Он знал, чем манипулировать. Это сообщение разрывало мне душу.
В итоге я весь день проходила с телефоном в руке. То набирала номер, который знала наизусть, но в приступе злости стерла из контактов, то удаляла цифры.
Но мое молчание Максима не впечатлило. Вечером на Ленкин адрес пришла заказная бандероль. Внутри небольшой коробки лежала любимая книга моей юности: «Гордость и предубеждение». На первой странице появилась новая надпись:
«Я всегда смеялся над твоей любовью к мистеру Дарси. Теперь понимаю, ты ждала, что я стану таким же. Прости, что подвел тебя».
Чувствуя, как слезы катятся по щекам, я закрыла книгу. Он добивал меня каждым словом, каждым действием. Меня разрывало на части изнутри от желания вернуться обратно домой и сделать вид, что ничего не было.
Но я знала, что не смогу так жить. Никогда не смогу забыть.
Экран мобильника вновь загорелся. Очередному сообщению от Ольги я ничуть не удивилась. Наоборот, ждала, на сколько ее хватит.
'Он купил кольцо. Думаешь, для тебя?" — высветился короткий текст. Его сопровождала фотография. Синяя бархатная коробочка лежала на столе в кабинете. Судя по темноте за окном, фото было сделано только что.
Прижав книгу к груди, я медленно опустилась на пол. Просто не знала, чему верить. Меня словно специально сводили с ума, чтобы затем представить психически нездоровой на суде.
Эта идея имела все шансы на существование.
Но даже если нет, я знала точно: цветы, письма, красивые слова о раскаянии и даже кольцо не залечат той дыры, что образовалась в моей душе, когда я увидела своего мужа с другой женщиной.
За окном зазвонили колокола. Через квартал располагалась ближайшая церковь.
Десять ударов.
Десять часов вечера.
Десятый день вне дома.
Я не только потеряла свою семью.
Я потеряла себя.
Глава 7. Неожиданный удар
Ворочаясь на диване, я пыталась поймать ускользающий сон. За окном снова бушевала гроза. Дождь хлестал по стеклу, а ветер подвывал через щель, оставленную мною для проветривания.
Когда я снова потянулась за телефоном, экран показывал 3:47. Я провела еще три дня без вестей от Максима и целых четыре дня без Кати.
Громкий стук в дверь раздался слишком внезапно. Испугавшись, я замерла на диване. Лена улетела в очередную командировку, новую любовь она себе пока не нашла, а соседи в такой час не должны были вообще беспокоить.
Я никого не ждала и решила прикинуться глухой.
Стук повторился. Теперь он звучал в странном ритме какого-то безумного марша.
— Алиса! Открой! — вдруг услышала я голос Максима.
Но он словно был каким-то чужим. Хриплым, сдавленным.
Он меня не интересовал. Меня волновала моя дочь.
Босиком подобравшись к двери, я специально не включала свет. Прильнув к глазку, убедилась, что на площадке и правда стоял Максим. Без куртки или пиджака. Его волосы выглядели растрепанными, а рубашка неопрятной. Один ее край торчал из брюк.
Серое лицо, красные глаза. В руке он сжимал наполовину пустую бутылку виски. Очень большую бутылку виски.
— Я знаю, ты там! — Он ударил ладонью прямо по дверному полотну.
Я медленно приоткрыла створку, не расстегивая при этом цепочку. Раньше и не догадывалась, зачем Ленке нужен был этот пережиток прошлого, а теперь хорошо понимала подругу.
Когда ты дома одна, а тебе в дверь стучит кто-то неизвестный или известный, но выглядит угрожающе, это по-настоящему страшно.
Смешанный с парфюмом запах алкоголя ударил в нос. Теперь это сочетание казалось отвратительным.
— Ты пьян, — сказала я ровно.
В этот момент я его, наверное, даже презирала.
Максим закатил глаза и неуверенно покачнулся на месте.
— Поздравь меня, — он горько усмехнулся, отчего его рот перекосило. — Я скоро снова стану отцом.
Мое бедное сердце в этот миг остановилось. Последняя фраза все повторялась и повторялась в моих мыслях как на заезженной пластинке.
— Ольга беременна, — Максим произнес это так, будто выплевывал яд. — Но я не хочу этого ребенка!
Как быстро меняется жизнь.
Вернувшись в собственные воспоминания, я будто снова держала на руках новорожденную Катю. На выписке Максим стоял рядом со мной, был бледен и никак не мог совладать с собой. Его руки тряслись от волнения.
— Она такая маленькая, — его голос натурально дрожал. — Аля, я боюсь ее уронить.
Поднося сверток к его груди, я смеялась и откровенно наслаждалась этой сценой. Знал бы он, как трясло меня саму еще несколько дней назад.
— Подержи головку. Вот так, — помогла я ему, показав, как меня научили. — Теперь ты папа, Максим, представляешь?
Его глаза наполнились слезами. Я навсегда запомнила, как он поцеловал Катю в крошечный лобик, пообещав мне, что станет лучшим отцом на свете.
Он и был лучшим. Какое-то время. А потом его поглотила работа.
— Ты приперся пьяным в три ночи, чтобы сказать мне это? — Сжав дверную ручку, я собиралась захлопнуть створку.
