оюзники Малая Башкирия и Алаш начали искать удобного момента перейти на сторону большевиков, чтобы ударить против Колчака»[408].
Похожее свидетельство и у лидера ПСР В.М. Чернова: «В Оренбург мы попали вскоре после ликвидации, благодаря предательству нескольких башкирских офицеров, заговора наших товарищей против Дутова, причем был расстрелян наш товарищ Королев, захвачен в плен и увезен в Омск Махин и с трудом скрылся наш союзник, глава башкирского правительства Валидов»[409].
Генерал С.А. Щепихин оценил взаимоотношения Дутова и Махина следующим образом: «Не ладил Дутов и с нашими волжанами, особенно с Махиным. Махин — сам оренбурец, казак, и этим все сказано: двум медведям никак не ужиться в одной, хотя и родной обоим, но, видимо, тесной берлоге. Кроме того, Махин откровенный эсер, а Дутов — ренегат.
Махин — предатель, и ему не смыть этого антиэтического, по взглядам старого служаки Дутова, поступка. Кто раз изменил, изменит легко и в другой раз — не без основания сетовал Дутов.
Махин в долгу не оставался и вел эсеровскую пропаганду у своего союзника»[410]. Как бы плохо ни относился Щепихин или Махин к Дутову, очевидно, что в этой ситуации Махин поставил партийные интересы выше служебных и дисциплинарных.
Дальнейшая судьба заговорщиков различна. По имеющимся данным, атаман Каргин ездил по округу и агитировал казаков переходить к большевикам[411], по постановлению окружного съезда 1-го военного округа был смещен со своей должности и даже попал в тюрьму, в отсутствие Дутова выпущен, затем вновь арестован и отправлен в Ставку[412]. Чокаев отправился в Гурьев и далее в Баку[413]. Вадим Чайкин уехал вместе с Чокаевым[414]. Башкирские части были выведены из Оренбурга на усиление Северного участка Юго-Западной армии, прикрывавшего территорию Башкирии[415]. А.-З. Валидов через некоторое время перешел на сторону большевиков.
В тот период не увенчались успехом и другие попытки эсеров противостоять колчаковцам[416]. Не помогло даже наличие сторонников в военно-политическом руководстве антибольшевистских сил Востока России. Эсеры и лидеры национальных окраин, ведя подрывную работу против Колчака, сами того не желая, фактически содействовали красным. То же происходило и в других местах. Однако в условиях Гражданской войны при полном напряжении сил воюющих сторон никакого третьего пути, демократической альтернативы, попросту не было. Как следствие, подобная политика оказалась гибельной для самой партии эсеров, приведя ее членов либо в советские тюрьмы, либо в эмиграцию.
После провала заговора Махин получил от штаба Юго-Западной армии предписание отправиться в Омск, причем ему была гарантирована полная безопасность. В приказе по штабу 1-й Оренбургской казачьей пластунской дивизии № 15 от 10 декабря 1918 г. сообщалось, что начальник дивизии полковник Махин убыл в служебную командировку в Омск и с 6 декабря снимается с довольствия[417]. 11 декабря штаб дивизии был ликвидирован. В командование Ташкентской группой, преобразуемой в штаб I Оренбургского казачьего корпуса, вступил генерал-майор Г.П.Жуков.
В Омске Махин, по свидетельству Щепихина, прямо заявил Колчаку, что не может служить при диктатуре[418]. По свидетельству К.С. Буревого, мятежный полковник был арестован[419].
После заговора фигура Махина начала обрастать различными мифами. Один из них в эмиграции воспроизвел анонимный автор апологетической статьи «Светлой памяти атамана А.И. Дутова» под псевдонимом «Оренбуржец» (очевидно, оренбургский казак). В статье говорилось, что Махин был участником заговора против Дутова. Якобы целью заговорщиков являлась передача власти соратнику Дутова генералу И.Г. Акулинину, что диаметрально противоположно реальным событиям. По утверждению автора статьи, после раскрытия заговора Дутов вызвал Махина и заявил: «По законам военного времени я обязан предать Вас суду, но, уважая Вас как георгиевского кавалера и своего товарища по академии, я оставляю при Вас золотое оружие, дарованное Вам императором, но прошу Вас немедленно оставить войско»[420]. Примечательно, что Махин георгиевским кавалером не являлся. Тем не менее автор заключал: «Этим красивым жестом А.И. Дутов победил своих врагов и продолжал вести войско против общего врага — большевиков»[421].
