В ответ его опрокинули, заломив руки.
Раздался треск — видимо, картина все же не выдержала такого обращения.
— Вы с ума сошли! — попытался рявкнуть император, но получилось хрипло и как-то жалко.
— Смирно лежи! — один из охранников придавил коленом.
— Дик, Боб, что там? — донеслось от дверей.
— Вора поймали! Кажись, пьян в стельку.
— Что?
— Интересно, как он проник в галерею, во дворце везде сканеры, — начальник смены щелкнул кнопкой на пульте и, мазнув взглядом, особенно не рассматривая “похитителя”, подошел к портрету. — Мда… рама, конечно, того… Ладно, давайте посмотрим, кто это так напакостил… поднимите…
Эдварда резко дернули вверх, ставя на колени. придавили, мешая подняться. Император поднял голову и мрачно взглянул на начальника смены.
— Что? Что вылупился? — тот усмехнулся, наконец всмотрелся в лицо пойманного вора, резко побледнел и рванул вдруг ставший тесным ворот рубашки: — В-ваше величество?
Император криво усмехнулся и повторил слова, сказанные недавно во время церемонии гарантов мира. Правда на этот раз для подтверждения своей личности украсив фразу несколькими емкими эпитетами.
Ругательства произвели магическое действие. Замершие до этого охранники засуетились, выпустили, один из них даже попытался отряхнуть одежду монарха, но был остановлен ледяным взглядом.
— Ваше величество… я … мы… п-простите, — начальник смены не знал, куда деваться. — Они сегодня в первый раз…
— Простить? — Эдвард изогнул бровь. — За что? Напротив, — он бросил взгляд на нашивку на груди начальника смены. — Хьюго, ваши ребята прекрасно выполнили то, что от них и требовалось.
— Да, но…
— Никто из вас не ожидал, что я гм…, продегустировав новый сорт бренди, решу прогуляться по дворцу ночью. Так что предлагаю попросту забыть это досадное недоразумение, — отмахнулся Эдвард, внимательно изучая пострадавший портрет. Кажется, полотно осталось цело, а вот рама, конечно, треснула. Придется объясняться со страховой компанией и надеятся, что это признают несчастным случаем. Реставрировать раму за свой счет не хотелось.
— Кстати, ваше величество, а зачем вы хотели взять эту картину? — поинтересовался один из охранников. Тот, что помоложе. На него сразу шикнули, и парень сник.
— А вот это — хороший вопрос, как портрет оказался здесь, поскольку к стене я не подходил, — кивнул император.
— Но вы же держали его…
— Именно, потому что портрет соскочил со стены, двинулся на меня и даже задел… — Эдвард постарался не заметить того, как охранники переглянулись с начальником смены. Но возражать никто из них не посмел.
Стараясь идти ровно, Эдвард сделал несколько шагов к стене, зиявшей пустым местом. Очевидно, что портрет кто-то снял, но кто и, главное, зачем? Будь это профессиональный вор, он скорее покусился бы на более ценные картины.
В голове снова зазвучали странные голоса и топот.
— Ваше величество, — виновато начал начальник смены. — Простите, но согласно системам охраны во дворец никто не проникал…
И говорил он так громко и басовито, что несчастная голова Эдварда незамедлительно отреагировала на звуки. Император тихо вздохнул и потер виски. Заметил сочувствующие взгляды охранников и усмехнулся. Хорошо еще, что почти все слуги на ночь уходили из дворца, а те, кому выпадало дежурить ночью, спали в дальнем крыле и попросту не слышали звуки сирены.
Все еще раздумывая над случившимся, он отошел к окну, нога за что-то зацепилась, снова раздался грохот, а Эдвард радостно воскликнул:
— А, вот же она!
Охранники разом кинулись к императору:
— Кто?
— Преступник?
— Преступница?
Император отмахнулся и поднял бутылку. Открутил пробку, с наслаждением приник к прохладному горлышку…
— Что происходит?! — закудахтал кто-то. — Что за ужасный шум?
От неожиданности он дернулся, вода пролилась. Эдвард бросил взгляд на двери, в которых застыла, прижимая руки к груди пышнотелая женщина в ночном халате с папильотками в волосах. Он не сразу узнал миссис Клавдию, с которой встречался только раз в год, на церемонии присяги “Гаратнов мира” а узнав, принялся отряхивать толстовку, пытаясь сохранить инкогнито. Не хватало еще, чтобы главная сплетница Оскнафорда видела его таким. Странно, что она вообще делает во дворце, еще и ночью. Кстати, интересно, а который сейчас час?
— Уже давно за полночь! Грохот! — миссис Клавдия приложила пухлые ручки к груди и закатила глаза. — Вы же наверняка разбудили несчастных детей!
И она с таким придыханием проговорила: “Детей”, что всем — и императору в том числе стало неловко. Где-то мысль мелькнула — откуда во дворце дети, в особенности у служащих, но мозг отказывался работать. Хотелось рухнуть на пол и закрыть глаза. Главное — не выпускать больше бутылку с минеральной водой из рук.
А тьютор, чувствуя себя в центре внимания, продолжила патетически. Да так, что любая прима, которым доставались роли в трагедиях, прославляющих Отечество, повыдирали бы себе волосы от зависти.
— Бедные дети, у них такой стресс! Их разлучили с родителями! Бросили здесь! Даже не подготовив достойные комнаты.
