— Поехали домой, — говорит он глухо, поднимаясь и направляясь к карете. Я провожаю его печальным взглядом.
— Всё могло бы быть настолько легче, если бы мы поговорили! — бросаю я ему в спину.
На миг он замирает, а затем качает головой.
— Тебе было бы легче. А мне — вряд ли, — отвечает он меланхолично и скрывается в темноте кареты.
За все годы нашей совместной жизни это был самый откровенный и душевный разговор. И пусть мы едем в поместье в абсолютной тишине, я смотрю на мужа другими глазами. Не он злодей в моей жизни.
Но… кто злодей? Почему Эйван просто не скажет! Неужели он… боится?
Задумчиво теребя кулон, я поднимаюсь в спальню. Войдя внутрь и заперев дверь, я ощущаю странную тревогу. Драконица внутри меня напряжена.
В моё отсутствие в комнате кто-то был.
Меня охватывает паника. Я не могу доверять ни мужу, ни свекрови, ни слугам, ни даже собственной сестре. Меня могут отравить, подбросить какой-нибудь амулет с проклятием — не знаю уже, чего ждать от этих людей. В таком контексте от одной мысли, что кто-то ходил по моей комнате, подташнивает. Я запирала её перед уходом, точно помню, так что это не случайный гость и не прислуга.
На первый взгляд в комнате всё без изменений, но от этого не легче. Даже если этот некто просто что-то искал, я уже не смогу спокойно заснуть здесь.
Выхожу так же стремительно, как и вошла. Смысла запирать комнату теперь уже не вижу. Сама направляюсь прямиком в спальню Ингвара.
Внутри горит ночник. Сын не спит, а лежит на кровати на животе, болтая ногами, зачарованно слушая свою «гувернантку». Я, незамеченная, замираю, прижавшись к двери спиной, и украдкой слушаю.
— Если она босиком пройдёт по мёртвой земле, там, где ступала её нога, пробьётся молодая трава и расцветут цветы, — певучим голосом баюкает Веспула, хоть у слушателя сна ни в одном глазу: слишком боится он пропустить хоть слово. — Если коснётся смертельной раны, та перестанет кровоточить, а слёзы её могут спасти даже от самого страшного яда. Сама же она бессмертна и вечно юна — в том дар её и проклятье.
— Проклятье? — переспрашивает Ингвар. — Разве плохо вечно жить?
— Быть может, и неплохо, но махарани пережила девятерых мужей, а те были не какими-нибудь людьми, обречёнными прожить едва ли век — все были драконами. К тому же в обмен на вечную жизнь судьба лишила её шанса завести своих детей. Махарани одинока, потому любовь свою дарит каждому жителю Вайшны. Мы все её дети.
— Алли Весс, а я смогу когда-нибудь взглянуть на махарани хоть одним глазочком?
Веспула хитро щурится.
— Знаешь, махарани, думаю, была бы очень рада с тобой познакомиться.
— Со мной? Правда? — подскакивает сын. Веспула величественно кивает.
— Ну разумеется. Вы с ней очень похожи. Так что если ты хорошенько попросишь свою маму…
— Уже заманиваешь ребёнка в Вайшну, Весс? — хмыкаю я, проходя к кровати. Веспула смущённо закусывает губу, а Ингвар тянет ко мне руки.
— Мама, а мы съездим туда однажды? Алли Весс мне столько рассказала! Про парящие скалы, водопады, которые превращаются в туман, озёра с водой, как слёзы! И она говорит, водные драконы вовсе не гадкие и подлые!
Присаживаюсь на край кровати и задумчиво кошусь на Веспулу. Своими рассказами про самую могущественную химеру она явно хочет подготовить Ингвара к мысли, что он такой же и в этом нет ничего плохого. Но вот рассказы про Вайшну… у них явно другой посыл.
Я совсем закрыла глаза на один важный момент: Веспула может быть моей старинной приятельницей и даже подругой, но она до мозга костей предана семье Нейви и всегда будет человеком Райдена. Чует моё сердце, и Вайшной очаровать Ингвара она тоже хочет, представляя интересы господина ректора.
И я, конечно, не то чтобы против. Но как же они надоели решать за меня не спрашивая!
— Обсудим это, — говорю я, наклоняясь и целуя его в лоб. — А теперь спи.
Мы выходим из комнаты, я закрываю дверь и тогда только строго смотрю на Веспулу. Она отвечает мне невозмутимым взглядом.
— Что? Я рассказала ребёнку про свою родину, это преступно?
— Просто так взяла и рассказала? — переспрашиваю я иронично. — Ты же у нас любишь всё делать просто так.
— Я просто не могу допустить, чтобы твой сын считал Вайшну вражеской страной, а водных драконов — какой-то змееподобной пакостью! — морщится Веспула. Я вздыхаю.
— Он подслушал это от отца и бабушки.
— Скорее бы увезти его подальше от этой своры, — поджимает губы Веспула. — Это прелестный, светлый ребёнок, ему не к лицу гнилое ристайленское воспитание.
Тут я полностью согласна. А чтобы воплотить эту затею, мы дожидаемся Руби и прячемся от мира в дальней гостиной. Здесь пусто и тихо, свет мы решаем не зажигать. Веспула старательно вешает полог тишины на дверь и окна, а затем, прищурив один глаз, ещё и на камин.
Руби опускается в кресло и поднимает на нас задумчивый взгляд, а затем ободряюще улыбается, увидев, что мы напряглись.