Но Максим вдруг съехал по стене, оседая на ступени лестницы. Бутылка выскользнула из его ослабевших рук, но не разбилась, а покатилась по плитке, оставляя за собой мокрый след.
Кажется, я знала, чем буду заниматься часть ночи.
— Я не спал трое суток. — Макс устало провел ладонями по лицу, почему-то решив, что после всего произошедшего имеет право жаловаться мне. — Эта стерва сказала: если я не уйду от тебя, она пойдет и сделает аборт.
Я почувствовала, как все внутренности сжались в ледяной ком.
— И что, ты пришел ко мне за советом? Ты вообще соображаешь, к кому ты пришел? — поразилась я его наглости.
— Я пришел… потому что больше некуда. — Он поднял на меня мутные пьяные глаза. — Аля, ну ты же всегда знала, что делать.
Гром неожиданно грянул прямо над домом. Ломаная лента осветила небо, и ее свет проник даже в подъезд, на мгновение дав мне как следует рассмотреть изможденное лицо пока еще моего мужа.
Удивительно, но я увидела его таким впервые. Униженным, разбитым и жалким. Не тем самоуверенным красавцем, что крутил роман с секретаршей и считал меня содержанкой, а затравленным зверем в дорогой рубашке.
— Уходи, — потребовала я.
— Что? — Макс заметно удивился моей реакции.
— Я сказала — уходи, — повторила я безапелляционно. — Вон.
Максим медленно поднялся. Его заметно шатало, но порыв поддержать мужа я задавила на корню.
— Алиса…
Я не знала, что он хотел мне сказать, но слушать больше не собиралась.
— Ты сделал свой выбор, — в моем голосе звучали нотки металла. — Вот теперь и живи с ним.
Дверь я захлопнула с таким грохотом, что соседская собака залаяла. Прислонившись к косяку с другой стороны, я чувствовала, как подкашивались ноги.
Мобильный телефон настойчиво завибрировал в руке. На экране мне игриво подмигивала Ленка.
— Ты в порядке? Мне соседка позвонила, — подруга говорила шепотом, видимо разбуженная звонком.
— Ольга беременна, — выдавила я из себя.
В трубке ненадолго повисла оглушающая тишина. Затем был долгий глубокий вдох и осуждающий шумный выдох.
— Черт. Аля, а ты уверена, что она залетела от него?
Я в ответ рассмеялась. Получилось горько и истерично. Нервы окончательно сдали, как если бы случился последний выстрел, что предназначался прямо в голову.
— Он сам приполз признаваться. Это он шумел на лестничной площадке, — сообщила я глухо.
— Слушай, — голос Лены вдруг стал жестким. — Как только откроются клиники, сходи-ка, дорогая, сдай анализы. Вдруг у него не только Ольга была? Тебе ведь еще один букет проблем ни к чему, правда?
Боже, я до сих пор не верила, что мы говорили о моем муже. Когда у меня была температура под сорок, он сам мыл мне голову над ванной, осторожно, чтобы вода не попала в уши. Идиотка в моем лице не хотела ехать в больницу с грязной головой. Да я, кажется, вообще бредила, а он успокаивал меня, говорил, что поедет со мной.
— В болезни и здравии, помнишь? — шептал он, заворачивая мои волосы в полотенце.
Снова открыв дверь, я вышла и подняла бутылку. Максим так и не забрал ее. На этикетке значилось название его любимого виски. Мы впервые попробовали его на нашу пятую годовщину свадьбы. Кто-то из его партнеров подарил.
Бросив на лужу сухую половую тряпку, я зашла обратно в квартиру. На полноценное мытье полов я была не готова ни морально, ни физически, оставив это дело на завтра.
За окном все еще бушевала гроза. Где-то в этом же городе, ночуя у бабушки, спала наша дочь. Где-то в стельку пьяным шел мой муж. А где-то беззаботно дрыхла его беременная любовница.
Поднеся бутылку к губам, я сделала большой глоток. Огонь мгновенно разлился по горлу, заставив меня закашляться, но я снова упрямо приложилась к горлышку. И делала это снова, пока мир вокруг меня не стал мутным и чуть менее болезненным.
Однако утро застало меня на полу прямо в прихожей. Я лежала на коврике с пустой бутылкой в обнимку. Голова раскалывалась, во рту было сухо, как в пустыне, а глаза намеревались вылезти из орбит. Но боль в сердце никуда не делась.
Телефон загадочно пискнул, обозначив приход нового сообщения. Я с трудом сфокусировала зрение на экране, убрав яркость до самого минимума.
Новым сообщением меня порадовала Катя.
«Мама, папа сказал, что ты не хочешь со мной разговаривать. Это правда?»
Бутылка выскользнула из моей ослабевшей руки и покатилась по полу, не разбившись. К этому моменту она была такой же пустой, как и моя жизнь.
Глава 8. Новая жизнь
Визитка в руке казалась чужой. Гладкий матовый картон был приятным на ощупь, а строгий шрифт хорошо читался. «Алиса Соколова, графический дизайнер, студия 'АртВзгляд» — значилось на лицевой стороне.
Будто ожидая увидеть подвох, я перевернула карточку. Наверное, хотела прочесть что-то вроде «жена изменщика» или «брошенная идиотка, потратившая на мерзавца целую жизнь», но обратная сторона визитки была пуста.