На фронт Жданов прибыл вместе с Мехоношиным[1631] в крайне тяжелый для вверенных ему соединений РККА период. 14 февраля он принял командование 12-й советской армией от бывшего вольноопределяющегося В.Л. Степанова. Следовательно, в этот период бывшему генералу большевики еще доверяли. Начальником штаба армии был Д.А. Северин (не генштабист). В армию 13 февраля были включены остатки разгромленной белыми, разложившейся, охваченной эпидемией сыпного тифа и испанки, утратившей управляемость и лишенной снабжения 11-й армии М.К. Левандовского, отступавшие на протяжении 400 километров по безводным прикаспийским степям с Северного Кавказа к Астрахани[1632]. В ходе отступления погибли до 4000 человек, были оставлены при отступлении ранеными и больными до 50 000 человек. Остатки 11-й армии вошли в состав 33-й стрелковой и 7-й кавалерийской дивизий.
Как отмечалось в датированном 22 февраля 1919 г. докладе бывшего Генштаба генерал-лейтенанта Г.К. Королькова председателю РВС фронта К.А. Мехоношину «Положение Каспийско-Кавказского фронта и выход из этого положения», фронт находился в тяжелейшем положении в связи с разгромом 11-й и 12-й армий и их отходом из хлебного района к безводной степи. Автор доклада констатировал, что «поражение наших войск произошло не столько от несоответствия многих лиц командного состава, как от невозможности своевременного их (войск. — А.Г) снабжения всем необходимым»[1633].
С занятием Северного Кавказа белыми Астрахань оставалась единственным пунктом, связывавшим Кавказско-Каспийский регион с советским центром. Находившаяся в полуокружении советская группировка в районе Астрахани не позволяла осуществить стратегически важное для белых соединение Южного и Восточного антибольшевистских фронтов. Соответственно, задача удержания Астрахани была жизненно важна для красных. Этот вопрос находился на контроле руководства Советской России. Вместе с тем Астрахань не имела надежных путей для связи с войсками и была плохо обеспечена в продовольственном отношении (в городе ощущалась нехватка хлеба, население питалось воблой), находилась в регионе, где существовали устойчивые антибольшевистские настроения в казачье-крестьянской среде. При невероятной обширности литературы по истории Астраханской обороны и роли в ней С.М. Кирова, деятельность Жданова в Астрахани практически нигде даже не упоминалась. Попробуем осветить этот важный вопрос.
Командование Жданова оказалось непродолжительным. Как отмечал сам генерал, он приехал в Индюковку, где находился штаб армии, застал там эпидемию тифа и заболел сам. Лишь в середине марта Жданов вернулся к активной работе и 13 марта принял временное командование над 11-й советской армией второго формирования, созданной из остатков расформированной в тот же день 12-й армии, а также упраздненного Каспийско-Кавказского фронта и непосредственно подчиненной главкому. В приказах РВСР по личному составу армии Жданов числился командующим 11-й армии почему-то с 1 февраля 1919 г.[1634]
Недовольство происходящим на Каспийско-Кавказском фронте накапливалось в большевистском военно-политическом руководстве постепенно. Так, в начале 1919 г. произошел громкий внутрипартийный конфликт в РВС фронта между председателем РВС фронта (13 декабря 1918 — 14 февраля 1919 г.) А.Г. Шляпниковым, с одной стороны, и особоуполномоченной по руководству политической работой на фронте Е.Б. Бош, а также председателем Астраханского губкома РКП(б) Н.Н. Колесниковой, с другой. Конфликт приобрел огласку, повлек вмешательство ЦК РКП(б), председателя СНК и Совета рабочей и крестьянской обороны В.И. Ленина, председателя ВЦИК Я. М. Свердлова, создание специальной комиссии для расследования и в конечном итоге отстранение Шляпникова и Бош от занимаемых должностей[1635]. Не способствовало доверию к местным руководителям и контрреволюционное выступление некоторых частей Астраханского гарнизона 21–23 января 1919 г. После этого в Астрахань прибыли новые партийные руководители член РВСР К. А. Мехоношин (14 февраля 1919 г. сменил Шляпникова на посту председателя РВС фронта) и С.М. Киров. Был создан такой нетипичный для этого периода чрезвычайный орган власти, как Временный военно-революционный комитет с неограниченными полномочиями во главе с Кировым (функционировал с 25 февраля по 26 апреля 1919 г.), арестован начальник Особого отдела штаба Каспийско-Кавказского фронта К.Я. Грасис, превысивший свои полномочия. Ранее Грасис по распоряжению Шляпникова арестовал группу спекулянтов и партийных работников. Разбирательство по партийной линии и наказание руководства Особого отдела могло повлиять на решительность борьбы с контрреволюцией, что предопределило кадровые перестановки в местных чекистских органах. Арестованный некоторое время содержался при РВС[1636]. После ареста К.Я. Грасис возглавил разведывательное отделение штаба фронта[1637]. Вернувшийся в Москву, Шляпников потребовал предать себя суду революционного военного трибунала по делу о гибели 11-й армии[1638].