Существует даже легенда об убийстве Махина в Харбине сибирскими офицерами. Эта легенда, приведенная в мемуарах генерала К.Я. Гоппера, сопровождалась подробнейшим описанием преследований Махина по его приезде в Омск. Сложно сказать, насколько достоверно описание событий в Омске, которое оставил генерал К.Я. Гоппер. Сам Гоппер долгое время сотрудничал с эсерами. В своих воспоминаниях он написал, что приказ убить Махина был фактически санкционирован начальником штаба Колчака Д.А. Лебедевым в присутствии генерал-квартирмейстера Ставки полковника З.Ф. Церетели. При всех профессиональных недостатках Лебедева, в это невозможно поверить. Особую роль в организации убийства Махина якобы играл некий полковник Деммерт[422]. Вероятно, речь шла об артиллеристе, полковнике Р.А. Демерте, служившем в антибольшевистских формированиях Востока России[423]. Впрочем, по данным картотеки бюро учета потерь в Первой мировой войне, уроженец Казанской губернии, офицер 35-й артиллерийской бригады Р.А. Демерт в чине штабс-капитана умер от туберкулеза легких в октябре 1915 г.
При том, что свидетельство Гоппера в целом носит фантастический характер, оно содержит отдельные достоверные детали, позволяющие предположить, что какими-то подлинными данными о Махине мемуарист все же располагал: «Практиковались еще и другие способы искоренения инакомыслящих. Об одном таком случае мне стали известны даже мелкие подробности, почему и расскажу его тут. Бесследно исчез из Омска популярный в Народной армии полковник Ген[ерального] штаба Махин. Он был арестован в Уфе после омского переворота и обвинялся в принадлежности либо в сочувствии партии правых эсеров, а по доставлении в Омск был освобожден и жил на частной квартире. В начале декабря один из офицеров отряда Ставки, штабс-капитан Д., был вызван в Ставку, где в присутствии начальника штаба генерала Лебедева и ген[ерал]-кварт[ирмейстера] полковника Церетели полковник Деммерт предложил ему организовать убийство полковника Махина, объяснив, что последний является опасным государственным преступником, но предание его суду нежелательно, чтобы не придавать делу широкой огласки. Поэтому необходимо его убрать, чтобы никто не знал. Штабс-капитан Д. ответил, что он как офицер исполнит все, что ему будет приказано. Через несколько дней была организована облава на квартиру полковника Махина. Ночью на 3-х санях вооруженный отряд около 10 чел. подъехал к квартире полк[овника] Махина, но встретил вооруженное сопротивление нескольких человек. Произошла перестрелка, в которой со стороны охраны полк[овника] Махина было убито 3 человека. После этого ворвались на квартиру, но шт[абс]-кап[итан] Д. полковника Махина там не нашел. Убитые были подобраны и привезены в Ставку во двор и спрятаны там. Впоследствии похоронили их под видом убитых во время Рождественского восстания. Полковник Махин, однако, был каким-то образом арестован, и спустя несколько дней тот же шт[абс]-кап[итан] Д. получил снова от полк[овника] Деммерт поручение конвоировать Махина до Владивостока, но по дороге убить его. По некоторым признакам, шт[абс]-кап[итан] Д. усомнился в действительной виновности полковника Махина и потому прежде, чем отправиться исполнить поручение, посоветовался со своим ротным командиром. Последний посоветовал ему уклониться от этого темного дела, почему Д. подал рапорт о болезни. Тогда полковник Деммерт то же поручение предложил еще 2-м офицерам отряда Ставки, которые также уклонились; наконец, исполнить это поручение взялся некий подпоручик Степанов и, в компании с еще одним агентом из контрразведочного отдела Ставки, отправился конвоировать полк[овника] Махина во Владивосток. По возвращении Степанов заявил товарищам, что он доставил Махина во Владивосток, и показывал расписку в приеме его комендантом Владивостока; но впоследствии уже на фронте у Степанова были замечены вещи полк[овника] Махина, причем Степанов признался, что он действительно поручение выполнил в гор[оде] Харбине, застрелив Махина по пути с вокзала в город, куда Махин отправился, поверив уверениям Степанова, что тот его не тронет»[424].
На самом деле Махина никто не убивал. Как сообщала выходившая в Красноярске газета «Енисейский вестник», «с последним омским экспрессом во Владивосток… прибыл полковник Генерального штаба Махин, в сопровождении конвоя, во главе которого находится штабс-капитан Степанов, известный своей борьбой с большевизмом. Полковник Махин выселяется за границу»[425]. В эмигрантской анкетно-регистрационной карточке, заполненной Махиным в Праге 13 апреля 1923 г., отмечено, что Россию он покинул 17 января 1919 г., имея заграничный паспорт, выданный омским областным комиссаром 23 декабря 1918 г.[426]