— Сядьте-ка сюда, вот так! — она пристраивает меня на скамейку перед деревянной беседкой, скрывается за углом, но вскоре появляется снова.
Слышу лошадиное ржание. Суара ведёт под уздцы чёрную лошадь. Животное нетерпеливо бьёт копытами. Беспокоится. Суара деловито суетится рядом с ним, проверяя седло и подпругу:
— Я пыталась, Эйвилин. Честно пыталась!
Прислоняюсь виском к резному крашеному дереву. Шея непривычно мягкая, а голова слишком тяжёлая.
Пытаясь удержаться в сознании и не свалиться в небытие, рассеянно наблюдаю за Суарой. Что она делает?
— Вы молодец, правда! Даже дракончика родили! Нашли подход к капризуле Фло, Сэймур и вовсе прелесть, тут я без претензий! — она оборачивается ко мне, поднимает руки ладонями вверх и разводит ими в стороны, затем снова склоняется к лошади. — Не спите, Эйвилин! Пока ещё рано!
Несколько раз моргаю, затем прищуриваюсь. Замечаю в руках у Суары серый продолговатый камень. Она старательно трёт им ремешок подпруги.
В голове лениво всплывает воспоминание.
Упала с лошади. Перелом позвоночника и шеи, мгновенная смерть. Целители не успели.
— Ножом нельзя, — словно в ответ на мои мысли поясняет Суара, — заметят. А если чем-то тупым, монотонно и последовательно несколько дней подряд воздействовать на кожаный ремешок, то всё будет выглядеть так, будто он не выдержал и лопнул. То, что нужно!
В ночной темноте её глаза горят нездоровым блеском. Я не в себе сейчас, но даже я понимаю, что Суара не в порядке. Наконец, она оставляет в покое подпругу и подходит ко мне:
— Идёмте, Эйвилин.
Ненавижу себя на слабость в теле, за то, как оно послушно чужим командам, за то, что не может им противиться.
— Вот так, залезайте на лошадь. Ногу сюда, угу, теперь вверх! — она заботливо подсаживает меня, поправляет ноги в стременах, вкладывает в мои непослушные руки поводья.
— Сэ… — ворочаю непослушным языком.
Сэймур, больная ты дура! Сэймур! Мой мальчик! Он на крыше!
Я будто заперта в стеклянной клетке в собственном разуме. Беспомощно молочу ладонями по стеклу и кричу до хрипоты, а меня не слышат.
— Вы не лучше Кэндис, — вздыхает Суара, глядя на меня снизу вверх и удерживая лошадь. Последнее даётся ей с трудом, потому что лошадка беспокоится, будто что-то чувствует. Перебирает копытами. — Вы хуже! Та курица хотя бы просто жрала ему ложечкой мозг! Не хотела она, видите ли, снова рожать и портить фигуру! Ей только игристое и танцульки подавай на балах! А вы и вовсе ведёте себя как последняя шлюшка! Да, да, я всё видела там в саду с фехтовальщиком! Всё! Не цените, не любите, не служите как подобает покорной жене!
Она приподнимается на цыпочки. Луна выглядывает из-за туч и освещает на миг её бледное лицо со змеиными глазами-щёлочками.
— Так отойдите в сторону, Эйвилин! Не занимайте место! Я о них позабочусь! О господине и его детках!
— Сэ… Сэ… — хриплю в ответ, с трудом удерживаясь в седле.
— Что вы там бормочите?
— Сэйм… — выдавливаю из себя невероятным усилием воли.
Лицо Суары искажает злость:
— Сэймур давно спит в своей кроватке! — выплёвывает она снисходительно. — Я обниму и поцелую его от вас, успокою, найду нужные слова, а теперь…
Она снова достаёт из кармана злополучный платок, пропитанный дурманом. У меня же в голове ворочается мысль: она нагло врёт мне, что Сэймур спит! Вот же лгунья!
В ответ на опасность для сына внутри всё закипает, несмотря на дурман.
— А вы знаете, Эйвилин, — Суара деловито расправляет платок, — что на животных датура действует совсем не так, как на людей? А с точностью до наоборот?
Её глаза сверкают такой кипучей ненавистью, что я бессознательно подаюсь назад и с трудом удерживаю равновесие в седле.
— Покойтесь с миром, Эйвилин! — цедит Суара, и в следующий миг зажимает проклятым платком ноздри лошади.
Лошадка едва не взвивается на дыбы, и тут же срывается с места в галоп.
Ветер шумит в ушах. Бешеный стук копыт эхом отдаётся внутри. Отчаянно пытаюсь шевелить непослушными кончиками пальцев. Стараюсь сжимать ватные бёдра, но всё это бесполезно.
Бешеная скачка уносит нас всё дальше и дальше от замка. Отрава взяла своё, и я чувствую, что сползаю в сторону.
Сейчас упаду и сломаю себе позвоночник. Как Кэндис.
Или сверну шею и попаду под копыта. Итог всё равно один.
Впереди темнеет овраг. Чувствую, как ноги выскальзывают из стремян.
«Сэймур, мой мальчик», — мелькает в голове последняя мысль, меня подбрасывает в воздух, а в следующий миг на полном скаку выбивает из седла. Это конец.
Нельзя сдаваться! Сэймур и Фло в опасности! Чудом удерживаю равновесие. Напрягаю сознание до болезненных вспышек в голове. Посылаю импульсы, что расходятся от мозга к телу, но всё, чего получается добиться — это лёгкое подрагивание в кончиках пальцев.
В момент прыжка лошади моё тело, будто мешок, соскальзывает влево. Прости, Сэймур, я не смогла…
Зажмуриваюсь и готовлюсь к падению и боли, но вместо удара о твёрдую землю меня вдруг резко подбрасывает вверх. Резкий рывок. Сердце ухает вниз, земля резко удаляется.
