— Надолго?
— Ужинай без меня, — целует в щеку и быстро уходит, оставив меня одну.
Ему уже кто-то звонит, муж отвечает, полностью забыв про меня.
***
Я понимала, что муж вернется позже, чем обычно…
Но точно не ожидала, что Матвей вернется лишь под утро.
Я слышу его шаги, медленные, немного заплетающиеся.
Выпил лишнего?
Жду, когда появится в спальне.
Но муж не заходит в нашу спальню, слышится шум…
Через минуту из гостиной доносится его храп.
Покинув спальню, я на цыпочках подбираюсь к нему: Матвей рухнул на диван в одежде, спит, широко раскинув руки в стороны.
— Матюш, пойдем на кровать, здесь диван жесткий. Завтра со спиной мучиться будешь, — шепчу тихо, наклонившись над ним.
— Алён, не сегодня… — бормочет он, перевернувшись на бок.
Меня будто ударило молнией.
Он назвал меня другим именем.
И еще от него сильно пахнет… женскими духами!
Глава 3. Она
Мне захотелось треснуть мужа по лицу, ставшему холеным в последнее время.
Я-то помню времена, когда он сутками с дежурств не вылезал, работал по по девяносто-сто часов в неделю! А теперь, посмотрите… Он во главе частной медицинской клиники, отдыхает намного лучше, ходит к модному барберу, который делает ему стильную бородку и ровняет щетину трижды в неделю.
Теперь костюм мужа стоит больше, чем он получал на своей первой работе!
И этот холеный, красивый, сильный и умный мужчина является моим мужем.
Он — мой муж… Мой.
Я была с ним с самого начала, влюбилась в него еще когда он был нищим врачом, с талантливыми руками, но без хороших связей и с перспективой полжизни расплачиваться за ипотеку в доме со слышимостью, будто стены сделаны из картона.
Как же он хорошо поднялся, расцвел!
И как же сильно меня обидело это его сегодняшнее: на празднике тебе будет скучно!
То есть мыкаться по жизни с ним мне было не скучно!
Вкладываться в его идеи — тоже не скучно.
Пахать за двоих, тянуть семью и быт, потому что он постоянно пропадал на работе, тоже не скучно… Так надо.
Но, выходит, когда пошли плоды, ягодки наших совместных трудов, так сказать, муж изящно задвинул меня в сторону, будто я не хочу отпраздновать и блистать рядом с ним.
Или блистать в теле с весом семьдесят килограмм против прошлых шестидесяти уже недопустимо?
Не могу не злиться, в голове засели слова Семена, то, как он пренебрежительно говорил. И плевать, пусть бы он молол своим языком, болтун… Но меня задело, как муж его не одернул, не заставил замолчать и даже не сказал, чтобы Семен отзывался более уважительно обо мне!
Почему я проглотила эти слова, мол, тебе там не место, сиди дома!
Все эти чертовы комплексы, замалчивание достижений и постоянное восхваление успехов мужа… Грандиозная поддержка его со стороны всех моих близких. В тени его славы я чувствую себя совсем незаметной…
Не смогла сразу сказать о том, как мне обидно.
Замалчивать и терпеть — привычнее. Меня так воспитали: не ной, не высовывайся. Не хвастайся…
Говори только о серьезных заслуга-, выбирай только достойные профессии, а не баловство всякое… А если выбрала чепуху, так хоть не кричи, нечем здесь гордиться…
Я проглотила слова мужа, отошла в сторону, а теперь стою над ним, храпящим во сне, и сгораю от бессильной злости и обиды.
На него? На себя? На нас?
Матвея всегда превозносили. И его родители, и мои…
Они им гордились, каждым его шагом вверх, каждой сложной операцией, выступлением на форуме.
В наших семьях — в чести медицинские профессии. Мама — фармацевт, папа — полжизни на скорой помощи отработал. Но я не пошла в медицину, чем заслужила своего рода пренебрежение со стороны родственников. Я после учебы почти не работала по профессии, полтора года помыкалась и ушла в бьюти-сферу, перепробовала многое…
Словом, стала своего рода позором для родителей, которые жизни спасают, а я то ноготочки пилю, то реснички наращиваю… В итоге, вообще попробовала делать шугаринг и пока осталась на этом занятии. Не факт, что буду заниматься этим до конца своих дней, в планах попробовать еще многое, в идеале — не просто арендовать кабинет, но открыть свой салон…
Мысли скачут с одного на другое, но неизменно возвращаются к теме содержанки, к празднованию мужа отдельно от меня.
Новый всхрап, муж грузно переворачивается на другую сторону. Ремень брюк впился в кожу.
Проклиная собственную услужливость, я все-таки расстегиваю ремень и стягиваю с него брюки.
Из кармана падает телефон.
Приземляется на пол со стуком.
Замираю: проснется ли муж? Звук вышел громким.
Муж храпит дальше, почесав шею.
Поднимаю телефон, снова пробую его открыть.
Пароль.
Пробую наугад комбинации из даты его рождения, дни рождения родителей, старшего брата. Ничего не выходит. С усмешкой ввожу дату своего рождения, дату сочетания браком — нет! Ничего…
Значит, пароль никак с семьей не связан или я просто не могу угадать нужную комбинацию цифр.
Меня бросило в испарину. Какие варианты остаются?
