Драконий Бог, что она вытворяет со своим лбом?!
— Перестань уже морщиться, прошу тебя!
— Конечно, госпожа! Простите, госпожа!
Ой, ну, всё, ещё и трясётся больше меня! Нет, она не враг мне. Кто угодно, только не враг.
— Морщинки, — наклоняюсь к ней и едва касаюсь кончиками пальцев её лба. — Появятся раньше времени, ну? Оно тебе надо? Ты ведь такая хорошенькая.
Улыбаюсь кончиками губ, поднимаюсь с дивана. Вот о чём я думаю?
Одной рукой придерживаю свой беременный живот, другой упираюсь в поясницу.
Не диван, а пыточная скамья какая-то! Чтобы я ещё когда-то легла на него!
Осматриваюсь по сторонам, примечаю дверь у дальней стены. Там, наверняка, уборная.
Придерживая юбки, пересекаю комнату. Так непривычно ступать по мягкому ворсу ковра. У нас на юге не принято стелить их на пол, а здесь всё иначе.
Обхватываю ладонью продолговатую деревянную ручку и растерянно оглядываюсь через плечо. Едва не вскрикиваю от неожиданности:
— Олия!
— Госпожа! — девушка, до этого следовавшая за мной по пятам, испуганно отскакивает назад и растерянно на меня смотрит.
— Я справлюсь! Не нужно ходить за мной! — проговариваю уверенно.
Не знаю, какие у них тут порядки, но — спасибо отцу, у которого были свои пунктики на этот счёт — нас с братом не баловали. Папа считал, что нет ничего хуже капризных неженок, неприспособленных к жизни. У руля целой страны таким делать нечего.
Порой я думаю, что абсолютному большинству детей его придворных жилось вольготнее и легче, чем нам с Арраном с кучей занятий и без дюжины нянек.
Но был в этом и неоспоримый плюс: большая самостоятельность и частое отсутствие посторонних ушей и глаз, чем я и пользовалась, когда… Морщусь, прогоняя непрошенные воспоминания.
Олия не сдаётся:
— Но… там…
— Я сама, — повторяю упрямо. — А ты… попроси пока что принести завтрак. Пожалуйста.
Олия только растерянно хлопает глазами.
Не дожидаясь, пока она отомрёт, проскальзываю за дверь, закрываю её за собой, радуясь, что наконец-то осталась без посторонних, оборачиваюсь и замираю.
Ох ты ж мамочки!
Теперь понятно, почему меня не хотели отпускать одну!
6. Выбирай!
Алана.
Это не просто ванная комната! Каким-то невероятным образом прямиком из замка я попадаю в природную пещеру. Высеченный в вулканических скалах, замок хранит в себе множество тайн. Наподобие этой…
Пол и стены пещеры выстланы тёмно-серым камнем. Центр высокого потолка теряется в темноте, но вокруг меня не темно. Нежно-голубой свет исходит от магических сталактитов, гроздьями свисающих по периметру потолка.
Иду вперёд, зачарованно рассматривая природный бассейн в центре пещеры. Вода светится тем же самым нежно-голубым светом, призывно бликует и плещется, ударяясь о бортики.
Опускаюсь вниз на корточки у самого края, касаюсь воды кончиками пальцев. Ммм… какая тёплая! Наверное, бассейн подогревается спящим вулканом или горячими подземными источниками. По периметру дна виднеются зеленовато-голубые камни — магический флюорит — редкий минерал, светящийся в темноте.
Закрыв глаза, вдыхаю солёный влажный воздух. Здесь так спокойно. Так хорошо. Тихий плеск воды умиротворяет.
Поднимаюсь и прохожу дальше вдоль природного бассейна, чья глубина уменьшается по мере моего движения, до тех пор, пока в самом его конце не переходит в неглубокую круглую чашу наподобие ванны. Рядом прямо в камне высечены две скамьи. Касаюсь ладонью их поверхности, ожидая почувствовать холод, но руке тепло. Кажется, все камни здесь подогреваются.
Невольно представляю, как приятно было бы прилечь на каменную скамью и просто полежать в тишине, ни о чём не думая. Мда уж. Непозволительная роскошь.
Поворачиваю голову и замечаю у противоположной стены большое овальное подсвечивающееся зеркало. Приближаюсь к нему и недовольно морщусь. В отражении перепуганная девушка с глазищами в пол-лица и отвратительным синяком на щеке. Инстинктивно накрываю его ладонью. Проклятье!
Под зеркалом комод с открытыми полками, на которых разложены ровные стопки белоснежных полотенец, объёмный вафельный халат. Вокруг круглой чаши умывальника аккуратно расставлены баночки разных форм и цветов. Подцепляю одну из них, нежно-розовую и задумчиво верчу в руках. Всё новое, нетронутое. Не похоже, чтобы здесь кто-то обитал… до меня.
Слева за умывальником обнаруживается привычная бронзовая ванна на изогнутых ножках. Хмурюсь, гипнотизируя взглядом хитровыдуманные кристаллы в её изножье, вместо привычных вентилей. Трогать их не рискую, чтобы, не дай Бездна, ничего не поломать.
За поворотом натыкаюсь на подвижную деревянную перегородку, за ней в нише… собственно, унитаз, да.
Возвращаюсь обратно к бассейну, ещё раз осматриваюсь по сторонам. Здесь всё иначе, чем я привыкла. Вместо светлой мозаики и высоких стрельчатых окон, сквозь которые льётся яркий солнечный свет, полутьма и замкнутое пространство. Неудобно, неприятно, чуждо. Но здесь, в тишине и наедине с собой мне нравится намного больше, чем в комнате с огромной кроватью. Отчего-то здесь чувствуешь себя защищённее. Если подобное вообще возможно тут, в логове врага.
