Новое мышление, новый подход к решению доперестроечных проблем должен найти горячий отклик в сердцах всех москвичей, патриотов столицы нашей Родины.
Первыми на призыв депутатов Моссовета откликнулись подразделения милиции и пожарных расчетов Главного управления внутренних дел Москвы.
Во всех районах нашего города начата „огненная кампания“ по уничтожению сорной травы.
Редакция газеты выражает искреннюю признательность всем гражданам, жителям и гостям столицы, кто готов добровольно принять участие в священном деле по освобождению от скверны улиц и площадей нашего города!»
…Заметки такого содержания призваны были легализовать предпринятые сотрудниками милиции по указанию КГБ СССР мероприятия по выжиганию конопли в некоторых местах столицы.
Но прежде всего в проезде Серебрякова, где неустановленного американского шпиона дожидался тайник…
Пожарные потрудились на славу: с помощью переносного огнемета выборочно уничтожили коноплю вокруг башни, под которой находился тайник. Безобидный бурьян и кусты не тронули.
Так что, нагрянь сюда любители халявной «дури», они ушли бы несолоно хлебавши. Нет здесь более конопли, и все тут!
Публикации возымели действие, и результат не заставил себя ждать.
Уже на следующее утро, 22 июля, «альфовцы», охранявшие тайник, получили сигнал от «наружки», что в их направлении на большой скорости движется… Залаки.
«Альфовцы», да и не только они одни, гадали, едет ли «подснежник» изымать «булыжник», чтобы сделать закладку в другом месте, или он просто намерен удостовериться, что тайник остался нетронутым после «огневой» обработки окружающей местности…
Машины «Мосэлектросети» с «альфовцами» на борту немедленно провели перестроение своих боевых порядков — отъехали от места закладки тайника на изрядное расстояние, поближе к девятиэтажкам. Но так, чтобы не выпускать из поля зрения специальных оптических приборов «булыжник».
Вскоре от «наружки» поступил еще один сигнал о приближении незадачливого американца к башне высоковольтной электропередачи.
Буквально через минуту прямо напротив места, где находился «булыжник», остановился запыленный «форд-таурус», и из него выпрыгнул Залаки.
Распахнул багажник, делая вид, будто что-то ищет в нем. Проходя мимо заднего левого колеса, основательно пнул его ногой. Опять вернулся к багажнику, забравшись туда с головой…
Наблюдай за его действиями человек непосвященный, наверняка подумал бы, что с иномаркой что-то случилось, и водитель хлопочет в поисках какой-то неисправности.
— Ага! — произнес Зайцев, наблюдавший в перископ за беспорядочными перемещениями американца вокруг и около машины. — Что и требовалось получить — изъятие «булыжника» пока отменяется!
В это время Залаки, подложив под себя пару подушек, — так выше — с заднего сиденья «форда» рассматривал в подзорную трубу основание башни, где двумя днями раньше оставил «булыжник».
Очевидно, результаты проведенных визуальных обследований местности, а главное — обнаруженный нетронутым тайник вполне удовлетворили разведчика.
Он смахнул рукавом пот со лба, сложил подзорную трубу, хлопнул багажником и дверцей машины и был таков.
— Поехал докладывать, что все в порядке! — удовлетворенно произнес Зайцев и вытер взмокшее лицо ладонью…
Глава восемнадцатая. Лебединая песня агента «Уэя»
Все стало на свои места только через две недели, 2 августа 1985 года, когда в районе тайника остановилась белая «Волга» и из нее вышел привлекательной наружности молодой мужчина в майке-футболке и с хозяйственной сумкой в руках.
«Красавчик» заметно нервничал и оглядывался по сторонам. Он уверенно и целенаправленно двинулся к месту закладки тайника.
У «альфовцев», наблюдавших за передвижениями «красавчика», не возникло сомнений в том, что именно для него предназначен «булыжник», — уж слишком прямолинеен был его путь.
Удивление «альфовцев» вызвало другое обстоятельство: продираясь сквозь бурьян и кусты чертополоха, вновь вставшего стеной после обработки огнеметом, незнакомец поднимал с насиженных мест тучи комаров, которые вместо того, чтобы броситься на него, на невесть откуда взявшуюся дармовую добычу, почему-то отлетали в сторону!
Приблизившись к опоре башни ЛЭП, мужчина, ни секунды не колеблясь, поднял «булыжник» и положил в сумку. В тот же миг, будто с неба, на него обрушились четверо «альфовцев».
Во время обыска Полещука «альфовцы» нашли объяснение нелогичному, с их точки зрения, поведению комаров: от задержанного так разило перегаром, что впору было надевать противогазы!
«Красавчик» был заметно пьян — ну и шпион нынче пошел! — но тут же едва ли не с кулаками набросился на бойцов группы захвата, обвиняя их в том, что они сорвали ему свидание с девушкой, чье имя и адрес у него вылетели из головы ввиду неожиданного нападения.
— Ну а булыжник? — поинтересовались «альфовцы», — им вы хотели заменить букет цветов для девушки?
— Булыжник нашел случайно, — последовал ответ. — Взял для того, чтобы заткнуть, то есть приткнуть, колесо автомобиля…
— И часто вам попадаются камни преткновения? — спросил руководитель операции по захвату шпиона, разламывая «булыжник» пополам и вытаскивая оттуда пачку купюр и записку.
— Нет, первый раз…
При личном обыске у Полещука «альфовцы» нашли два обрывка бумаги.
На одном — схема, где крестиком отмечено место тайника у опоры электропередачи.
На другом — тоже схема, но уже одного из отрезков улицы Горького. Там Полещук должен был поставить сигнал об изъятии контейнера.
Обрывки бумаги превратились в улики, как только в футляре для очков, под подкладкой, был обнаружен план связи с американской резидентурой в Москве. Он-то как раз и содержал описание мест тайника и постановки сигнала о его выемке, которые полностью соответствовали обнаруженным у Полещука записям на двух клочках бумаги…
— Долго пришлось нам вас поджидать… — в сердцах произнес Зайцев. — Где ж вас носило все это время?
— Да вот… С любимой девушкой ездил на Рижское взморье… Там, знаете ли, есть такое укромное озерцо, где, по рассказам местных жителей, лебеди на рассвете поют… Хотелось услышать лебединую песню…
Через два месяца Олдрич Эймс, наш «суперкрот» в Центральном разведывательном управлении США, сообщил, что больше всех о провале агента «Уэя» сожалеет и сокрушается Сэнди Греймс.
Но не потому, что она должна была последовать за мужем на погребальный костер, как то предписывал обычай сати, о котором ее уведомил Полещук. Отнюдь!
Причиной печали Сэнди Греймс были обстоятельства более тривиальные: она опасалась, как бы провал не отразился на ее карьере — идея-то закладки тайника для «Уэя» принадлежала ей…
Часть II. Шпионские явки в постели
Глава первая. Коллеги и соперники
Послевоенная Вена — охотничье угодье для «охотников за головами» — вербовщиков — всех разведок мира, за исключением Японии и Китая. Желающих открыть рот на чужие секреты было предостаточно: от набирающей силу БНД — западногерманской секретной службы, до английской СИС, американского ЦРУ и наших КГБ и ГРУ. Секретов на европейском рынке тоже хватало, хотя наиболее высоко котировались советские.
Резиденты ЦРУ и западноевропейских спецслужб сообща занимались шпионским промыслом, негласно, но по-джентльменски проводя разделение труда, — кто-то похищал, а кто-то покупал добытую информацию. Кто-то вербовал, а кто-то проверял кандидатов на вербовку на конкретных заданиях. Бывали, разумеется, накладки, были обделенные и призеры, но серьезных конфликтов в этой тайной когорте единомышленников удавалось избегать всегда.
Несколько по-иному — странное дело! — складывались отношения сотрудников ГРУ (военная разведка) и КГБ (разведка политическая).
Их резидентуры располагались в здании советского посольства в Вене. Помещения, в которых сидели чекисты в описываемый период, еще не были экранированы, то есть защищены от прослушивания и подглядывания, — это когда при необходимости врубается дополнительная охранная система: железные листы между стен начинают вибрировать от пропускаемого через них электрического тока, и никакое вражье ухо не расслышит ни одного, даже самого маленького секрета.
Между упомянутыми советскими спецслужбами не существовало, впрочем, не существует и по сей день, коллегиального взаимодействия. Каждый тянет лямку на своем рабочем месте и только в компании коллег из своей «конторы». Да и по жизни «пиджаки» — КГБ, и «сапоги» — ГРУ не особенно ладят между собой, предпочитая общаться исключительно по ведомственному признаку.
Стоит добавить, что «чистые» дипломаты, то есть не связанные со спецслужбами, в массе своей стараются вообще держаться подальше от разведчиков — не ровен час, и на них падет подозрение в шпионаже. А кому охота вылететь из страны пребывания досрочно и со скандалом?
…Военных разведчиков всегда отличала ничем не истребимая выправка, вопиюще диссонирующая с их дипломатическим статусом, стрижки «полубокс», стойкий запах дешевого мужского одеколона «Шипр» и говорок, подхваченный за время службы в таежных гарнизонах Забайкалья или в песках Средней Азии.
«Сапоги» в глубине души считали сотрудников КГБ гражданскими «штафирками», которых надо бы строить и строжить: «Упал, отжался и ать-два!»
В свою очередь «пиджаки», величали соседей солдафонами, у которых одно на уме: «Сапоги надо чистить с вечера, чтобы с утра надевать их на свежую голову».
Восхищение «пиджаков» вызывала только одна особенность военных разведчиков: гэрэушники могут перепить любого чекиста из политической разведки, ибо им «что водка, что пулемет — все едино, лишь бы с ног валило».
Парни из КГБ — народ компанейский, поднаторевший в столичной жизни.
Гэрэушники — молчуны, смиренно-философски относящиеся к тому, что завтра, после «загранки», начальство может забросить их в самый дальний медвежий угол.