Приложить палец? Нет, не похоже, что сюда палец приложить нужно. Ах да, лицо показать.
Но в комнате темно, осторожно включаю настенное бра, пытаюсь словить лицо мужа для разблокировки телефона. Не выходит! У него глаза закрыты…
Что же такое… Никак не взломать телефон, что ли?
Еще несколько попыток оказались неудачными. Я уже начала терять терпение, испытывая усталость от переживаний и собственных мыслей.
Бросить бы этот телефон! Разбить…
С трудом совладав с гневом, я покидаю гостиную и отправляюсь на кухню. Пью холодную воду, от нее ломит зубы, горло становится будто каменным.
Так…
Поступим иначе.
Я звоню Семену.
Он точно был на том же самом празднике.
Не думала, что дозвонюсь с первого раза. Но на удивление друг Матвея отвечает довольно быстро.
— Алло.
— Привет, Семен.
— Привет, Лиля. Как ты? — уточняет с заботой.
Непривычно…
— Почемы ты спрашиваешь?
— Матвей сказал, что ты решила в последний момент не ехать, отравилась чем-то.
Что?!
Ах, значит, это я решила не ехать? В последний момент? Отравилась?!
Какой лжец…
И как противно слышать фальшивую заботу в исполнении мужчины, который высмеивал мой вес.
Лицемер.
— Спасибо, мне уже лучше, — отвечаю сухо. — Не знаешь, где сейчас Матвей? Не могу до него дозвониться.
Я решила, что если не могу проверить телефон мужа, то проверю их дружбу с Семеном. Посмотрю, покрывают ли они друг друга или нет?
— Лиля, тебе не о чем переживать. Время для таких праздников, можно сказать, еще детское. Тебе что-то срочное нужно?
— Да. Так ты знаешь, где Матвей?
— Разумеется, — отвечает очень уверенно. — Стоит буквально перед моими глазами.
Вот это мастер лжи.
Врет невероятно убедительно!
— Только не могу его позвать. Мы весь вечер ждали, пока представится возможность поговорить с человеком из городской администрации… Так… Вот, пожалуйста, отошли подальше, поговорить тет-а-тет.
Семен вздыхает:
— Лиля, сама понимаешь, важные переговоры — это часть таких мероприятий. Как только Матвей освободится, сразу же ему передам, что ты звонила!
— Спасибо, Семен.
Стараюсь говорить так, чтобы в моем голосе не прозвучало ни сарказма, ни разочарования: только что я поняла, что закадычные друзья Семен и Матвей готовы лгать напропалую и покрывать друг друга в любой ситуации. Причем, Семен делает это так уверенно и искусно, будто они исполняли этот номер десятки, а то и сотни раз!
— Так что-нибудь передать Матвею?
— Нет, ничего. Если он занят…
— Безусловно.
— Тогда не стоит. Хорошо повеселиться.
— Лиль, постой… — внезапно говорит Семен.
Его голос странным образом меняется.
— Может быть, я смогу тебе помочь?
— Помочь? Не думаю, что ты станешь мне помогать в деликатном вопросе.
— Говори, что надо, сделаю. Не чужие же люди! — решительно отвечает Семен.
— Даже ночью?
— А какая разница? — он словно набирает в легкие воздух и говорит. — Лиля, я…
Глава 4. Она
Голос Семена зазвучал странно, с некоторым волнением.
Я с удивлением вслушивалась в его тембр, но мужчине было не суждено закончить фразу. Что бы он ни хотел сказать, я уже об этом не узнала.
Потому что раздается жуткий грохот, я испуганно вздрагиваю. Мгновенно сбросив звонок, бегу в гостиную, на ужасные звуки.
— Твою мать… Аааа… Гребаный… Стол!.. Уууу… — мычит муж.
— Матвей!
Помедлив всего секунду, я бросаюсь ему на выручку. Кажется, во сне муж резко перевернулся и упал с дивана, зацепив при падении стеклянный журнальный столик, опрокинув его. Понятия не имею, как он умудрился это сделать! Может быть, муж упал, попытался встать, оперевшись при этом на столик. Пьяный, в сопли, не удержался, и упал.
— Матвей, ты чего так упился?
— Я праздновал, Лиль. Тебе не пронять.
— Не понять, ты хотел сказать?
— Зануда…
— Зато тебе весело. Вставай. Вот… Держись за меня!
Матвей еще и сопротивляется, умничать пытается, но у него плохо выходит. Зато хорошо выходит мычать строки песен, явно он хорошо провел время.
Обида колет сердце, но и бросить его я просто так не могу.
Все еще надеюсь, что мои подозрения — беспочвенны. Нужны более веские доказательства измены мужа, чем просто мои страхи и то, что я себе надумала.
Внутренний голос сопротивляется, изо всех сил стоит на своем, утверждая, подозрения не беспочвенные. Но я задвигаю его как можно глубже, дальше в себя!
Сейчас у меня одна задача — довести Матвея до спальни и, может быть, разболтать его?
Неизвестно откуда берется эта коварная мысль, но я сразу берусь за ее воплощение, изображаю заинтересованность пьяными бреднями мужа, усиленно смеюсь, когда он пытается пошутить и между делом пытаюсь выяснить, где был и с кем, вдруг новые интересные знакомства появились?