— Хочу заметить, твой юрист — просто душечка, голова у него светлая. Жаль, что он совсем юный, — томно вздыхает она.
— Вы к чему-то пришли?
— Так, по мелочи, — неопределённо взмахивает рукой Руби, но мне кажется, что за этими словами что-то скрывается.
Если это зелье перцепции не прекратит действовать, я к утру с ума сойду от случайных догадок и приступов паранойи. Успокаиваю себя усилием воли.
— Гораздо важнее нам то, что сказал Райден, — говорит подруга. — Услышав вести, он предложил действовать без промедления. Завтрашний приём у Салини станет отличным прикрытием. Эйван и Аделаида останутся развлекаться, а мы улизнём, вернёмся домой и заберём Ингвара. Наша задача — добраться до портала.
— А как же слежка за Ингваром? — спрашиваю я встревоженно. Глаза Руби ярко вспыхивают.
— Разберёмся с ними. Нам помогут.
— Назад дороги не будет, — шепчу я. — Мы нарушим законы Ристайла и дипломатический пакт.
— Ты нарушила бы его, если бы сбежала с ребёнком, — равнодушно ведёт плечом Руби. — Но если тебя похитят, что ты тут сможешь сделать? Все знают, что твой дракон спит много лет. Муж и свекровь гуляли на приёме дальнего родственника, ты, обиженная и расстроенная, вернулась домой, а там тебя поджидали коварные злодеи. И некому было прийти на помощь.
Задумчиво касаюсь подбородка.
— И что же меня так расстроило?
— Это уже нам предстоит придумать, — разводит руками Руби. — Хотя так уж сложно найти причины для скандала с Эйваном?
Я скрещиваю руки на груди.
— В глазах общества Эйван — идеальный муж. Даже если бы я начала кричать о том, как он ко мне относится, меня сочли бы сумасшедшей. Он щедр, учтив и ласков на всех светских приёмах, следы своих измен старательно заметает, а остальное и вовсе не выносилось за порог дома. Если я разыграю скандал с ним на ровном месте, это будет подозрительно.
— Лисанна, — вдруг говорит Веспула, округлив глаза.
— Думаешь, он посмеет оказывать ей знаки внимания на глазах у всех? — приподнимает брови Руби. — Он не настолько законченный идиот.
— Да нет, — отмахивается Веспула и указывает пальцем в темноту. — Здесь грёбанная Лисанна!
Мы подскакиваем, заслышав серебристый смех. У камина в простом чёрном платье невозмутимо стоит моя сестра с непривычно убранными наверх волосами. Она словно появилась из ниоткуда! Её не смогли уловить ни интуиция Веспулы, ни чуткий слух Руби, закалённой воительницы, ни даже мои обострённые зельем чувства.
— Как ты сюда проникла? — восклицает Руби. — Тут же защитные чары на всех входах!
— О, мне незачем было сюда проникать, — невинно улыбается сестрица. Она задумчиво проводит пальцем по лепнине на камине. — Вы совершенно игнорируете мой талант оказываться там, где мне нужно. А я-то была внутри с самого начала и слышала каждое слово вашего прекрасного плана.
Во время драконьих войн мы с Винсентом получили немало громких титулов, а наша младшая сестра была слишком юна, чтобы участвовать в боях. Да и после не показывала себя мощным воином или искусным магом. Тем не менее, прозвище у неё было: Лисанну скромно величали «снежной змейкой» за хитрость, юркость и ловкость.
Но вот таланта проникать в комнаты и затаиваться, словно она соткана из тумана, я никогда в ней не замечала. Когда моя милая сестра с лёгкой хитринкой в глазах превратилась в настоящую подлую змею с умениями профессионального соглядатая? Она кажется скользкой, подлой, самодовольной — эпитеты, что никогда никто бы не произнёс в адрес Лисанны.
Вспоминаю её гибкое тело на Эйване, её ухмылку и слова: «Вилле больше не ледяной дракон». А затем в голове возникает другое воспоминание: две платинового оттенка тонкие косички, которыми мы обменялись в день её двадцатилетия. Клятва ротхен-даар, знак высшего доверия среди валькирий. Я обменялась клятвой с хитрой лисичкой, которая всегда помогала нам с братом найти дипломатические пути решения конфликтов и взмахом ресниц могла заставить любого принять её сторону. А сейчас передо мной стояла коварная волчица. Как ни крути, совершенно разные животные.
Хотя Веспула бы сказала, что перед нами сейчас рыба, как там её?
Простипома.
Я ли упустила что-то, позволяя ей гостить в Ристайле и не приглядывая за своей, как мне казалось, уже взрослой сестрой? Выходит, и решать это мне.
— Достала она меня! — рычит Руби, решительно шагая к Лисанне.
Останавливаю подругу лёгким взмахом руки.
— Нет, Руби. Это наш с Лиссой разговор. Оставьте нас, пожалуйста.
Подруги неуверенно переглядываются, но шага к двери не делают. Лисанна удивлённо вскидывает брови, но затем это выражение быстро сменяется ухмылкой.
— О, ты надеешься уговорить меня забыть услышанное? — спрашивает она с умилением. — Будешь напирать на сестринские чувства?
Она наблюдает за нами, вальяжно облокотившись о кладку камина. Несмотря на численный перевес в нашу пользу, она явно ощущает себя уверенной.
— Ах ты дрянь! — шипит Руби, и от её кожи в воздух взлетают мелкие искры.