Нельзя исключать того, что в штабе фронта действовало антибольшевистское подполье (впрочем, штаб фронта советские мемуаристы и историки обвиняли в троцкизме и упрекали в потворстве белому подполью[1639], в связи с чем достоверность подобных свидетельств вызывает сомнения). Сохранились позднейшие свидетельства о работе белого подполья за конец 1918 — начало 1919 г. По свидетельству старого большевика А.А. Вартаняна, «было известно, например, что один из этих “военспецов”, занимавший высокий пост чуть ли не начальника штаба армии[1640] или зам[естителя] начальника, является белогвардейским агентом, имеющим связи с противником.
Политотдел несколько раз докладывал Реввоенсовету об этом предателе, но Шляпников, слепо доверяя ему, обвинял работников Политотдела и лично [Е.Б.] Бош в “спецеедстве”, что мы вмешиваемся не в свои дела и т. д.
Даже после того, как этот высокопоставленный “спец” через некоторое время, улучив подходящий момент, перешел фронт и пробрался к белым, унося с собою очень важные сведения о состоянии наших вооруженных сил, даже после этого Шляпников не унимался и грозил Бош за ее якобы “строптивость”»[1641].
Были и другие указания либо на работу антибольшевистского подполья, либо на махинации и дезорганизацию управления. Видный большевистский деятель, чрезвычайный комиссар Юга России Г.К. Орджоникидзе в своем докладе в СНК от 10 июля 1919 г. обвинил РВС фронта в злоупотреблениях и неспособности организовать снабжение войск[1642]. Из-за технических неисправностей были задержаны в Астрахани и не поступили в войска 15 мотоциклов с пулеметными площадками, 25 автомобилей, проблемы с транспортировкой не позволили направить в войска имущество маршрутного поезда с обмундированием на 40 000 человек. Имущество 11-й армии расхищалось. Три миллиона патронов и 8000 снарядов, присланные из Центральной России, оказались захвачены белыми в астраханских степях. Из выделенных армии 500 миллионов рублей только 35 дошло до войск[1643].
Однако на решение ликвидировать фронт окончательно повлияли развал и дезорганизация управления. Об этом председатель РВСР Л.Д. Троцкий телеграфировал 2 марта в Астрахань с копией в Полевой штаб РВСР: «Из доклада комфронта Кас[пийско-]Кав[казского] Свечникова[1644] № 15/ок усматривают неправильное отношение к делу, катастрофа Кас[пийско-]Кав[казского] фронта свидетельствует о плохой организации управления командования. Комфронт Свечников ссылается на свой доклад от 15 декабря, как будто задача командующего состоит в писании докладов и запоздалых ссылках на доклад. Нужно было доложить, что практически сделано в устранении тех недостатков, какие указывает доклад 15 декабря, почему не были своевременно расформированы хулиганские части, недисциплинированные командиры, почему колоссальная, бесформенная, полуодетая армия не была своевременно сведена к двум-трем дивизиям. Реввоенсовет Кас[пийско-] Кав[казского фронта] удовлетворялся отписками и, как показали практические результаты, палец о палец не ударил для серьезной работы, преступно писать бумажки там, где нужны широкие меры (здесь и далее подчеркнуто, видимо, Мехоношиным. — А.Г). Считаю, с одной стороны, необходимым радикально обновить командный состав сверху донизу, на этом сложном, неустойчивом фронте нужны люди твердые, решительные, а не канцелярские. Нужны люди, которые умеют пользоваться неделями, не теряя бессмысленно целые месяцы»[1645]. По всей видимости, именно Троцкий и инициировал кардинальные перемены.
Реорганизация пришлась на крайне неспокойное время, поэтому неудивительно, что в публиковавшихся в СССР воспоминаниях и исследовательских работах за произошедшими реорганизациями пытались выискивать козни Троцкого[1646]. Как раз в процессе реорганизации фронта и армий, в период 10–13 марта, в Астрахани вспыхнуло антибольшевистское рабочее восстание, которое было решительно и беспощадно подавлено. В тылу накапливались дезертиры, объединявшиеся в банды, на борьбу с которыми отвлекались силы с фронта.
При реорганизации в штабе должного порядка не было. Разведка и контрразведка практически не осуществлялись, что вызывало одергивания даже из центра