Я смотрела на него. Наверное, он не умел врать, а может, известие было настолько страшным, что сломало этого брутального сильного мужчину. Его голос дрожал, и он говорил мне это, старательно отводя взгляд. Сам врач, наверное, всё понимал. Твою мать… Я же была на встрече, на обеде с Вороновым и совершенно плохо помню, как упала и потеряла сознание.
Я провела рукой по волосам.
– Всё хорошо, Руслан!
Он поднял на меня голову и посмотрел мне в глаза, я видела, что в них читалась печаль и боль. Моё дыхание перехватило, хотелось плакать, но я понимала, что нельзя. Он коснулся губами моей руки.
– Я люблю тебя, детка! Люблю больше жизни! Верь мне, девочка!
Я улыбнулась уголками губ, я не верила. Давно не верила, а сейчас особенно.
– Влада! Вы меня слышите?
Я с трудом открываю глаза. Воронов.
– А вы что тут делаете?
Я утопаю в большой подушке.
– Приехал к вам! Ваш невролог, Алина Владимировна и подруга меня провела!
Смотрю на него, а слева бешено стучит. До безумия.
– Влада, вы что-то ели или пили подозрительного?
Воронов не сводит с меня взгляда, а у меня бешено всё стучит внутри. Отчаянно. До жути. Всё…
– Нет!
– Вы уверены?
– Уверена! У меня просто произошёл приступ! С детства с сердцем проблемы!
– Я так не думаю, столько не было, и сейчас проблемы! Как-то очень странно!
Дверь в палату открывается.
У меня всё внутри сжимается.
– Господин Воронов, я бы попросил, чтобы вы вышли из палаты из моей жены!
Что-то пытаюсь ответить, но не могу, отчаянная сильная боль всё сильнее давит на меня. Отчаянная сильная боль…
У меня в жизни было многое, сильно многое. То, от чего я отказался. Намного.
У меня в жизни было разное, вспоминал. Я вспоминал Лену, очень часто. Очень.
Она ушла, только я не переживал. Я совсем не переживал. Сказала, что моя жизнь – жить бобылём. Что я вечно на работе. Что мои преступники и те, кого я защищаю, мне важнее. Что я своеобразный Бэтмен из Готэма.
Я и сам хотел уходить, понимал, что время к сорока.
Что пацану нужна мать, Лена так ей и не стала.
Я часто вспоминал погибшего брата, что обещал, что обещал ему, умирающему после той страшной автокатастрофы, заботиться о Никите, что пацан для меня – всё. Так и вышло, Никита стал смыслом моей жизни, Никита стал для меня всем. Только вот Лена не смогла найти с ним общего языка, нет, она ни в коем случае не обижала пацана, я бы ей и не дал, но он был для неё чужим. Это видел не только он, это видел и Никита, который не понимал, за что Лена так к нему относится и что он сделал…
Мальчик был ни в чём не виноват, и часто Игорь ловил себя на мысли, что лучше бы он погиб в той катастрофе, а брат выжил, лучше бы он, но судьба распорядилась по-своему.
Жизнь распорядилась по-своему, та автокатастрофа унесла жизнь Андрея, моего брата, и его жены Ани, а я выжил. Я смог жить дальше, я жил ради неё, чтобы воспитывать и растить сына, я жил и выживал каждый день, вспоминая её миндальные глаза, любимые глаза.
Читал отрывки из её личного дневника и понимал, что она не отпускает меня, а я не могу отпустить её, я её любил, безумно любил, так, как даже в книгах никто никого не любил. Мне казалось, таких сюжетов и в романах-то не было….
У Андрея и Ани остался сын Никита, а у меня, кроме жены, которая меня любила, а которую я не любил, никого….
Лена знала, что мы с Аней любили друг друга, Лена знала про её сердце, про то, что у Ани было больное сердце, и о моих чувствах к ней, как она выбрала брата.
Лена всё это хорошо знала. Знала, что я так и не смог забыть Аню, что я любил её.
Вспоминаю Анины глаза, когда нужна была операция, когда она умирала, и Андрей ничего не мог сделать, ничего….
Он пришёл за помощью ко мне, а я ради Ани был готов на всё. Абсолютно на всё.
Прошло больше пятнадцати лет, а я до сих пор всё помню, каждую деталь, каждое слово….
В кабинет вошла медсестра, уводя Аню на анализы, а я не мог не отметить, как она похудела. Очень сильно.
Меня всего трясло, я не знал, как смотреть на неё, что говорить ей, я так боялся её потерять. Хоть она и предпочла мне моего родного брата. Я любил её, безумно любил….
Аркадий, лечащий врач Ани, предложил кофе, но я отказался. Мне не хотелось ни пить, ни есть, мне вообще не хотелось ничего.
– В Германии делают операции, Игорь! На тебя страшно смотреть! – Аркадий не только врач, а и мой старинный приятель, отпил кофе. – Это очень дорогостоящая процедура, тем более если понадобится трансплантация сердца, если мы ещё хоть немного затянем! А что Андрей? Он же её муж!
Внутри всё сжималось. Андрей…. Где был Андрей, когда он был нужен, Андрей запил…
– Мне всё равно на деньги, – глухо отозвался я.
– Слушай, это не моё дело, конечно, но у неё уже сын, сколько можно! Приди ты в себя!
