Поднялась тихонько, принесла влажное полотенце и осторожно протерла его блестевшее от пота тело, потом сварила кофе и села с подносом на кровать. Матвей открыл глаза, в которых мелькнул пронзительный ледяной огонек, улыбнулся.
– Надо же, я отключился!
– Ничего удивительного, – улыбнулась в ответ Кристина. – Пей кофе.
– А где Стас?
– У него друзья появились, тоже спортом интересуются, в подвале у них нечто вроде спортклуба. К ужину придет. Надеюсь, ты сегодня никуда не уйдешь… по делам?
Матвей выдержал ее испытующий взгляд, покачал головой.
– Сегодня нет.
– Как слетал?
– Нормально.
– Друга выручил?
– Его освободили, а Тарас должен был подстраховать. Постой, откуда ты знаешь о моей… командировке?
– Разве тебя не встретили… там, в Чечне?
– Кто?
– Твои друзья.
Матвей привстал на локтях, внимательно посмотрел на светящееся лицо девушки, снова отмечая в ней признаки присутствия Светлены.
– Ты была… в Рязани?
Кристина кивнула.
– Я просила твоих друзей помочь тебе… и они помогли.
– Они там были?!
– Ну конечно. Они вернулись вчера, звонил Вася. Иван Терентьевич и Уля уехали в Рязань, Вахид Тожиевич тоже здесь. Хотя он, кажется, решил больше не ввязываться в разборки с иерархами.
– Когда же они там появились? Почему я не почувствовал?
– Они все-таки Посвященные. Проникли во дворец, когда ты начал отступление сам, и отвлекли внимание пентарха.
– Они с ним?..
– Дрались и победили.
– Так вот почему меня никто не ловил по-настоящему… – Матвей откинулся на подушки, окинул покрасневшую Кристину отсутствующим взглядом. – Ты добилась того, чего не смог добиться я… поздравляю. – Он спохватился. – Прости, я, кажется, не о том. Спасибо за помощь. Выходит, ты моя спасительница?
Кристина опустила глаза, поводила пальцем по глади подноса с кофейным прибором.
– Может быть, лучше их не трогать, Соболев?
– Кого? – усмехнулся Матвей.
– Иерархов, Монарха… кардиналов… всех.
– Ты же сама советовала мне действовать, пока Закон возмездия не ослаб совсем. – Матвей напоминал Кристине слова Светлены, уже не разделяя их обеих.
– Но, может быть, они оставят нас в покое, если мы откажемся от притязаний на трон Мастера Мастеров?
– Я никогда и не стремился к этому. Но они не оставят нас в покое, и ты это знаешь.
Глаза Кристины вспыхнули, когда она подняла их, полные слез, нежности, любви и теплоты, и Матвей невольно потянулся к ней, сбрасывая поднос с чашками на пол, но успевая подхватить каждую и не пролить при этом ни капли кофе…
Тарас Горшин отделился от группы раньше всех, сразу после посадки самолета в аэропорту Внуково. За ним, коротко попрощавшись со всеми, удалился в здание аэропорта Самандар, коему обстоятельству больше всех обрадовался Василий, хотя и не показал этого. Ему представилась возможность побыть с Ульяной и расспросить ее поподробней о задачах и целях Внутреннего Круга. Всю дорогу от аэропорта до Казанского вокзала Москвы, от которого отходили электрички и поезда на Рязань, они проговорили, не обращая внимания на корректно-молчаливого Парамонова, и в конце концов Василию начало казаться, что он и в самом деле знает Ульяну давно. Ему хотелось говорить с ней еще и еще, душа рвалась ехать с ней в Рязань, но воля справилась с желанием, и Вася, проводив Посвященных, отправился домой.
Два часа он нежился в ванной, купался, грезил и дремал, держа в объятиях призрак Ульяны. Пообещал себе, что бы ни случилось, наведаться к ней в ближайшие дни, взять литературу, которую она пообещала дать почитать, и серьезно поговорить о Пути в Круг. Но сначала надо было завершить кое-какие дела здесь, в Москве, и Василий, от полного расслабления через медитацию и тренинг подойдя к нужной психофизической кондиции, позвонил генералу Первухину по кодовой сети.
Шел девятый час вечера, но генерал находился у себя в кабинете и ответил мгновенно:
– Балуев?! Живой?!
– Вашими молитвами, начальник, – насмешливо ответил Вася. – Не ждали?
– Да я уже комиссию создал для расследования инцидента в Грозном, несмотря на сопротивление Генриха, сам собирался туда лететь. Генрих обмолвился, что ты жив…
– Генрих – это Ельшин?
– К сожалению, группой командовал его человек.
– Ничего, я найду этого человека.
– Упаси тебя Бог! Если хочешь жить – не связывайся. Генрих начал заметать следы, и его пес уже ликвидировал трех членов группы.
Вася присвистнул.
– Быстро ориентируются ребята! Кого же майор Ибрагимов успел отправить на тот свет?
– Шмеля, Тамерлана и Кира.
– Лихо! Ну что ж, тем интереснее будет игра.
– Отставить, капитан! Я понимаю, что ты не боишься умереть, но они опаснее, чем ты себе представляешь, и если хочешь уцелеть – не трогай их.
