Она заливисто хохочет, но затем лицо её кривится.
— Но даже под дурманом ты отказалась писать то проклятое письмо. У тебя словно проблеск случился. Я говорила тебе всякие патетические вещи, что ты должна отвергнуть Райдена, чтобы спасти, а ты, наоборот, написала ему целое любовное послание!
— Но до него оно не дошло.
— Конечно, я не могла допустить, чтобы ты такое ему отправила! Он бы тут же из Вайшны за тобой прилетел. Я запаниковала и подсунула тебе сразу тройную дозу, чтобы ты всё же написала то, что нужно. Но потом что-то страшное случилось, ты стала, как кукла. Тебя забрали в Ристайл, и ты шла, как овечка на бойню. Я даже думала, уже не оклемаешься. Но вот ты здесь, десять лет спустя, всё ещё мозолишь мне глаза. — она презрительно кривит губы. — Вся такая правильная и замужем, а сама с порога кинулась охмурять Райдена!
Руби делает плавный шаг в её сторону. Сейчас я близка к тому, чтобы позволить ей сделать из Тиоры фарш. Но всё же я задаю ещё один вопрос:
— Точно не помнишь никаких примет связного? Может, на нём были какие-то символы, знаки, амулеты? Или хотя бы на визитке?
— А, на ней был странный значок, — вспоминает эльфийка. — Горящий глаз или глаз в костре — что-то подобное. И всё. Даже никаких букв.
Слышу внезапный резкий вдох и оборачиваюсь. Побледневшая Руби прикладывает руку ко рту. Я хмурюсь.
— Ты в порядке?
— В полном. Просто… мне хорошо знаком этот символ.
— Око пламени, — говорит Руби. — Его во время драконьих войн использовали ристайленские отступники.
— Те, что были против мира и существования драконьего альянса? — вскидывает брови Веспула.
— Те, задницы которых Вилле знатно приморозила, когда создала свою стену на месте дыры в защите Академии, — кивает Руби.
— Но ведь… мир уже был заключён на момент, когда меня начали травить дурманом, — теряюсь я. — Вряд ли они сделали это из мести, но зачем борцам за чёткое разделение драконов по расам пихать меня в жёны огненному?
Мы грозно смотрим на Тиору, но в глазах её полное безразличие.
— Мне откуда знать? — фыркает эльфийка. — Он со мной планами не делился.
— А ты и не любопытствовала, — ехидно договаривает Руби. Тиора фыркает.
— Он пообещал, что Вилле заберут, а Райден достанется мне, больше меня ничего не интересовало. Но обманул же, гад! — тянет она почти жалобно. — Как только Вилле увезли, проклятая карточка перестала работать! Я пробовала подсыпать Райдену остатки красного порошка, но это было непросто: к себе он не пускал, а в столовой попробуй ещё незаметно добавить что-то в чашку! А в итоге — никакого эффекта.
— Наверное, ей так легко живётся, — бормочет Веспула. — Такая пустота в голове, гуляет ветерок… И только какая-то неуловимая тоска на душе напоминает, что там должен был быть мозг.
Больше от эльфийки ничего не добиться. Даже будучи с нами предельно откровенной, она не слишком-то хороший источник информации. Мы втроём озадаченно смотрим на Тиору, после чего Руби высказывает то, что вертится у всех на языке:
— А что нам теперь делать с ней? Не отпускать же?
Дверь ректорского кабинета распахивается, и оттуда невозмутимо выходит Райден. Бессонная ночь на нём мало сказалась: он всё так же безукоризнен.
— С вашего позволения, леди, — улыбается он. — Будучи вайшнийским дипломатом я имею право наложить арест на любого подданного своей страны. Несмотря на то, что по закону сведения, добытые под чарами правды, нельзя использовать в суде, я уверен, наша старая подруга в итоге захочет повторить свои показания уже без воздействия магии.
Взгляд, полный туч и молний, обращается к Тиоре, и та съёживается на стуле.
— Райден! — лепечет она. — Я не хочу в тюрьму!
— А кто хочет? — разводит руками Веспула. — Особенно в тюрьму на нашей славной родине! Слышала, камеры там находятся под водой, сырость невыносимая, а солнца заключённые не видят. Так что когда ты выйдешь — если ты выйдешь! — ты будешь беззубой, бледной, насквозь больной…
Тиора не позволяет Веспуле продолжать со счастливым видом рассказывать обо всех ужасах, что её ждут. Она начинает скулить, по её щекам текут слёзы.
— Я просто хотела, чтобы ты обратил на меня внимание! — шепчет она, вскидывая взгляд на Райдена.
— Поверь, — отвечает он тоном, от которого даже мне становится холодно, — всё моё внимание будет обращено лишь на тебя, пока я буду доставлять тебя в Вайшну.
Охрана Академии забирает Тиору. Надеюсь, в следующий раз я увижу эту горе-отравительницу разве что в суде. Мы остаёмся вчетвером, и Руби, подбоченившись, лукаво смотрит на Райдена.
— И что же, наш ректор прятался в кабинете и грел уши, вместо того чтобы принять участие в допросе?
— У меня было чувство, что Вилле хочет сделать это сама, — невозмутимо отвечает он. — В конце концов, я бы вмешался, если что-то пошло не так.
Его слова немного снимают моё недовольство тем, что он не спросил меня насчёт Веспулы и отъезда. Райден смотрит на часы и качает головой.
— С вашего позволения, леди, мне нужно передать дела заместителю на время отсутствия.