Я глянул на Аркадия так, что он предпочёл просто закрыть рот, хорошо зная меня.
Молча что-то написал на бумажке и протянул мне. Я бегло пробежался глазами: за цифрой 5 стояли лишь одни нули. Я понимал, что это нереальные деньги, но знал, что продаст всё и найдёт их, всё отдам, но её спасу. В этот момент я не думал о Лене, я ни думал ни о ком. На кону стояла Аня, её жизнь, на кону стоял мой близкий, дорогой человек.
– Кто тебе эта девочка, извини за вопрос? – тихо спросил Аркадий. – Неужели баб не? Лена ничуть не хуже и не просто любит тебя, она тебя обожает!
Я устало потёр виски.
– Она мой дорогой человек и жена моего родного брата, мать моего племянника, и давай закроем на этом тему!
Я знал, что будет очень трудно, но был готов на это, только бы спасти её.
– Звоните в клинику! – Я переведу деньги в Германию уже на днях!
Аркадий кивнул, он понимал, что переубедить меня бесполезно.
Я вышел из клиники. Холодный воздух кидал беспорядочные снежинки мне в лицо. Я шёл к машине словно пьяный, даже за такую огромную сумму приходилось ждать. В клинике Германии Аню ждали только через две недели. Даже за деньги… А ещё из запоя нужно было вывести Андрея, который оказался слабаком и, узнав, что у него умирает жена, предпочёл решать вопрос по-своему. Родители всегда любили его больше. Слабый, тихий, ничего не мог, ничего не умел, его надо оберегать, его все защищают, он маленький и слабый.
Я сел в машину и ударил кулаком по рулю. Она была очень слаба, и врач говорил, что у них нет времени, а ждать две недели было не вариант. Израиль, сумма ещё больше. Пробовал поговорить с Андреем, но понимал, это бесполезно.
Я тяжело выдохнул и тронулся с места. Я был готов на всё лишь бы знать, что моя девочка будет жить. Моя девочка…. Я скучал по ней безумно и да, я считал её своей девочкой, чтобы ни случилось. Своей….
В голове параллельно крутилась мысль о Лене, я не представлял, как отреагирует она, и то, что мы вообще поженились, правильно ли это…
Стараясь хоть как-то прийти в себя, я стучал пальцами по рулю, но мне не помогало. Я ощущал, как трясутся мои руки. Как хотелось, чтобы это всё скорее закончилось, но я знал, что только всё начинается.
Подъехав к клубу, который принадлежал мне неофициально, я вышел из машины и небрежной походкой направился в сторону входа, здесь мне нужно было быть сильным и безразличным. Чтобы никто не знал, чтобы никто не догадывался, какого мне сейчас.
Я, как дурак, смотрел в это красивое лицо. На эту красивую молодую женщину с большими глазами. Так она мне в душу запала. Если честно, после гибели Ани я понимал, что с Леной долго не проживу. Не смогу, уже жил ради Никиты. Всё понимал и видел, понимал, что происходит, что Никите нужна мать, но сам не любил Лену. Не любил. А тут увидел эту девчонку, словно голову снесло. Впервые за столько лет перестал думать об Ане, впервые….
Это что-то значило или что?
Лена так и не смогла стать матерью Никите, она всё время пыталась его задеть, что-то сказать и была как мачеха из сказки.
Я вовремя заметил это. Пресёк и сказал Лене об этом.
Глава 19
Я мрачно смотрела на нашего кардиолога, Тину Валерьевну, та не отрывалась от ЭКГ, а я уже всё понимала без слов – что-то плохое. Она так смотрела, постоянно отводила взгляд.
– Странно, с сердцем у тебя не так всё и плохо, но вот анализы…
– А что случилось?
– Покажи нашему гематологу, у тебя гемоглобин понижен, и вообще сами анализы плохие! Как будто у тебя обезвоживание!
Я вздрогнула, только этого не хватало. Дисбаланс в организме, а последнее время я действительно чувствовала себя плохо.
– С тобой всё хорошо?
Тина Валерьевна коснулась моей руки.
– Влада, я Руслану скажу, чтобы заботился о тебе! Это не дело, детка, анализы совсем плохие! Если бы я не знала Руслана, то подумала бы, что тебя травят!
Тина Валерьевна рассмеялась, думая, что её шутка весёлая, а у меня внутри сжалось всё сильнее. Резко вспомнились слова Воронова: «Не ела ли ты что-то подозрительное и не пила?» Жуткий страх…. А что, если… Этого просто не может быть…
– Ты точно себя хорошо чувствуешь?
– Анализы вообще дерьмо!
– Никак! Но жить можно! Может, меня правда отравить решили?
Алина округляет глаза.
– Мать, ты чего? Детективов перечитала?
Машу рукой.
– Да так!
Собираюсь что-то ответить, как у меня оживает телефон. Варя. Очень странно.
Варя хотела срочно поговорить и просила встретиться в «Мама Рома», семейном и очень уютном ресторане.
У меня так и не сложилось с ней отношения, как у матери с дочерью. Разница в одиннадцать лет, и Варя ненавидела меня из-за родной мамы, хотя мы встретились с её отцом намного позже после гибели Алисы.
Смерть Алисы вообще была тайной, окутанной мраком. Очень много и разного говорили про неё, про то, что Алису убили, отравили, что она за руль села пьяная, кто-то вообще говорил, что Руслан её убил.