– Как сказал один умный человек: «Я не боюсь умереть. Я просто не хочу при этом присутствовать». Не беспокойтесь, генерал, я поберегусь. А что, господин Шароев еще не послал ноту нашему президенту за вторжение в его суверенную Ичкерию, не воззвал к справедливости? Не испросил наши головы на заклание?
– Президент Ичкерии болен, – сказал Первухин после недолгого молчания. – По слухам, у него были какие-то весьма непростые гости. Кстати, интересно было бы узнать, что за гости.
– Они ушли, судя по вашему тону?
– Не знаю. Все это непроверенные слухи. Давайте встретимся и обговорим наши проблемы не по телефону, капитан. Скажем, через час.
– Где обычно?
– Нет, почтовый ящик номер два.
– Буду. – Вася повесил трубку.
«Почтовым ящиком номер два» служила личная явочная квартира Первухина, располагавшаяся в шестнадцатиэтажном доме на углу Ленинградского и Головинского шоссе, недалеко от метро «Водный стадион».
Машины у Балуева своей не было, поэтому он тормознул частника и ровно в девять часов вечера вышел у дома номер пятьдесят шесть по Ленинградскому шоссе, за два дома до первухинского «ящика». Вычисление потенциального наблюдателя вошло уже в привычку, поэтому Вася не торопясь прошелся вдоль забора, за которым возводилось зеркальное здание какого-то банка, свернул на Головинское шоссе, остановился возле фруктово-овощной палатки и сделал вид, что приценивается к товару. Продавец, молодой мордатый верзила с небритой физиономией, на вопрос Васи: «Сколько стоит килограмм лимонов?» – буркнул нехотя: «Отвали, служивый, не килограммами же ты их ешь», – и Вася сразу насторожился. Только очень наметанный глаз мог определить в нем «служивого» – человека армии, только очень уверенный в себе профессионал мог так спокойно отгонять мешающего ему незнакомца, и только не заинтересованное в продаже товара лицо могло это себе позволить.
– А чо грубишь? – укоризненно покачал головой Василий, мгновенно прокачивая обстановку и замечая кое-какие детали, говорящие о нездоровом интересе продавца и еще некоторых граждан к дому номер три по Головинскому шоссе и к подъезжающим по этому адресу автомобилям.
– Может, у меня кислотная недостаточность, – продолжал валять ваньку Балуев, – и мне нужно съедать в день по килограмму лимонов. А может, я ими торговать собираюсь. Так почем твои желтенькие, говоришь? Ценника не вижу.
– Да отвали ты, козел! – сдавленным шепотом проговорил продавец, впившись взглядом в подъехавшую черную «Волгу» и заметно напрягаясь. Впрочем, он тут же расслабился, потому что из машины вышла толстая мадам и поплыла к первому подъезду.
– Сам козел, – философски зевнул Василий, понимая, что мордатый, трое ругавшихся шоферюг у «девятки» с раскрытым капотом и двое «пожилых алкашей», разливающих водку под грибком на детской площадке в глубине двора, явно кого-то ждут. – Щас позову корешей, они из твоей поганой палатки бесплатный туалет сделают.
Продавец сунул было руку за отворот рабочего халата, прикрывающего наплечную кобуру, но опомнился и прошипел, чтобы не услышали редкие прохожие:
– Кровью умоешься, студент, если не сгинешь!
– Батюшки-светы, – покачал сочувственно головой Василий, – это что же они с тобой сделали?
– Кто, что? – опешил продавец.
– Что-что, «опустили», наверно. Я же вижу, человек не в себе: такой молодой, красивый, а уже использованный.
Верзила побелел, буквально испепеляя наглого покупателя бешеным взглядом, и Вася вынужден был ласково хлопнуть его по плечу.
– Да успокойся ты, дохляк, я уже ухожу. – Добавил, понизив голос, когда продавец, икнув, сел на подогнувшихся ногах на перевернутый ящик: – Кого пасете, «федепасы»? Не генерала случайно?
Глаза мордатого готовы были вылезти из орбит, но сказать он ничего не мог, касание Васи не усыпило его сквозь одежду, но привело в состояние нокдауна.
В это время к дому подъехала еще одна «Волга», из которой вышел Первухин, и Вася понял, что засеченная им спецгруппа действительно ждет генерала. Во всяком случае, все ее члены сразу начали вести себя по-другому. Василий набрал в грудь воздуха, собираясь брать темп и начать контрдвижение, когда на плечо ему легла твердая и сильная ладонь.
– Не спеши, капитан!
Вася змеиным движением вывернулся, в повороте наметил удар локтем и… едва успел остановить удар, узрев перед собой невозмутимое лицо Тараса Горшина.
– Мать твою!.. Я же мог тебя…
– Спокойно, улыбайся, на нас смотрят… не мог ты ничего. Пошли в машину.
– Эти пришли за генералом, надо помочь…
– Эти пришли за тобой, просто я здесь обосновался раньше и сбиваю их внимание. Поэтому они тебя как бы не видят, но место здесь грязное, кто-то наблюдает за двором издали, очень неприятный человек и не совсем обычный, так что нам лучше побыстрее убраться отсюда.
Вася думал мгновение, оглянулся на неторопливо идущего к подъезду генерала Первухина в сопровождении двух телохранителей, посмотрел на «продавца» с вытаращенными глазами, сделал ему ручкой и сел рядом с Тарасом в стоящую неподалеку бежевую «Ниву».
– Откуда ты узнал, что я буду здесь?