Состояние моё понятно, потому что я никогда не сталкивалась с ситуацией, чтобы мой муж вёл себя настолько подло и жестоко по отношению ко мне.
– Я тебе сказал: мы никуда не уйдём. Я предлагаю тебе пока оставить всё как есть. Если тебе не нравится здесь при таких условиях, уматывай сама!
Артур чеканит каждое слово, смотрит на меня агрессивно, подходит очень близко.
– Говори, соглашаешься, чтобы она здесь на пару дней осталась, пока мы не решим ситуацию, или нет!
– Естественно, что нет! – ухмыляюсь, но дышу очень тяжело.
– Ну, тогда вали!
Не успеваю даже ничего ответить или как-то среагировать, как муж хватает меня за руки и с силой выталкивает за пределы нашей квартиры.
Буквально за считаные секунды дверь захлопывается перед твоим носом, и теперь я стою в полной растерянности за пределами своего дома.
Глава 14.
Глава 14.
Я стою посреди коридора, словно вкопанная, и хлопаю глазами, пытаясь осознать происходящее. Мой разум отказывается верить в реальность этой ситуации, где он выгнал меня из дома.
Из моего собственного дома.
Слышу, как идёт возня в замке у соседей и открывается дверь. Именно этот звук выводит меня из оцепенения, которое меня схватило в свои объятья.
– Марта? – раздаётся мягкий голос нашей соседки.
Она приоткрывает свою дверь и смотрит на меня с явным беспокойством. В её глазах нескрываемая тревога.
– Здравствуйте, Галина Андреевна.
– Милая, что-то случилось? – её голос звучит так тепло и участливо-беспокойно, что у меня ком подкатывает к горлу. – Я слышала, у вас там… шум, голоса. Решила выйти и проверить. Всё в порядке? У вас обычно так тихо, а сегодня… Очень шумно…
Соседка замолкает, подбирая слова, чтобы не обидеть меня. Её взгляд в этот момент полон вопросов, на которые она хочет получить ответы.
Женщина в солидном возрасте, я не хочу, чтобы она нервничала, поэтому натягиваю улыбку, но, догадываюсь, выходит плохо.
– Всё нормально. Извините, если мы вас напугали. Мне нужен телефон, дайте, пожалуйста.
Моё тело неожиданно начинает дрожать крупной дрожью.
– Ох, детка… Марта, вы дрожите, – замечает соседка и, не дожидаясь моего согласия, берёт меня за руку, желая затянуть в свою квартиру. – Заходите ко мне, вы ведь в одном домашнем костюме, а на улице всё-таки пока холодно для такой одежды.
Я позволяю ей вести себя в её квартиру. Мои ноги двигаются сами по себе, а мысли продолжают крутиться вокруг одного и того же: он вытолкнул меня из дома и закрыл перед моим носом дверь.
– Проходи. Тебе надо согреться. Надо выпить чая. Вы успокоитесь и станет легче. Будете чай?
Киваю на автомате. Естественно, никакой чай я пить не буду. Желудок сжат в тугой узел, и даже глоток воды сейчас вызовет тошноту. Какой уж тут чай?
– Мне нужен телефон, – напоминаю ей.
– Да, да, конечно. Вы поругались? – спрашивает она, усаживая меня на диван и участливо накрывая пледом.
Молча киваю ей в ответ снова.
Отрицать бессмысленно, потому что уверена: наш скандал, наверняка, слышали все соседи. Она же сама сказала – «обычно у вас тихо…». А сегодня мы кричали так громко, что, казалось, стены дрожали.
Кроме того, я вышвыривала сумки любовницы моего мужа, пыталась вышвырнуть и её, и у меня даже на мгновение удалось это сделать.
Но муж, который, теперь, совершенно точно, бывший не дал мне закончить начатое.
Да, никогда со мной такого не было. Мы – приличная семья, оба врачи, с высшим образованием, с безупречной репутацией.
– Где же он, этот телефон! – бегает глазами по комнате и поднимает то одну подушку на диване, то другую. – Склероз! – пытается шутить. – Ну ничего, помиритесь, – говорит Галина Андреевна, пытаясь утешить меня, и её голос звучит так, будто она уверена, что это просто нелепая семейная ссора. – Все ссорятся, все мирятся. Мужики, милая, существа такие… глупые, импульсивные часто, обидчивые. Натворят дел, потом каются. Мой вот такой был один в один! Твой тоже, думаю, скоро одумается. Я же вас пять лет знаю, вы никогда не конфликтовали. Вроде же нормальный был мужик.
Она делает паузу, словно вспоминая, а мне хочется, чтобы она уже наконец-то замолчала и дала мне этот долбанный телефон.
– Здоровался со всеми, улыбался. Помню, у меня замок заклинило, так он мне открыть помог. Такой дружелюбный… – Неожиданно замолкает, смотрит на меня пристально, а затем осторожно добавляет, присаживаясь рядом:
– А кто там ещё кричал возле вашей квартиры?
Догадываюсь, стояла за дверью, слушала, смотрела в глазок, но не решилась выйти раньше.
– Любовница его.
Соседка не может скрыть своего удивления. В глазах написано возмущение, негодование, шок, но она, видимо, при таком открытии не знает, что сказать в качестве поддержки теперь.
– Погоди, я тебе валерьяночки налью, станет легче! – она резко встаёт и торопливо идёт к кухонному шкафчику. – И тебе бы поспать, ты так выглядишь… плохо… Прости, конечно, что я тебе это говорю, но твоё бледное лицо и почти что белые губы меня беспокоят.
– Всё хорошо, не волнуйтесь за меня. Галина Андреевна, так что там с телефоном? Нужно вызывать полицию. Нужно взломать дверь, потребовать, чтобы эту... эту девку выкинули из моего дома.
С того момента, как мы живём в этом доме, мы с соседкой общаемся довольно тепло. Она добрая женщина в возрасте, которая не раз останавливала меня в подъезде на пять минут поболтать, а я никогда не отказывала.
Между нами всегда царило взаимное уважение: она приносила мне пироги, а я помогала ей разбираться в медицинских назначениях для её родственников.
Она добрая, отзывчивая женщина в возрасте, и я начинаю догадываться, почему она не хочет давать мне телефон. Ждёт, чтобы я остыла.
Соседка смотрит на меня с нескрываемым сомнением. Она явно не уверена в моём плане. Понимаю, такие как она никогда не решились бы на такое.
– Думаешь, нужно так делать? Всё прямо так кардинально? – осторожно спрашивает она. – Может, постучать, или позвонить ему на телефон, и ты попробуешь с ним договориться?
– О чём?
– Не знаю. Ну, чтобы … чтобы … – ищет слова, – вдруг это всё на эмоциях? Ну, в жизни всякое бывает... Может, он просто совершил ошибку.
– Это теперь не важно.
– Марта, он же мужчина, он скорее всего уступит тебе, если ты попробуешь его попросить, поговорить, ласково. Ну не монстр же он! Наверняка тоже остынет, послушает тебя и уйдёт к ней. Он, случаем, не пьян?
– Нет, – резко прерываю её.
Мне совершенно не хочется слушать всё то, что она мне пытается сказать. У меня своя точка зрения и убеждать ни в чём меня не надо.
– Никого я ни в чём уговаривать и убеждать не буду. Он не пьян и не уступит. К ней он жить не уйдёт. Пожалуйста, дайте телефон, у меня своего нет. Если вы не хотите, значит, я пойду искать в другом месте.
Встаю, скидываю с себя плед и иду к выходу.
Глава 15.
Глава 15.
Она преграждает мне путь, но делает это неуверенно. Думаю, достаточно одного моего взгляда, чтобы она поняла, что лучше не стоять у меня на дороге.
– Успокойтесь, Марта. Я хочу как лучше. Зачем такой скандал для вашей семьи, – вздыхает. – Может, всё-таки, не стоит полицию?
– И что? Я как-то должна этого бояться?
– Нет, конечно, но что скажут люди? – смотрю на неё с абсолютным удивлением в этот момент. – Просто, вы молоды, Марта. А все молодые импульсивны. Только как бы потом жалеть не пришлось.
Она, понимая, что я настроена критически, достаёт телефон из кармана своего домашнего халата и протягивает его мне. Её взгляд полон сочувствия, и я понимаю, что ей действительно жаль меня.
Становится неудобно перед ней. Почему я на неё накинулась?
Её поведение понятно. Она в возрасте, женщина «старой закалки», а это значит, что её мировоззрение сформировано в другую эпоху, где общественное мнение значило куда больше личных желаний конкретного человека.
Для таких людей главным мерилом поступков всегда было: «А что скажут люди?»
Меня всегда бесила эта вечная оглядка на мнение посторонних, и я давно для себя решила, что никогда не буду оглядываться на мнение других.
Вот и сейчас меня «что скажут люди» вообще не волнует.
Набираю номер полиции, и через несколько гудков раздаётся спокойный, почти равнодушный голос:
– Алло, полиция.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Что у вас случилось?
Голос в трубке ровный и безжизненный.
– У меня произошёл конфликт с мужем. Он выгнал меня за пределы квартиры и не пускает обратно домой. Я прошу вас приехать и помочь попасть мне обратно. Кроме того, в доме посторонний, и я прошу выпроводить её из моего дома.
– Насколько большой конфликт? Драка? Поножовщина? Что-то такое есть? Он вас избил, или что-то наподобие того, – спрашивает монотонно. – Вам причинены телесные повреждения?
– А это что-то меняет?
– Конечно. Трупы есть?
– Нет, трупов нет, но...
– Хорошо. Вызов зафиксирован. Диктуйте адрес, – он мне даже закончить фразу не даёт, что есть царапины и синяки.
Я называю адрес, чувствуя, как внутри всё клокочет.
Полиция, на удивление, ехать не торопится.
Пока я жду её, прокручиваю в голове, кому я могу позвонить, чтобы попросить о помощи в этом вопросе.
Через полчаса приезжает полиция. На лестничной площадке появляются двое мужчин. Один сотрудник, мужчина лет сорока пяти с усталыми, потухшими глазами, окидывает меня равнодушным взглядом, когда я выхожу из квартиры соседки и хочу обратиться к нему.
Взгляд полицейского сразу даёт мне понять: для него это обычная рутина, и ему совершенно всё равно, что я буду говорить. Догадываюсь: для них, наверное, такие вызовы - норма, но для меня моя ситуация аховая.
– Капитан Рыжов, – показывает удостоверение.
– Младший лейтенант Сидоров, – представляется второй.
– Ну, что у вас происходит? Рассказывайте, – спрашивает первый, тот, что выше по званию, как я предполагаю.