Последнее слово получается вопросительным. Чувствую себя полной дурой, но не могу заглушить муки совести. Как бы то ни было, но я дала Эйвану клятву.
— Вилле, твой брак — это фикция, — напоминает Райден. — Ты была не в себе. По всем законам его можно аннулировать.
— Но он всё ещё не аннулирован, — говорю я с грустью.
— Просишь меня подождать? — спрашивает он с иронией.
В его словах нет ни капли яда, но я увожу пристыженный взгляд. Он имеет право злиться, и мне было бы проще, если бы он просто излил своё недовольство. Он ждал меня достаточно, а я как будто снова нахожу предлоги. Вернее, он всегда один: честь ледяного дракона.
— Прости… — выдыхаю я, заглядывая в его глаза. Они удивлённо распахиваются.
— Вилле, твои глаза сверкают.
— Это всё дракон. Ей хорошо рядом с тобой, — говорю я и тут же исправляюсь: — Мне хорошо рядом с тобой.
— Казалось бы, логичный вывод: не уезжай.
Молча поджимаю губы, но взгляд не отвожу. Отныне я буду общаться с Раем только так, глаза в глаза. Чтобы никто не смог внести сумятицу между нами.
— Но ты уедешь, — договаривает он со вздохом. — Моя упрямая, непрошибаемая ледяная драконица. Знаешь, иногда эти черты вашей расы меня почти бесят.
— Почти? — переспрашиваю с улыбкой. Райден кивает.
— Но я не хочу диктовать тебе, что делать. Позволь мне хотя бы вмешаться, если что-то пойдёт не так.
Его пальцы нежно касаются моей шеи, а затем я чувствую холодящий кожу металл. Опускаю голову и подцепляю пальцами изящный кулон в виде капли воды. Нежное, утончённое украшение — так, как любят делать в Вайшне.
— Если что-то хоть самую малость пойдёт не так, отломи хвостик у капли — я тут же окажусь рядом.
— Веспулы и Руби тебе мало для контроля, — хмыкаю я, поднимая на него насмешливый взгляд. Райден на миг смущается.
— Вилле, это не контроль, я просто…
— Тш, — я кладу пальцы на его губы. — Я знаю, просто дразнюсь. Спасибо, что заботишься обо мне.
— Мы увидимся вскоре, — уверенно говорит Райден. — Но всё же будь осторожна. Если Эйван поднимет на тебя руку, я в эмоциях могу позабыть о своём решении позволить тебе разобраться самой.
— Он меня не тронет, — уверенно произношу я. Замявшись на миг, добавляю: — Ни в каком смысле. Мой лёфт принадлежит тебе.
Следующий поцелуй совсем другой, невесомый и тёплый — это прощание и обещание одновременно.
Я иду по коридору, преисполненная уверенности и спокойствия — давненько внутри меня не было подобного сочетания чувств. Райден считает, что я поступаю неверно, и, быть может, он прав в этом. Но он готов поддерживать меня даже в глупых и рискованных начинаниях, и я знаю точно, что он вытащит меня из любой передряги. Он моя подстраховка, а не хозяин, коим явно считает себя Эйван.
Это невероятное чувство любви, свободы и лёгкости. Я готова взлететь. И когда я выхожу из ворот, мне кажется, что я и правда сейчас обращусь, распахну крылья и устремлюсь в небо.
Магия разливается по венам, с пальцев срываются снежинки, температура вокруг отчётливо падает на несколько градусов и… Всё.
— Рано, — говорит Веспула, стоящая возле кареты. — Понадобится время, прежде чем твой дракон придёт в себя.
Вообще-то стоит она ко мне спиной, копаясь в какой-то книжице, так что непонятно, как она вообще поняла, что я делаю. Разве что почувствовала холод?
Руби высовывается из окошка. Как только её взгляд падает на меня, на её губах поселяется хитрая улыбка.
— Выглядишь прекрасно, — подмигивает она.
— Да, надеюсь, это станет нормой, — отвечаю я. — Поехали?
— Я собрала конфеты со шляпы, — невпопад добавляет Веспула. — Как приедем — покажете, кому их скармливать!
Мы с Руби переглядываемся.
— Всё может оказаться не так просто, — начинаю я осторожно.
Веспула поворачивается к нам. Её глаза кажутся особенно тёмными, а улыбка не сулит ничего хорошего, по крайней мере, нашим недругам.
— О, это делает всё ещё интереснее, — говорит она сладко и с неожиданной грацией запрыгивает внутрь кареты, проигнорировав кучера, подающего ей руку.
Я тоже забираюсь внутрь. Руби передаёт кучеру карту порталов. Эти извозчики наёмные, не дель Монроков — кучер Эйвана заберёт нас от Тамейна. Потому муж не должен узнать, что обратно мы добирались особым путём.
По предполагаемому графику мы прибудем в Тамейн в то же время, в которое должны были по первоначальному плану. У Эйвена нет причин в чём-то нас подозревать, но всё же я чувствую — дома нас что-то ожидает. Недоброе, тягучее, давящее.
Хватаюсь за кулон, чтобы успокоиться. Нет, всё теперь будет иначе. Поворачиваюсь к обеспокоенным подругам и успокаиваю их улыбкой.
— Всё будет иначе, — повторяю вслух.
— И надеюсь, что очень хорошо, — соглашается Руби.
Путь в два раза короче, а компания — в два раза веселее. Мы едва сомкнули глаза ночью, а утром уже прибываем в Тамейн. От него до поместья с порталами добираться полчаса от силы.