— Лично доставишь Тиору, — хмыкает Руби. — Какая честь для неё.
— Хочу убедиться, что она не сбежит, — отвечает он мрачно.
— Разве доставить пленницу в столицу это так уж долго?
— Я буду вынужден задержаться и потом, так что в Академии меня не будет некоторое время.
Руби кивает, и повисает неловкая пауза. Я выразительно смотрю на Райдена, и подруга наигранно тянет:
— Что ж, проверю, как наши чемоданы и готовы ли извозчики. Веспула, не поможешь?
— А тебе нужна помощь? — рассеянно спрашивает колдунья, методично исследуя ящики стола Тиоры.
Руби выразительно кашляет.
— Ооо, — Веспула поднимает голову от книжки с засушенным гербарием и хлопает себя по лбу. — Так тебе нужны леденцы от кашля! Что же ты сразу не сказала. Пойдём!
Подхватив друг друга под локти, они удаляются и даже закрывают за собой дверь. От их заговорщицкого вида меня так и тянет улыбнуться. Я провожаю их взглядом и качаю головой.
— Представляю, какое веселье ждёт меня дома, — говорю я, поворачиваясь к Райдену. Его улыбку не назвать весёлой.
— Ты называешь это место домом? — спрашивает он. — Рвёшься вернуться туда.
— Это ради сына.
— Одно твоё слово — и мы выкрадем его.
— Хочешь напугать его до смерти? — я приподнимаю брови. — Эйван и Аделаида его семья. Я хочу подготовить его к мысли, что мы уедем, хочу сделать всё спокойно и взвешенно, а не похищать ребёнка под покровом ночи. Ему и так тяжело будет оставить отца и бабушку, любимую комнату, дом детства.
— Прости, — Райден на миг прикрывает глаза. — Мне просто не нравится даже сама мысль, что ты…
— Рай.
Я подхожу ближе, касаюсь его щеки. Мой взгляд исследует мужественные черты лица, аквамариновый лучистый взгляд. Я хочу запомнить каждую мелочь. Не знаю, что будет дальше, потому боюсь снова забыть его глаза.
— Ты уедешь в Вайшну, — говорю я, — когда мы увидимся вновь?
— В Вайшну я лишь доставлю Тиору, потом планы другие, — отвечает он расплывчато. — Кто знает, быть может, встретимся мы скорее, чем ты думаешь? Потому что оставлять тебя надолго я больше не намерен.
Если честно, я почти задыхаюсь от мысли, что надо вернуться домой. Идея выкрасть Ингвара не кажется больше такой уж дикой. Но пока не доказано, что Аделаида продолжала подсыпать мне огненный порошок или что-то подобное, а значит, нет причин срываться и действовать напролом. В конце концов, мы ещё не утратили шанс сделать всё по закону и не превращать семейный скандал во что-то большее.
Хотя упоминание императорских шпионов и участие повстанцев в этой истории меня не на шутку напрягают. Хочется спрятаться в объятиях Райдена, почувствовать надёжную защиту вокруг себя, а не закапываться в решение проблем.
И всё же я должна хотя бы попытаться решить всё сама. Я ледяной дракон, а не хрупкая мимоза.
— Что ж, надеюсь, что до скорой встречи, — прощально улыбаюсь и делаю быстрый, скорее, шутливый реверанс. — Удачно тебе добраться.
Смотрю на него с теплом, прежде чем покинуть кабинет, но не успеваю и шагнуть к двери, как мою руку ловят длинные мужские пальцы.
— По-твоему это прощание? — спрашивает Райден не то с возмущением, не то с осуждением.
Теряюсь от его слов. Я позабыла этикет? Или в Вайшне поменялись порядки, а я и не знала?
— Да? Нет? — хлопаю глазами, глядя на Рая. — А как надо прощаться?
— Ох, — он закатывает глаза. — Как же тяжело с тобой временами, Вилле.
Я хочу возмутиться, но крепкие руки обхватывают мою талию, прижимая к сильному телу, а затем я чувствую на губах его поцелуй, полный тоски, желания и нежности — сочетания, от которого сносит голову.
Как же я скучала по нему! Подаюсь навстречу, приоткрываю губы, чтобы почувствовать его язык, умело ласкающий, точно знающий, как заставить меня забыть обо всём. Секунду спустя я уже сижу на столе, его руки исследуют, вспоминая, моё тело.
От его прикосновений на коже тут же выступают морозные мурашки, а может, дело в том, что я чувствую с любопытством приоткрытые глаза внутренней драконицы. Она довольна. Мы довольны.
Я довольна. Глупо разделять свои чувства с чувствами своего внутреннего я, но слишком долго я не воспринимала нас едиными. Надо признать: только Райден способен заставить меня ощутить такую бурю эмоций. Внизу живота нарастает приятное томление. Я была бы совсем не против продолжить.
Голова кружится, и мне приходится вцепиться в плечи Райдена, чтобы не упасть. Но несмотря на жар его губ и рук, я чувствую сжавшее сердце тоску.
Он мгновенно ловит моё настроение, понимая, что что-то не так, и медленно отстраняется, глядя на меня с немым вопросом. Я всё ещё держусь за него, как за спасительную соломинку, просто не хочу отпускать. Кажется, мои щёки красные, хотя я знаю, что это невозможно, а глаза наверняка лихорадочно блестят. И всё же я выдавливаю из себя:
— Рай, я… всё ещё официально замужем, так что это… измена?