С тоской смотрю на пугающе сложные кристаллы в изножье ванны. Похоже, без помощи мне всё-таки не разобраться. Возвращаюсь к двери.
— Олия? — зову тихонько, выглядывая в светлую комнату.
Дневной свет, пусть даже серый из-за кружащегося в воздухе пепла, всё равно неприятно слепит глаза после уютной полутьмы пещеры.
— Да, госпожа? — Олия резко показывается в поле зрения, тормозя на каблуках и радостно улыбаясь.
Опускаю глаза и замечаю в её руках серебряные вилку и нож, которые она перекладывает из руки в руку. Наверное, принесли завтрак, и я отвлекла её от сервировки.
— Похоже, мне потребуется помощь.
Улыбка ещё сильнее освещает лицо девушки:
— Конечно, госпожа! Одну секунду! — она поднимает вверх приборы, салютует ими, и снова исчезает из поля видимости, чтобы почти сразу появиться опять. — Говорят, в Империи нет таких кристаллов. Я сама долго к ним привыкала, но, когда научишься и приноровишься, это очень легко, можете мне поверить!
Меньше всего мне хочется «привыкать», вот только кого это интересует?
— Верю, — отвечаю со вздохом.
— Смотрите, здесь тёплая вода, как в бассейне, здесь горячая, здесь холодная, здесь воздушная пена, которой у нас моют волосы и тело.
Олия нажимает, поочерёдно, на жёлтый, красный, голубой и белый кристаллы, а я приказываю себе мысленно запоминать. Вот только… всё равно ведь напутаю. Ай, ладно.
Наполняем ванну тёплой водой. Вопросительно смотрю на Олию:
— Спасибо. Выйди, будь добра?
Справившись с утренними процедурами, надеваю своё прежнее платье, игнорируя подготовленный Олией чёрный шёлк. Нехотя возвращаюсь обратно в комнату, где Олия накрыла завтрак. Почти не обращаю внимания на то, что ем и пью. Не чувствую вкуса. Кажется, это молочная каша и пресный травяной чай.
Спустя некоторое время после завтрака раздаётся неожиданный стук в дверь. Олия уходит, чтобы открыть, и возвращается в сопровождении мужчины с длинными седыми волосами в чёрной мантии с эмблемой целителя.
— Моя госпожа, — мужчина почтительно кланяется, — я целитель Бораг и я должен осмотреть вас, чтобы убедиться, что с вами и ребёнком всё в порядке.
Осмотреть? Скрещиваю руки на груди. Вздёргиваю подбородок, смеряю его надменным взглядом. Поднимаю левую бровь:
— Это лишнее, целитель Бораг, — возражаю ледяным тоном. — Со мной и ребёнком всё прекрасно, благодарю.
Я не хочу, чтобы ко мне прикасались. Я ему не доверяю. Никому здесь не доверяю!
Мужчина выдерживает мой взгляд без единой ответной эмоции.
— Сожалею, моя госпожа, но таков приказ лорда Харда.
Приказ! Ну, конечно. Кто бы сомневался? Уж это он умеет — приказывать!
— Это важно, — продолжает настаивать Бораг. — Мы обязаны убедиться, что с ребёнком всё хорошо. Вы ведь и сами знаете, что полёт на драконе на столь большом сроке дело рискованное.
— Я-то знаю! — выплёвываю ядовито. — Вот только вашего господина этот факт не слишком-то заботил, когда он тащил меня сюда!
— Прошу простить мою дерзость, но вы не справедливы, моя госпожа, — отвечает целитель ровным голосом. — Лорд Хард крайне озабочен вашим состоянием, а также тем, как отразится на нём ритуал. Поэтому и прислал меня.
Он говорит ещё что-то про особенности крайних сроков беременности, меня же царапает одно его слово, оброненное будто невзначай, как незначительная мелочь. Вот только Бездна как раз и кроется в таких мелочах…
Сардар упоминал про брачную церемонию. Но сейчас речь явно не о ней. Или о ней? Червячок тревоги прочно поселяется внутри и начинает нещадно грызть.
— Ритуал? — кладу ладонь на выступающий живот. — Какой ещё ритуал?
Целитель прослеживает взглядом мою руку, смотрит на живот, затем снова мне в глаза.
— Лорд Хард не рассказал вам, — не спрашивает, а утверждает.
Хмурится на мгновение, словно что-то обдумывая. Мне становится ещё сильнее не по себе. То чувство, когда от тебя что-то намеренно прячут, тревожит и раздражает одновременно.
Пока я тут молчаливо страдаю от несправедливости всего случившегося, события разворачиваются в бешеном темпе. Пожалуй, пора бы уже брать себя в руки и грести самой, а не ждать, пока нас с малышом выбросит куда попало по течению.
— Сардар упоминал, что это сделаете вы! — вру без зазрения совести, открыто и прямо глядя в глаза целителю.
А потому что какой Бездны я должна играть честно, когда со мной не честны?
Несколько невыносимо долгих секунд мы с целителем смотрим друг на друга, затем его бесцветные тонкие губы приходят в движение:
— В любом случае, до ритуала я должен просканировать ауры, вашу и ребёнка. Если что-то не так, то ни в самом ритуале, ни в разговорах о нём нет никакого смысла.
Постукиваю подушечками пальцев по верху живота, надутому, будто кожаный мяч. И почему мне сейчас кажется, что старик вовсе не так прост? Его серые глаза нечитаемы, в них нет ни неприязни, ни радушия, ни доброты. А что есть?