я не допущу, чтобы моя дочь в одиночку отправилась навстречу опасности.
– Ппоччемму?
– Но вы же понимаете, что может случиться! А она сейчас слаба, слабее, чем была раньше. Черная Тень едва не убила ее. Я не понимаю, как вы вообще могли о таком подумать!
Кальвин вскочил:
– Может быть, ОНО про вас правду говорило! А может, вы с ним вообще заодно! Если уж кому идти, так это мне! Иначе зачем вы меня вообще с собой взяли? Чтобы заботиться о Мег! Вы сами так сказали!
– Ты уже позаботился, – заверила его миссис Что.
– Да я же ничего не сделал! – крикнул Кальвин. – Вы не можете отправить Мег! Я этого не допущу! Костьми лягу! Я не позволю!
– Разве ты сам не видишь, что Мег и без того тяжело, а ты все делаешь еще тяжелее для нее? – сказала ему миссис Что.
Тетушка Тварь развернула щупальца к миссис Что:
– А хватит ли ей сил, чтобы снова тессерировать? Вы же знаете, через что она прошла!
– Если с ней отправится Ведь, она должна выдержать, – ответила миссис Что.
– Если это поможет, я бы тоже могла отправиться с ней, поддержать ее. – Рука тетушки Твари крепче обняла Мег.
– Ой, тетушка Тварь… – начала было Мег.
– Нет, – отрезала миссис Что.
– Этого я и боялась, – смиренно сказала тетушка Тварь. – Я просто хотела, чтобы вы знали: если что, я…
– Миссис… э-э… миссис Что! – Мистер Мёрри нахмурился и откинул с лица отросшие волосы. Провел пальцем вдоль носа, словно поправляя несуществующие очки. – Вы не забыли, что она еще девочка?
– И к тому же отсталая! – выкрикнул Кальвин.
– Сам ты отсталый! – с жаром возразила Мег, надеясь, что негодование поможет ей унять дрожь. – Я в математике лучше тебя разбираюсь, сам знаешь!
– Хватит ли у тебя мужества, чтобы отправиться одной? – спросила у нее миссис Что.
– Нет, – бесцветным голосом ответила Мег. – Но это не имеет значения.
Она обернулась к папе и Кальвину:
– Вы же знаете, что это единственный выход. Вы же знаете, что меня бы ни за что не отправили одну, если бы…
– Но откуда мы знаем, вдруг они и правда заодно с ОНО? – осведомился мистер Мёрри.
– Папа!
– Ничего, Мег, – сказала миссис Что. – Я могу понять твоего папу. Он сердит, подозрителен и испуган. И я не могу сделать вид, будто тебе не грозит смертельнейшая опасность. Я должна открыто признать: ты можешь погибнуть. Я это знаю. Но я в это не верю. И Золотая Середина в это тоже не верит.
– А она не способна увидеть, что случится? – спросил Кальвин.
– В таком деле – нет, конечно. – Вопрос, похоже, удивил миссис Что. – Если бы мы заранее знали, что произойдет, мы бы… мы были бы как люди с Камазоца. У нас не было бы собственной жизни, все было бы рассчитано и сделано заранее. Ну как тебе объяснить? А, вот! В вашем языке есть стихотворная форма, которая называется «сонет»…
– Ну да, есть, – нетерпеливо кивнул Кальвин. – И при чем тут Золотая Середина?
– Будь так любезен, дослушай, пожалуйста.
Голос миссис Что звучал сурово, и Кальвин ненадолго перестал переминаться с ноги на ногу, будто нервный жеребенок.
– Сонет – это довольно строгая стихотворная форма, не так ли?
– Да.
– Насколько я понимаю, в нем четырнадцать строк, написанных пятистопным ямбом. Это очень жесткий размер, да?
– Да, – кивнул Кальвин.
– И каждая строка должна завершаться строго определенной рифмой. А если поэт что-то напишет не так, это будет уже не сонет, верно?
– Ну да.
– Однако же внутри этой строгой формы поэт имеет полную свободу говорить что хочет, верно?
– Да, – Кальвин снова кивнул.
– Ну вот, – сказала миссис Что.
– Что «ну вот»?
– Ой, мальчик, не валяй дурака! – сердито сказала миссис Что. – Ты же прекрасно понимаешь, к чему я веду!
– Вы хотите сказать, что наша жизнь – как сонет? Строгая форма, но полная свобода в ее пределах?