В ушах раздаётся громкое хлопанье огромных кожаных крыльев. Плечи и грудь намертво сдавлены большими когтистыми лапами, ноги беспомощно болтаются в воздухе. Задираю голову и завороженно наблюдаю за огромным драконом, что крепко держит в когтях свою добычу. Меня.
Силуэт дракона заслоняет собой луну и звёздное небо. Мощные стальные мышцы зверя перекатываются под бронзовой чешуёй. Мимолётный взгляд ярко-синих глаз с вертикальным зрачком проникает в самую душу. Из груди рвётся вздох облегчения: Тиррэн.
Дракон снижается. Осторожно и бережно, сантиметр за сантиметром. И только когда носочки моих чёрных туфель касаются травы, цепкий захват драконьих лап ослабевает.
Где-то вдалеке стихает удаляющийся топот лошадиных копыт. Пахнет ночным лесом и хвоей.
Ноги подгибаются, и я падаю вниз на колени. Упираюсь ладонями в колючую сухую траву, ощущаю отдельные травинки, впивающиеся мне в руки. пытаюсь осознать, что чудом осталась жива.
Впереди раздаётся встревоженный звериный рык, а в следующий миг прямо перед глазами оказывается огромная драконья морда.
Пронзительный и ясный взгляд этого величественного древнего существа проникает глубоко в сознание. То ли действие дурмана заканчивается, то ли присутствие дракона так на меня действует, очищая разум.
Чувствую себя пылинкой рядом с ним. Кратким мгновением в бесконечной вечности. Яркими вспышками в голове: восхищение, благодарность, защищённость.
Он посылает мне эти мысли через силу внушения, или они мои собственные? Я не знаю. Сердечко бьётся в благоговейном трепете.
Грудь рвёт от мучительных воспоминаний. Всё это было… Было когда-то с нами. Тогда я верила безоговорочно, а теперь не могу. Боюсь. Противлюсь. Поэтому так больно?
Неизбежность. Ментальный приказ подчиниться. Пульсирует в голове, подталкивая к верному решению. Почему именно сейчас?
— А если всё повторится? — шепчу одними губами. — Я не переживу это снова.
«Не повторится. Невозможно. Теперь только ты. Навсегда ты».
Мощная ментальная сила давит на виски.
Закрываю глаза обречённо, подаюсь вперёд. Касаюсь лбом и переносицей драконьей морды. Горячие бронзовые чешуйки упираются мне в межбровье и кончик носа.
Добровольно впускаю зверя в своё сознание.
— Спасибо! — шепчу непослушными губами.
В ответ — тихое рычание и отголоски острой тоски. Потребности в ласке, тепле. Безусловная любовь.
Забытые ощущения. Когда-то давно он уже делился ими со мной. Признавал меня. Чувствую, как прямо сейчас творится магия, хрусталик за хрусталиком, восстанавливается разрушенная связь, будто заново выстраивается доверие. Тонкое. Хрупкое. Если сломаешь — то уже навсегда. Но так хочется ухватиться за этот призрачный шанс. Нам обоим этого хочется — осознаю внезапно и чётко.
Со зверем намного проще — все переливы эмоций как на ладони. В отличие от человека зверь не лжёт. Не способен.
Помнил. Ждал. Чувствовал своё продолжение в сыне.
Смог удержаться здесь из-за него. Благодаря ему. Благодаря мне.
Я особенная для зверя, всегда была, вопреки всему.
Кладу обе ладони на чешуйчатую морду, касаюсь её щекой. Закрываю глаза, просто отдаюсь моменту. Прислушиваюсь.
Хочу отдышаться и осознать случившееся. Так сложно собрать воедино неповоротливые мысли. Прохладный ветерок обдувает вторую щёку, бросает на неё прядь волос, окончательно разгоняет ядовитый дурман. Отрезвляет.
«Моя?» — вспышкой в сознании.
Зверю не терпится утвердить свою власть надо мной, закрепить превосходство.
Ответить не успеваю. Со стороны замка доносится грохот. Отпрянываю назад. Щурюсь, напряжённо всматриваясь вдаль. Над замком разлетаются золотые и алые вспышки боевых магических плетений. Слышится лязганье металла. Крики людей.
Внутри холодеет:
— Сэймур! — всхлипываю испуганно. — Фло…
— Эйви! — раздаётся рядом.
Вздрагиваю. Поворачиваю голову. Тиррэн — человек. Возвышается надо мной в зачарованных чёрных кожаных доспехах. Словно он заранее знал, готовился к чему-то? Нет, быть не может.
Решительно берёт меня за плечи, разворачивает к себе. Скользит жадным взглядом сверху вниз, ощупывает мои плечи, грудь, живот:
— Цела? — бросает отрывисто и поначалу в его голосе мне слышится испуг, но уже в следующий миг его сменяет ядовитая злость. — Это что, на хрен, было, м? Перепила и решила устроить весёлые скачки?
Ведёт носом рядом с моей головой, принюхиваясь.
Закатываю глаза, отмечая про себя, что тело снова мне подчиняется — действие дурмана прошло. Есть у меня много «ласковых» для него, но сейчас важнее другое:
— Я видела Сэймура на главной башне! — шепчу горячо, заглядывая ему в лицо снизу вверх и внимательно наблюдая за реакцией.
Вместо испуга лицо дракона кривится в снисходительной усмешке:
— Исключено, — роняет он, поднимая руку и касаясь моей нижней губы. — Ни Сэймура, ни Флоры в замке нет. Их увезли, сразу, как они вышли из зала. Всё под контролем, Эйви. О них позаботятся, Суара с ними.