В мыслях я вовсю пытаюсь оправдать присутствие Веспулы в доме. Понятно, никто не будет доволен в любом случае, но убедительная ложь заставит их смириться. Если бы я ещё умела врать!
Нас не спешат встречать на пороге — это даёт мне ещё время на размышления. Дом встречает нас запахами корицы, чая и сладостей. Непонимающе щурюсь, когда передаю дворецкому пальто. Кроме Ариадны в доме никто не любит сладкое, даже Ингвар ест его по настроению. Но свекровь в последнее время следит за количеством сахара. С чего бы кухня решила устроить сладкий праздник?
— У нас гости? — спрашиваю я у алла Кендлика, и дворецкий привычно кланяется, прежде чем ответить:
— Ваша сестра приехала вас навестить.
Глава 14. Дом, в котором я живу, называется дурдом
Сердце пропускает удар, в горле внезапно пересыхает. Заставляю себя моргнуть и покровительственно улыбнуться, прежде чем спросить:
— Давно она прибыла?
— Вечером после вашего отъезда, миледи.
— Мы разминулись, какая жалость, — качаю головой я. — Надо полагать, мой муж составляет компанию гостье, как радушный хозяин?
На миг Кендлик замирает, прежде чем учтиво поклониться и ответить:
— Да, миледи.
Слуги в поместье не знают о произошедшем между Эйваном, Лисанной и мной, они не общаются со штатом слуг из городского дома. Для них визит Лисанны — радостное событие для хозяйки. Потому Кендлик никак не должен был замирать, как тревожный сурок, прежде чем отвечать мне. Мы с Руби переглядываемся.
— Благодарю, Кендлик. Вели подать завтрак в ту же гостиную.
Понятно, почему никто не отреагировал на наше прибытие: они попросту не слышали, ибо расположились в дальней гостиной. Когда мы входим, то на первый взгляд представшая перед нами картина кажется семейной идиллией: Эйван у камина, Лисанна у подоконника, Ингвар сидит на диване рядом с Аделаидой, а стол ломится от десертов.
Но стоит приглядеться, как становится очевидно: всё не так радужно. Аделаида поглаживает плечо Ингвара, словно хочет закрыть ребёнка собой, в глазах её то и дело вспыхивают искры. Улыбка Лисанны выглядит заискивающей и натянутой, а спина Эйвана — неестественно прямой. Никто не рад находиться здесь.
— Мама, ты вернулась! — восклицает сын и с трудом вырывается из когтей Аделаиды, чтобы подбежать и обнять меня.
Наклоняюсь, чтобы поцеловать его в лоб, но слышу торопливый шёпот:
— Хорошо, что ты приехала. Бабушка страшно ругалась на папу и тётю Лиссу.
— Всем доброго денёчка, — весело приветствует Руби, заходя в комнату. — Что, никто не спросит, как мы съездили, не устали ли с пути?
Она отбирает у недовольного Эйвана стакан, который он только что наполнил, и пробует содержимое на вкус, после чего кривится.
— Ну и дрянь ты пьёшь, братец. Впрочем, со вкусом у тебя всегда были проблемы, — заявляет она. — Достойным вариантам предпочитаешь какую-то дешёвку.
Лисанна словно пытается казаться меньше и незаметнее. На ней белое платье простого кроя, призванное подчеркнуть невинную внешность и нежность её черт.
— Вилле… — начинает сестра, протягивая руку в мою сторону, но одного взгляда хватает, чтобы она отступила и отвела взгляд.
Быть может, мой дракон и правда просыпается.
— Всё в порядке, родной? — спрашиваю я, касаясь мягких волос сына.
— Ну разумеется, дорогая, — отвечает вместо него свекровь, откидываясь на подушки дивана. — Не пекись так о нём. Мальчик должен привыкать, что ты не вечно будешь рядом. У мамы есть дела поважнее, Ингвар. Как всё прошло в Академии?
Она скалится, а стакан в руках Эйвана вдруг лопается, и янтарная жидкость стекает на ковёр.
— Ерунда, — цедит он. — Горничные справятся с пятном.
Он брезгливо отряхивает руку от остатков напитка, а я смотрю на вторую. Она всё ещё покрыта повязкой.
— Для меня нет никого и ничего важнее Ингвара, — наконец, отвечаю я свекрови почти строго. — Что до поездки… Как вы и говорили, трата времени, не более.
Свекровь удовлётворённо кивает, но затем всё же изображает сожаление.
— И что же, та специалистка, как её там… ничего не смогла сказать о твоём состоянии? Ох, не переживай, Вилле, мы найдём более компетентного алхимика, но поставим тебя на ноги любой ценой!
— Благодарю. Ваша забота особенно важна сейчас, — улыбаюсь я, удивляясь, как легко срывается с губ ложь. Я меняюсь или не вижу смысла думать о чести в комании тех, кто никогда не играет по-честному?
— А кто ваша гостья, простите…?
Кошусь на Веспулу. Я не могу представить её лекарем, никому лучше в принципе не знать о её истинной цели нахождения в доме. Что до легенды, её подсказала мне сама Весс в последний момент. Я изображаю рассеянность, прикладываю руку ко лбу и говорю:
— Простите мою бестактность! Позвольте представить вам новую гувернантку Ингвара.
Стоит отдать должное Веспуле: она мастер перевоплощений. Её осанка идеально прямая, взгляд чуть надменный. Она исполняет сложнейший реверанс, после чего выпрямляется и с тем самым вайшнийским акцентом, с которым разговаривает только высшая драконическая знать, произносит: