С ними мы чаще всего общались, поддерживали отношения. Родственники со стороны мамы, к сожалению, живут слишком далеко. Но и они, узнав о случившемся, начинают звонить, выражать соболезнования, говорят слова поддержки, даже высылают мне деньги, на карту. Говорила: нет, не стоит, спасибо, но все равно мне приходят переводы на карту по номеру телефона.
— Не вздумай отступать! — говорит тетя Маша. — Ни шагу назад, подлец должен быть наказан. Исковеркал тебе жизнь, а последствия… Неизвестно, как может аукнуться! Бог все видит, уже наказал этого подлеца…
Они были у нас с Матвеем дома, видели кровь. По словам тети, там и косяк весь в крови, и диван, и кровавые капли повсюду. Ее послушать, так у нас в доме будто была целая резня… Они в шоке, конечно.
Ведь ничто не предвещало такого трагического итога.
— Мать его тебе звонит, наверное?
— Постоянно, — приходится признаться.
— Нам тоже названивает… Не верит, что Матвей так поступил. Я ей говорю, сын твой, конечно, понятно, что кровь родную до конца защищать будешь, но ты в дом-то войди, да глаза разуй! Не хочет… Уперлась, карга старая. Все виноваты кругом, кроме ее сына, — ругается тетя.
Кто-то заглядывает в палату. Оторвав взгляд от лица тети, к своему удивлению, замечаю Семена.
— Привет. К тебе можно?
— У меня посетители.
Мне хочется спрятаться под одеяло и никогда из-под него не высовываться.
— Я подожду, — говорит он. — Несколько дней жду… — и закрывает дверь.
Краска приливает к лицу.
Ждет он…
А нам говорить не о чем.
Я уже знаю, из слов следователя, что Семен Матвея покрывать не стал.
Выходит, я должна его отблагодарить за спасение жизни?!
— Ладно, мы пойдем, — засобиралась тетя Маша. — Если что, звони, не стесняйся.
— Ну, куда вы?
— Хватит. Засиделись. А ты нос не вешай, на одном подлеце свет клином не сошелся. Есть и другие симпатичные мужчины. Некоторые, даже с букетом у двери ждут…
Она намекает на Семена, что ли?
Глава 17. Она
Тетя Маша уходит. У меня сердце рухнуло в пятки, когда в палату входит Семен. Как и заметила тетя Маша, Семен входит не с пустыми руками. У него в руках букет, узнаю гиацинты и тюльпаны нежных оттенков.
— Привет, — здоровается он.
У меня внезапно пересыхает в горле. Дотянуться до бокала с водой не получится, мне еще нельзя вставать с кровати, пока позвоночник зафиксировали в жесткий корсет на несколько дней. Семен перехватывает мой взгляд, опускает букет на тумбу, наливает полный стакан и подает его мне.
Наши пальцы соприкасаются, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не отдернуть руку резким жестом.
Несколько глотков воды.
Чувствую дискомфорт, находясь под пристальным взглядом Семена. Он рассматривает меня, в упор.
— Что? — не выдерживаю я.
Конечно, это невежливо.
Он поздоровался, я ничего не ответила. Хотя планировала сказать ему спасибо за спасение своей жизни.
— Ничего, — отходит. — Как ты?
— Жива, — сжимаю пальцы на бокале. — Я должна сказать тебе спасибо за то, что ты отвез меня в больницу и спас жизнь.
— Но говорить, я так понимаю, не хочешь?
Мне нечего на это ответить.
— Спасибо, — заставляю себя сказать.
Первое слово дается с трудом, потом выходит намного искреннее:
— Спасибо, Семен.
Такое ощущение, будто он тоже переживает.
— Следователь сказал, что ты не стал покрывать своего друга. Почему?
Имя Матвея даже называть не хочется.
Для меня он за одну ночь стал совершенно чужим и далеким. Меня с ним связывают только законные узы брака, которые я хочу разорвать как можно скорее.
— Потому что тебе угрожала опасность. Смертельная опасность.
— Вот только Матвей не хотел привлекать внимание и устраивать шумиху.
— И вот что из этого вышло. У судьбы, как правило, для каждого припасены бумеранги, но я впервые становлюсь свидетелем того, насколько быстро это случается.
— Спасибо, что не стал прикрывать Матвея.
Семен отмахивается.
— Хватит меня благодарить. Расскажи о себе. Как самочувствие?
— Пока лежу. Прогнозы благоприятные, но с временными ограничениями.
— Нужен курс реабилитации, — кивает Семен. — Я близко знаком с хорошим врачом, Гореловым. Из кинезиологов он лучший. Могу свести тебя с ним, он займется твоим восстановлением.
— Благодарю, не стоит.
— Не хочешь принимать помощь? Именно от меня?
Пытливый взгляд Семена не оставляет шансов промолчать.
— Да, не хочу.
— Из-за того, что я тесно общался с Матвеем?
— Вы друзья!
— Я бы поспорил, что Матвей может оставаться моим другом. Есть поступки, которые прощать нельзя.
— Забавно. Только я сомневаюсь, что эти слова ты говоришь от чистого сердца. Скорее всего… — запальчиво начинаю и замолкаю.
— Продолжай, — просит Семен, взмахнув рукой.
— Скорее всего, ты просто боялся, что тебя запишут в сообщники! Не стоит играть передо мной благородного рыцаря, я прекрасно знаю, что ты меня сильно недолюбливаешь. Мягко говоря.