В ушах снова зазвенело. Император вымученно посмотрел на охранников, те — на него. И вдруг Эдварда осенило. Дети. Картина. Пакости. Звонкие мальчишеские голоса.
— Где, говорите, испуганные дети?
— Какая вам разница! — фыркнула тьютор. — Я не позволю, чтобы… ой, Ваше величество!
Последнее мадам Клавдия изумленно выдохнула и сразу же склонилась в очень глубоком реверансе. Вернее, рухнула на колено, поддерживая так и норовившие разойтись полы халата.
— Простите, я вас… но вы…
— Доброй ночи, — Эдвард сделал знак встать. — Так где, говорите, разместили детей?
— В крыле, где обычно проходят саммиты, ваше величество. Бедные крошки…
— Они — подростки возрастом от тринадцати до пятнадцати лет, и некоторые из них даже выше меня, — оборвал ее император, делая знак охранникам следовать за ним. Миссис Клавдия засеменила следом.
— Вы даже не представляете, ваше величество, как они польщены оказанной вами честью…
— Представляю, и скоро их потрясение достигнет небывалых высот! — усмехнулся Эдвард.
Глава 10
Как и ожидалось, Боллинброк и его приятели проиграли. “Верю-не верю” — игра дипломатов, где нужно уметь блефовать и всегда сохранять спокойствие. И первое, и второе дочь Эмбер Дарра умела делать виртуозно. По крайней мере ей так казалось. Вот и сегодня, она первой сбросила все карты, оставив внука премьер-министра коварного Альвиона “с погонами” — двумя тузами, которые он с досадой швырнул на стол.
— Вы выиграли, — процедил он.
Остальные мрачно переглянулись и тоже побросали карты.
— Итак, какое желание? — мрачно поинтересовался юный Стенхоуп.
— Желаете услышать его прямо сейчас? — изумилась девочка.
— Не люблю копить долги, — он вскинул голову, став очень похожим на знаменитого деда.
— Ладно, — Алекс задумалась, пытаясь решить, чтобы такое придумать, а потом коварно улыбнулась. — Придумала! Вы принесете мне из картинной галереи портрет Эдварда IV!
Её слова были встречены потрясенным молчанием.
— Зачем он тебе? — недоверчиво спросил Мэттью.
— Просто, — пожала плечами Алекс.
— Но… это же кража, — возразил племянник первого секретаря.
— Нет. Мы же не будем выносить картину из дворца. Просто позаимствуем, а потом вернем! Или вам слабо?
Последние слова оказались решающими. Стенхоуп переглянулся с друзьями, те кивнули.
— Во дворце полно слуг.
— Они разойдутся к десяти вечера, — подсказал племянник первого секретаря.
Боллинброк строго взглянул на него:
— Сведения точные?
— Обижаешь!
— Ладно… тогда… — он покосился на Алекс, гадая, можно ли продолжать при ней.
— Я не собираюсь стучать, — оскорбилась она. — Одно дело — придумать трудное желание, и совершенно другое — вставлять палки в колеса! Это — низко!
Стенхоуп кивнул.
— Отбой в десять, ждем, когда миссис Клавдия ляжет спать, и встречаемся здесь, — тихо предложил Боллинброк, оглядывалась на Лавинию.
Та вместе с подругой всю игру демонстративно игнорировала остальных, хотя лицо каждый раз при взгляде на сперницу перекашивалось от злобы. Привыкнув быть в центре внимания, она не могла смириться с тем, что кто-то оказался популярнее ее. Особенно если у этого “кого-то” были розовые волосы. Алекс даже опасалась, что именно Лавиния наябедничает миссис Клавдии.
Девочка шепотом поделилась опасениями с Мэттом, но тот только пожал плечами:
— Вряд ли она рискнет.
— С чего ты так уверен?
— Потому что Лавиния — это новые деньги, — улыбнулся парень, и видя недоумение на лице собеседнице пояснил. — Ее родители — звезды шоу-бизнеса. Мать — певица, отец — актер. Они получили дворянство за заслуги совсем недавно и теперь всеми силами пытаются стать своими для нас.
— Круто, — настроение испортилось. — выходит, и я для вас…
— Не, ты другое. Макленбургские — древний род, так что, ты по положению гораздо выше ее, хоть твоя мама… — он осекся. — извини.
— Нет, договаривай! — разозлилась Алекс. — Скажи, кто моя мама.
Мэтт смутился:
— Понимаешь, для всех этих аристократов, брак твоих родителей — мезальянс… Но это не лишает тебя всех наших привилегий, вот Лавиния и завидует, что ты оказалась впереди нее.
Алекс озадаченно нахмурилась, а потом отмахнулась, решив чуть позже разобраться со всеми этими аристократическими премудростями. К тому же среди похитителей портрета разгорался спор. Племянник первого секретаря настаивал, что идет с друзьями.
— Зачем? — возмутился Боллинброк.
— Отключить сигнализацию. Я знаю код. Дядя как то при мне вводил его.
Друзья переглянулись, Стенхоуп кивнул:
— Заметано.
Они пожали друг другу руки.
— Дети, дети! — почти сразу же раздалось противное кудахтанье за спинами. — Пора ложиться спать.
Мальчишки закатили глаза, а Лавиния с подругой хихикнули. Мэттью виновато посмотрел на Алекс: