— Значит, так, Эйвилин, — произносит дракон, сосредоточенно нахмурившись и глядя в пол перед собой. — Подумай вот о чём. Сэймур мой единственный сын и наследник древнего рода. Он получит всё состояние Даорров, за исключением доли Флоры, которая не так велика, потому что она девочка.
Флора — так зовут его дочь от истинной, понимаю про себя.
— Мой сын получит самое лучшее образование и в будущем будет принят Императором, — продолжает Тиррэн спокойным ровным голосом, будто мы с ним беседуем о погоде, и не разносили кабинет каких-то пару минут назад. — Он будет среди лучших, среди тех, кто станет управлять страной и вершить чужие судьбы. Я дам ему ВСЁ!
— Ему всего три, — шепчу устало, приглаживая растрепавшиеся волосы.
— Какая, в Бездну разница? Думай наперёд, Эйвилин, мысли стратегически, просчитывай возможности и перспективы, ведь это и твой сын тоже! У Шанси он лишь третий претендент. Там он получит жалкие крохи, по сравнению с тем, что даст ему род Даорров. Кто станет там заниматься твоим сыном? У них и своих забот полно!
— Сейчас-то особенно, — тяну устало и уже без огонька, глядя в потолок. — Твоими стараниями.
Тиррэн раздражённо выдыхает. Молчим.
— Послушай, — снова начинает он. — Всё должно было быть иначе. Я вовсе не собирался…
Внезапно он осекается и замолкает.
— Впрочем, теперь не важно. Вышло, как вышло, и исходить надо из тех обстоятельств, что есть сейчас. Кажется, я доходчиво всё тебе объяснил. Ты ведь не враг собственному сыну, не так ли, Эйвилин? Я пытаюсь договориться с тобой по-хорошему, но вообще, буду честен. Выбора у тебя нет. Если, конечно, ты хочешь видеть, как растёт твой сын. Если нет, могу предложить монастырь.
Сдавливаю до боли виски, чтобы унять пульсирующую боль в голове. Драконий Бог! Он всё просчитал!
— Я не смогу быть тебе женой, Тиррэн, — шепчу устало. — После того, что ты сделал… Никогда. Нет.
— Ты, кажется, неправильно меня поняла, Эйвилин, — в голосе дракона снова лёд. — Я не рассчитываю на брак в полном смысле этого слова. Мне есть, кого трахать, куда пойти, и ничего менять я не стану. Что насчёт нас — расценивай это как сделку во имя интересов сына и рода Даорр. Ничего больше. Ну, так что? Согласна?
Чувствую щекой его прожигающий взгляд. Удивительно, насколько по-разному может восприниматься нами предложение о замужестве, а ведь это оно. Извращённое, неправильное, самое грустное, какое мне доводилось слышать за свою жизнь, но — оно.
Я не смотрю на Тиррэна, вся погруженная в свои мысли, но легко могу представить, как его бесит моё молчание, как играют желваки на его скулах, как от злости скрипят зубы. Вот только мне абсолютно нет дела до его эмоций и чувств сейчас. И это грустно. Должно было бы быть, если б я могла что-то чувствовать. Но внутри меня лишь выжженная дотла пустыня.
Поднимаюсь с гостевого кресла и прохожу мимо Тиррэна к окну. Одна из портьер содрана с креплений, её край криво свисает и лежит на полу. В груди стыдливо шевелится совесть.
Пытаюсь кое-как поправить ткань, поднять её наверх и приладить, как было, но у меня ничего не выходит.
— Оставь, — бросает Тиррэн, — горничные приберут. Ну, так что ты мне ответишь, Эйвилин?
В его голосе отчётливо слышится нетерпение и… страх?
Гоню прочь подобные мысли. С чего бы Тиррэну бояться? Мне явно померещилось.
Тем не менее, с ответом я не спешу, потому что прекрасно понимаю: это хотя и золотая, но клетка. Я буду полной дурой, если доверюсь ему снова и вручу полную власть над собой и над сыном.
Вот только как избежать этого? Я не знаю, но понимаю, что спешить не стоит в любом случае.
До тех пор, пока моего согласия нет, дракон будет явно сговорчивее. Стоя лицом к окну, смотрю, как вдалеке по дороге проезжают экипажи. Фокусируюсь на крохотном сером пятнышке на стекле в углу. Кусаю поочерёдно верхнюю и нижнюю губы.
Наконец, когда терпению дракона окончательно приходит конец, о чём я догадываюсь по нервным постукиваниям мужских пальцев по столешнице у меня за спиной, я открываю рот, но не для того, чтобы сказать ему то, что он хочет услышать. Другое:
— Мне надо подумать.
— Что? — раздражённо хмыкает Тиррэн.
— Это непростое решение, — стараюсь быть деликатной.
— Монастырь или сын? — ядовито цедит дракон. — Да уж куда проще!
— Если так, — разворачиваюсь и встречаю колючий взгляд ярко-синих глаз. — Отчего сразу меня туда не отправил? Нет меня — нет проблемы. Легче лёгкого ведь! С твоими-то связями! Но ты этого не сделал. Значит, зачем-то я тебе нужна. Чем-то тебе выгодна эта… как ты сам сказал, сделка. И, раз так, то я пытаюсь понять, чем она может быть выгодна мне. Поэтому прошу немного времени, только и всего.
Пару секунд мы смотрим друг на друга. Я — скрестив руки на груди и упрямо вскинув подбородок. Он — опасно прищурившись, так пристально и въедливо, будто хочет мне в голову залезть.
— Думаешь, сможешь торговаться и диктовать условия? Мне?! — приподнимает бровь и начинает медленно обходить стол, приближаясь.
Крадётся, будто хищник. В каждом его движении, жесте и взгляде скрыта угроза.
Впиваюсь ногтями в подоконник за спиной, во все глаза смотрю на дракона, не понимая, что его так разозлило? Что он собирается делать? И что делать мне?
Вариантов не такая уж россыпь: окончательно выбесить дракона или позорно капитулировать, согласившись на его условия. Ни тот, ни другой мне не подходят, и я отчаянно пытаюсь найти третий.
Получается так себе, и это бесит уже меня.
К счастью, спасение приходит, откуда не ждала. Дверь в кабинет вдруг резко распахивается, отлетая в сторону, пространство наполняется топотом каблучков, а в глазах мельтешит от ярко-розового вихря.
Я так и замираю на месте с расширенными глазами, потому что вижу её: точную копию зефирки, только уменьшенную. Те же тугие пшеничные кудри, украшенные розовыми атласными ленточками, бело-розовое облако пышных юбок, губки колечком, наивные голубые глазки в обрамлении пушистых кукольных ресниц.
— Папочка! — тоненький голосок разрывает напряжённую тишину кабинета.
Мысленно сочувствую девочке. Кажется, она выбрала не самый подходящий момент, чтобы явиться сюда. Зная Тиррэна, дракон вполне может перенести на бедняжку свои раздражение и злость, и ей влетит вместо меня.
Внутри всё тревожно сжимается от страха, теперь уже за малышку, но в следующий миг происходит то, чего я ожидаю меньше всего.
Тиррэн резко оборачивается, опускается вниз и раскрывает объятия:
— Здравствуй, принцесса! — подхватывает её на руки легко, словно пушинку, поднимается, удерживая девочку на сгибе локтя. — Что нового? Как прошёл день?
Дракон стоит спиной ко мне и занят разговором с дочкой, которая тут же совмещает ладошки и принимается что-то доверительно шептать ему на ухо. Тот внимательно слушает и не перебивает. Время от времени кивает:
— Серьёзно? — низкий бархатный голос вибрирует нежностью и давно забытыми интонациями. — И что ты сделала? А она?
Девочка обвивает могучую шею дракона своими крохотными ручонками, смотрит на него доверчиво и восхищённо. Продолжая удерживать её одной рукой, Тиррэн поднимает вторую и поправляет у дочки на шее неосторожно загнувшийся белый кружевной воротничок.
Эти двое сейчас заняты друг другом, и я чувствую себя лишней. Кажется, самое время незаметно испариться из кабинета и не мешать общению отца с дочкой, которое, признаться, оказалось неожиданно трепетным и близким.
Успеваю сделать несколько шагов вдоль окна к выходу из кабинета, как вдруг входная дверь снова открывается, на этот раз не так резко, и внутрь быстрым шагом входит запыхавшаяся женщина. Худощавая и в то же время жилистая.
Она выше меня на целую голову и старше лет на пять. А может, всё дело в трагически опущенных уголках рта и глубокой вертикальной морщинке между бровями. На незнакомке чёрное строгое платье и чёрная атласная лента, стягивающая на затылке тугой пучок жёлтых волос. Не натурально-пшеничных, как у зефирки и её дочки, а насыщенно-ярких, словно этого цвета добивались настойчиво и долго. Не знаю, почему, но именно это меня поражает в первую очередь.
— Господин Даорр! — всплескивает руками женщина и тут же низко приседает, склонив голову. — Негодница снова меня провела! Обхитрила, и вот… Простите! Сколько раз объясняла ей, что ко взрослым врываться нельзяяя! Это возмутительно! Флора, вы возмутительны! Слышите меня, юная леди? А ну-ка, идите сюда!
На последних словах голос незнакомки почти срывается на визг, и я с трудом подавляю в себе острое желание поморщиться.
— Леди Флооора! — не сдаётся женщина и тянет к малышке длинные руки с растопыренными пальцами.
Вот только девочка не спешит исполнять чужой приказ. Сильнее вцепляется в отца и прячет личико у него в изгибе шеи.
— Спокойно, мисс Снейк, — одной фразы Тиррэна оказывается достаточно, чтобы не в меру инициативная незнакомка вмиг сникла. — Я всегда рад дочери, и Флора это знает.
— Но…
— Всег-да, — цедит ледяным тоном. — Запомните это и вы.
— Да, господин Даорр, — женщина снова низко приседает. — Простите моё чрезмерное рвение, господин Даорр, обещаю, впредь подобного не повторится.
— Принято, — сухо роняет Тиррэн. — Мисс Снейк, Фло, хочу вас кое с кем познакомить.
Мои надежды незаметно выскользнуть и не мешать семейно-воспитательной идиллии окончательно рушатся, когда Тиррэн оборачивается, пристально на меня смотрит, затем произносит ровным голосом без эмоций:
— Эйвилин, позволь представить тебе леди Флору Даорр, мою дочь, и мисс Суару Снейк, её гувернантку.
Где-то раздаётся потрясённое протяжное «ооох», и мисс Снейк в очередной раз приседает, но я не смотрю на неё. Мой взгляд прикован к другим.
Дракон поворачивает голову, смотрит на дочку, и надо видеть, как при этом преображается его лицо:
— Фло, детка, — даже голос становится другим, когда он обращается к дочери. — Это Эйви, знакомься.