Семен делает движение вперед, замерев очень близко от меня. Я вжимаюсь в подушку изо всех сил.
— Ты очень ошибаешься.
— Я не ошибаюсь. Я слышала, как ты обсуждал меня с Матвеем и говорил ему про меня гадости. Науськивал его завести любовницу!
По лицу Семена проносится тень.
— Это было у нас в доме. Не надо говорить, будто этого не было, я слышала. Муж уже пытался навесить мне на уши лапши, сказав, что ты просто пьяный пустобрех! Но я другого мнения. Так что…
— То есть, по-твоему, в том, что Матвей гуляет с другой, виноват я? — усмехается. — Надо же, какой я плохой. Сказал Матвею: заведи любовницу, он согласно кивнул и пошел. Именно так обстоят дела?
— Не переворачивай с ног на голову! — возражаю.
— Ты хочешь переложить ответственность за поступки Матвея на меня.
— Но был же такой разговор, не отрицай.
Семен вздыхает:
— Хочешь поговорить откровенно?
— Просто хочу сказать, не стоит делать из меня дурочку. Последние события открыли мне глаза на правду.
— Я бы не начал этот разговор именно в таком русле, если бы Матвей уже не водил кое-какие интрижки… Думая, что никто этого не замечает.
Сердце грохочет в грудной клетке, отдавая болезненным эхом по всему телу.
— Это уже не важно.
— Вот как? — удивляется Семен. — Ты же хотела знать правду!
— Правда в том, что вы с Матвеем одного поля ягоды. Оба козлы и изменщики. Не переживай, я ничего не говорила твоей жене, Марина не знает, как ты хвастался своей содержанкой и советовал Матвею завести такую же прелестницу, чтобы всюду гулять и спать с красоткой.
— Могла бы и сказать, — пожимает плечами Семен. — Это бы ничего не изменило. Мы давно приняли решение развестись и ждем суд.
Новость звучит, будто удар грома.
Не ожидала услышать подобное.
Марина ничего не говорила!
Глава 18. Она
Я на несколько долгих секунд застываю в ступоре, едва дыша. Семен, сидящий напротив, наоборот, дышит часто и шумно. Несмотря на внешнюю невозмутимость, его частое дыхание и беспокойно горящий взгляд выдают волнение. Он будто сдерживается, но от чего?
— С трудом удерживаешься, чтобы не наговорить мне гадости? — спрашиваю прерывистым шепотом. — Давай же, скажи… Или ты только за глаза, в пьяном виде, можешь обсуждать внешность женщин, унижая их?!
Ничего не могу с собой поделать.
Визит Семена заставляет меня нервничать, чувствовать себя не в своей тарелке. Не могу не задеть его, потому что твердо для себя решила — хватит лжи в моей жизни.
Выходка Матвея на многое открыла мне глаза. Наши отношения давно мертвы, и все, что было… Уже давным-давно перестало быть настоящим.
Матвей отыгрывал свою роль, ради статуса. Быть женатым, иметь семью в его положении означает демонстрировать еще одну сторону своей стабильной, успешной жизни. Причем, обязательно быть ведущим в семье.
На моем блеклом фоне Матвей выглядел очень ярко, презентабельно, и я только сейчас начинаю задумываться: почему я позволила задвинуть себя на второй, а то и на третий план… Он и одеваться советовал мне не столь ярко, как мне иногда хотелось на те редкие вылазки в свет, что у нас были.
Почему-то именно сейчас, сидя с бешено колотящимся сердцем под пристальным взглядом Семена я остро припоминаю каждый из таких случаев, когда Матвей говорил:
«Лиль, тебе этот красный не к лицу. Возьми то бежевое платье, которые ты примеряла до этого…»
И пусть мне всей душой хотелось залезть в красный цвет, я слушалась мужа, ведь ему было виднее, со стороны.
Еще я была уверена, что он мне только добра желает.
Он никогда не говорил прямо, до тех грязных ссор, что я выгляжу некрасиво, но всегда завуалированно давал понять, что считает именно так.
«Лиля, эта юбка с блузой совсем не по твоей фигуре…»
И, самое главное открытие…
Господи!
Как я была слепа!
Все эти фразы, сказанные пренебрежительным и покровительственным тоном, все эти снисходительные взгляды и советы не высовываться Матвей говорил задолго до того, как я располнела немного!
Вот это да…
Легкие вот-вот лопнут, оказывается, я совсем не дышу.
Выпускаю перегоревший кислород рваными выдохами, спросив сипло:
— Как давно Матвей гуляет? То есть… Действительно, гуляет, а не флиртует с девицами налево и направо?
Семен качает головой:
— Тебе не понравится ответ.
— Мне вообще не нравится этот разговор. Так что говори.
С другой стороны, Семен может очернить Матвея в моих глазах. Но зачем? Какой у этого смысл?
— Матвей давно гуляет от тебя, Лиля. Последние два-два с половиной года, точно. У него всегда были интрижки с сестрами из персонала. С одной, с другой. Он тщательно это скрывал, но слухи все равно доходили до тех, кто умеет слышать. Он все отрицал, — хмыкает. — Считал себя умнее всех. И только недавно, когда стал важной шишкой, перестал таиться, начал обращать внимание на девушек открыто. Поэтому я и завел тот самый разговор. Уже знал, что он присматривается к одной… даме. Она кочует из одних состоятельных мужских рук в другие. Дорогое удовольствие. Матвей на нее слюной капал, хотел до трясучки.