[85]. При поступлении в академию он получил следующие баллы (табл. 1).
Младший класс академии Махин окончил сорок седьмым, имея 9,9 балла по главным предметам, 10 баллов по вспомогательным предметам и 10 баллов по русскому языку (табл. 2)[87].
Получив на старшем курсе неудовлетворительный балл по военной статистике иностранных государств, Махин был в 1910 г. отчислен от академии[89]. В делопроизводстве академии сохранилась не подлежавшая оглашению записка ординарного профессора полковника А. Г. Елчанинова от 25 марта 1910 г., в которой маститый преподаватель отмечал: «Старшего класса сотник Махин. При большем знакомстве обнаружил больше слабого, нежели сильного. Знания — недостаточные. Взгляды — односторонние. При громадном старании, работа прямо не укладывается в нужные рамки. Считаю, — по причине малого развития. Только самая настойчивая работа в дальнейшем, по-моему, даст из него офицера Ген[ерального] штаба, сколько-нибудь сносного. Тактичность — чисто служебная — достаточная. Воли — мало для проведения в жизнь сильных решений. Усваивает новое туго. Вперед за год не двинулся. Вынужден поставить ниже всех в партии, особенно после военной игры. Общая оценка — 9 (девять) бал[лов]. Полковник Елчанинов»[90]. При этом в тот же день другой, не менее известный преподаватель академии, полковник А. Е. Снесарев отметил, что Махин — «офицер скромный и трудолюбивый»[91].
В 1910 г., при отчислении от академии, Махин имел следующие результаты (см. табл. 3).
В 1911 г. Махин снова держал экзамен сразу в старший класс академии[93]. В том же году Махин был произведен в подъесаулы (с 10 августа 1911 г.). Офицеру было разрешено сдать все предметы младшего класса (переводные экзамены в старший класс), не проходя повторного обучения в нем. В делопроизводстве академии сохранились сведения о полученных Махиным при этом баллах (см. табл. 4).
Средний балл, полученный Махиным при сдаче экзаменов за младший класс, позволил офицеру возобновить обучение в академии.
Во второй раз поступив в старший класс, Махин, видимо, осознал, что больше шанса успешно закончить академию у него не будет, и всерьез взялся за учебу, развивая в себе необходимые для генштабиста качества и, по возможности, пытаясь преодолеть свои недостатки. Результат не заставил себя ждать (см. табл. 5).
По итогам переводных экзаменов и полевых поездок старшего класса подъесаул Махин оказался сороковым по списку со средним баллом 10,3 (ровно столько же, сколько у его сокурсника и будущего сослуживца по антибольшевистским формированиям периода Гражданской войны И.Г. Акулинина)[96]. Полученный балл нельзя назвать блестящим, но его было вполне достаточно для перевода на дополнительный курс и преодоления еще одного препятствия на пути к заветным серебряным аксельбантам и черному бархатному воротнику генштабиста.
На дополнительном курсе Махин за тему по военной истории «Действия VIII-го армейского корпуса от вступления в Румынию и до сосредоточения у Тырнова» 10 января 1913 г. получил у генерал-майора Н.Л. Юнакова 10 баллов[97]. Затем он подготовил тему по военному искусству «Тягость воинской повинности в Германии, Франции и России». Оппонентами на защите выступили генерал-майор А.А. Гулевич (впоследствии представитель генерала Н.Н. Юденича в Финляндии) и генерал-майор Д.В. Филатьев (будущий помощник Верховного главнокомандующего адмирала А. В. Колчака по хозяйственной части). Защита должна была проходить 26 марта 1913 г.[98] Однако из-за болезни докладчика она была перенесена на 24 апреля. Причем Махин за эту тему получил 11,5 балла, что являлось очень высоким результатом[99].
По третьей (стратегической) теме Ф.Е. Махин получил следующие оценки (см. табл. 6).
Видя перед собой молодого слушателя академии, его оппонент по тактике артиллерии полковник А.К. Келчевский не мог предположить, что через десять лет умрет на своей квартире в Берлине от паралича сердца после острого политического спора с этим самым офицером о роли эсеров в революцию[101]. Не мог этого знать весной 1913 г. и сам Махин.
По итогам сдачи трех тем он получил в среднем 10,7 балла[102], что позволяло уже не беспокоиться об успешном окончании дополнительного курса, несмотря на хорошую, а не отличную оценку по верховой езде[103]. В анкетно-регистрационной карточке за 1923 г., заполненной уже в годы эмиграции, Махин указал, что знает французский и английский языки[104].
По свидетельству генерала Б.С. Стеллецкого, пересказанному недоброжелателем Махина, «в академии Генерального штаба он учился прилежно. Будучи очень дисциплинированным слушателем, старался снискать благосклонность тех, от кого зависело его будущее. С товарищами доверительных отношений не имел. С одной стороны, по-видимому, не испытывал в этом потребности, а с другой, и товарищам его не слишком пришлось по душе появление весьма амбициозного и при этом изворотливого и услужливого перед начальством казака.
Когда Махин окончил академию, Б. Стеллецкий потерял его из вида»[105].
Однокашник Махина по академии Д.Н. Тихобразов вспоминал об их выпуске: «После того как вычислены были все отметки и установлен был список по старшинству баллов, окончившие по 1-му разряду были собраны в конференц-зале. Там, в присутствии начальника академии генерала [Н.Н.] Янушкевича и правителя дел генерала [А.К.] Байова, была произведена разборка штабных вакансий по военным округам, согласно полученного списка…
7 мая 1913 года выпущен был приказ об окончании Военной академии офицерами моего выпуска. Не считая нескольких офицеров болгарской службы и четырех геодезистов, не входящих в общий состав выпуска 1913 года, в этом году академию окончило 89 чел.: по первому разряду с правом на службу в Генеральном штабе 60 чел. По первому разряду, но без права на службу в Генеральном штабе — 1; по второму разряду — 28…
Окончившие военные училища и академии обыкновенно “представлялись” государю-императору. Хоть вопрос об этом у нашего выпуска и подымался, но представление государю так и не состоялось, к нашему большому огорчению. Одни говорили, что в этом виноват военный министр, другие — что наш выпуск, как первый “новой школы”, считался вольнодумным, а потому милостью высших сфер не пользовался.
Замена генерала [Д.Г.] Щербачева представителем старой школы Янушкевичем до окончания учебного года казалась нам симптоматичной. Начальство наше никаких объяснений не давало. Неудивительно, что глухое чувство обиды омрачало нашу радость благополучного окончания академии и получения права ношения на правой стороне груди серебряного знака Генерального штаба. А насколько офицеры гордились полученным знаком, видно из того, что, снимаясь общей группой, многие заметно выставляли его, принимая соответственную позу.
Надо думать, что наши объяснения не отвечали истине. Государь не имел никаких оснований выказывать свою немилость. Необходимо принять во внимание, что в день выхода приказа об окончании нами академии государь отбыл в Берлин на бракосочетание дочери императора Вильгельма, а вернувшись 12— мая, почти сразу поехал на празднование 300-летия Дома Романовых, кончившееся лишь 28го мая. Но с календарем Высочайших поездок никто из простых смертных знаком не был, что и было причиной нашей служебной “неудачи”.
Однако это не мешает тому, что в памяти моих однокурсников свежа легенда о злых интригах!
Как только выяснилось, что наше представление государю состояться не может, мы были отпущены в отпуск с обязательством явиться на место службы к 1 июля 1913 г.»[106].
Своим упорством Махин сумел добиться окончания академии по первому разряду, шестнадцатым в своем выпуске со средним баллом 10,5 за дополнительный курс и с причислением к Генеральному штабу