— В ответ мне нужна услуга от тебя.
— Какого рода?
— Меня кое в чем обвиняют. Я хочу избежать этого… Ты всего лишь должна сказать, что была в это время со мной. Мне нужно алиби.
— Что ты натворил?
Ума не приложу, что за этим может стоять.
— Моему бизнесу грозит хана.
— Что?
— Не всем по душе был стремительный взлет, мы оттяпали многих жирных клиентов. Конкуренты не высовывались, но как только пошли слухи о моем нынешнем положении… Как только сведения просочились в массы, они осмелели и принялись искать способ, как меня потопить. Окончательно…
— В чем тебя обвиняют, Матвей?!
— В крупной взятке. Удар направлен не только на меня, но и на того чиновника, кто смог поспособствовать быстрому решению вопроса, скажем так. У них почти нет доказательств. Только косвенные. Скажи, что мы были вместе, если тебя спросят, и закончим с этим. Я останусь при своем бизнесе, и ты тоже не будешь обделена деньгами. Откровенно говоря, сможешь открыть даже сеть своих салонов для голых писек и подмышек.
Какой же он неугомонный, до сих пор не может сбавить пренебрежительный тон в отношении меня и моего занятия.
— Я бы не стала так пренебрежительно отзываться о голых подмышках и письках. Как раз одну такую письку ты пользовал, а такие девочки, как твоя Алена, постоянно ходят в салоны, и писька у них гладенькая, и задница всегда в идеальном состоянии благодаря таким мастерам, как я!
— Да пофиг! Лиля… Дело нешуточное. Давай… Сделаем это вместе и разбежимся. Мирно. Клянусь!
— Нет, Матвей.
— Подумай! Лиля… Мирное решение конфликта. Большие деньги! Ну же… Сделаешь доброе дело, в конце концов.
— Это какое? Спасу тебя от тюрьмы, что ли? Что тебе светит? Крупный штраф? Исправительные работы? В твоем случае… — смотрю на инвалидную коляску. — Могут заменить на условный срок. Но ты же виноват!
— Не будь душнилой. Я хотел, как лучше, как лучше для нашей семьи.
— Нет, Матвей. Ты хотел, как лучше, для самого себя. Я не буду давать ложные показания. Еще не хватало, чтобы и меня потащили на дно твои грязные делишки! Всего хорошего. Больше не звони.
— Сорок на шестьдесят, Лиля.
Я ухожу стремительным шагом, Матвей пытается догнать.
— Пятьдесят на пятьдесят, Лиля! Лиля… Ли-и-иля! Давай тебе шестьдесят, а мне… сорок! — выкрикивает издалека, а потом...
Внезапно я слышу звук падения и стон боли.
Глава 32. Она
Матвей издал громкий, пронзительный стон.
Проклиная собственную отзывчивость, я обернулась. Инвалидная коляска лежит на асфальте, перевернувшись. Матвей беспомощно стонет рядом с коляской и зовет на помощь.
В голове пульсирует только одна мысль: если бы я оказалась в подобной ситуации, помог бы мне Матвей? Или просто прошел мимо? Да чего я гадаю? Если я и без этого знаю ответ: ведь Матвей не так давно нанес мне серьезные увечья и даже не собирался везти меня в больницу! О чем я еще думаю?
Но и просто так уйти не могу.
— Да чтоб тебя! — ругнувшись, я возвращаюсь обратно к Матвею.
Первым делом поднимаю инвалидную коляску, потом подхожу к Матвею и обхватываю его под мышками, помогая взобраться на коляску. Но вместо того, чтобы осуществить подъем вместе, Матвей совсем не пытается мне помочь. Хоть он значительно похудел, все же Матвей — здоровый и сильный мужик, а я — всего лишь девушка, которая все еще проходит реабилитацию. Так недолго и спину сорвать, поясница ныть начинает.
— Да старайся же ты! — выдаю я в сердцах.
Однако, повернувшись, Матвей изо всех сил дергает меня на себя.
— Не глупи, Лиля! Я предложил тебе очень выгодную сделку.
Его покрасневшее лицо находится очень близко от моего, дыхание тяжелое и свирепое.
— Соглашайся! — рычит он. — И разойдемся мирно!
Отталкиваю Матвея, но он повис на мне всем своим весом, и меня буквально тянет вниз.
— Отпусти, дурак! Наш разговор записывается, и это… сыграет против тебя! — говорю я и уворачиваюсь из последних сил.
Мои слова потрясают Матвея, он разжимает хватку и скользит вниз, кое-как упав на коляску.
— У тебя ничего не выйдет! — произносит он скороговоркой. — Одумайся, Лиля.
— Одумайся сам! Ты идиот, Матвей! Ты все… Все сломал своими руками. Ты все сам сломал! Я думала, ты низко упал, но ты падаешь все ниже и ниже… С каждым днем. Я больше не желаю ни видеть, ни слышать тебя! Больше никогда! И не смей натравливать на меня свою мамочку! Это, в конце концов, слишком низко… даже для тебя! Тьфу…
На лице Матвея появляется крайне сильное удивление, даже потрясение.
— О чем ты говоришь?! Что за бред ты несешь! Маму мою не впутывай!
— Ты смешон и жалок, Матвей. Просто… жалок, когда посылаешь свою престарелую маму за мной следить и передавать твои нелепые угрозы!
— Понимаю, ты мной недовольна, но мама здесь ни при чем. Что ты вообще несешь?! Я бы никогда не втянул стариков… Какой от них прок?!
— Фу.
Ничего хуже он и не мог сказать.
Гадкий и жалкий эгоист. За спасение своей шкуры трясется, и больше не способен переживать ни о ком.
Я даже сплюнула на асфальт в сердцах и пошла дальше, испытывая довольно сильный дискомфорт в пояснице.
Кажется, я все-таки сильно потянула спину, пытаясь помочь Матвею.
Зачем?
Только убедилась, что он — абсолютное, полное ничтожество!
Теперь уже окончательно.
Содержание нашего разговора я передала адвокату.
Сказав, что наш разговор записывался, я солгала. Разговор не записывался, но я все-все передала, о чем говорил Матвей.
— Если Матвей просит о таком скользком одолжении, его дела совсем плохи, — немного подумав, отвечает адвокат. — Хорошо, что вы рассказали без утайки содержание разговора с Матвеем.
— Ему могут дать срок?
— Чаще всего за взятку назначают штраф, но если взятка была крупной и была доставлена высокопоставленному лицу, то и тяжесть наказания будет значительно выше. Вплоть до реального тюремного срока. Так что на вашем месте я бы не соглашался на такую сделку.
— Что? Боже! Нет! Нет, у меня и мыслей таких не было! Не хочу иметь с ним ничего общего! Я ни за что не согласилась бы на такую сделку… Пусть сам разбирается с этим.
— Похвально. Не все из моих клиентов смогли бы отказаться. Соблазн все-таки слишком велик…
— Может быть, так и есть, но я хочу только одного: поскорее поставить точку в истории с разводом и пойти дальше.
В новую жизнь без оглядки на прошлое…
***
Спина совсем разнылась, после встречи с адвокатом у меня совсем не остается сил на то, чтобы добраться до квартиры, где я живу вот уже некоторое время. До квартиры Семена намного ближе. Плюс, у меня есть ключи… Поэтому я решила поехать туда.
Покормив кота, с которым мы, кажется, уже нашли общий язык, с трудом опускаюсь на диван. Сил хватает только на то, чтобы опустить голову на подушку и закрыть глаза.
Легкой дремой я забываюсь почти сразу же.
Сквозь сон я различаю звук телефонного звонка. Лежит на полу рядом с диваном. Я с трудом дотягиваюсь до него кончиками пальцев и подтягиваю к себе, потому что вижу имя звонящего. Это Семен…
— Привет, — шепчу едва слышно.
— Что с голосом? — мгновенно отзывается Семен.
В его голосе чувствуется сильное беспокойство и искренняя тревога за меня. Я улыбаюсь, даже несмотря на то, что чувствую себя паршиво.
— Я совершила глупость, — признаюсь и рассказываю все, как было. — Вымоталась и чувствую себя не очень хорошо.
— Одну тебя совсем нельзя оставлять! — мгновенно отвечает Семен. — Как только выпишусь из больницы, сразу возьмусь за тебя.
— Возьмешься?
— Очень крепко, — отвечает он. — Пора прибрать тебя к своим рукам.
— Я совсем-совсем не против, а еще мне у тебя нравится. И, наверное, сегодня я не в состоянии идти куда-либо еще, — отвечаю искренне. — Хочу заночевать здесь, если ты не против.
— Если будут твои фото в моей постели, я буду совсем не против.
Ох, черт… Я сразу же вспоминаю гнусный шантаж Матвея, когда он грозился слить наши интимные видео.
Наверное, я еще долго буду оглядываться по сторонам после предательства мужа, но нужно учиться и доверять, без этого никак.
— У меня есть идея получше. Я завтра буду у тебя, Сем.
— Кстати, есть новости по нападавшим.
— Так быстро?
— Сам в шоке… Эти болваны попались с моими украденными часами… Ты не поверишь, что они рассказали.
Глава 33. Она
— Не догадываешься? — спрашивает Семен.
— Ни одной версии, — честно признаюсь я. — Сем, у меня голова кругом после встречи с Матвеем, и я не очень хорошо себя чувствую. Я не готова разгадывать шарады.
— Жаль, что меня не было рядом. Береги себя, Лиля. И, умоляю, больше никаких встреч с Матвеем тет-а-тет! Он из злости может навредить. Просто из бессильного отчаяния! Как человек, которому нечего терять…
В голосе Семена звучит сильное беспокойство. Он журит меня за самодеятельность, в ответ у меня в груди появляется невероятно теплое чувство, которое захватывает все тело, целиком… Горячая волна признательности и эмоций накатывает на глаза слезами… Но это все-таки слезы радости: ведь я и не думала, что в моей жизни появится такой мужчина, который, сам находясь на больничной койке, переживает за меня всем сердцем!
— Больше никаких встреч. Обещаю.
— Завтра же покажешься врачу. Я договорюсь, чтобы Горелов тебя смог взять на внеплановый осмотр без записи.
— Как скажешь…
Закрываю глаза, испытывая блаженство от заботы и тревоги обо мне, купаюсь в этих ощущениях, чувствуя, что за спиной раскрываются крылья…
— И все-таки, Сем… — вспоминаю, спохватившись. — Кто это был? Кто напал на тебя?
— Как я и говорил, болваны напали на меня и ограбили. Они попались с моими украденными часами. Дураки. Один из них только недавно вышел, отсидев срок за кражу. Второй еще не имеет сроков, но довольно много приводов.