Опираюсь локтями на бортик кроватки, улыбаюсь, глядя на агукающего малыша, занятого погремушками. Позади раздаются шаги, Шэлдон встаёт рядом.
— У тебя прекрасный сын, Софи, — его рука ложится мне на плечо и мягко его массирует. — Но чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что брать с собой твою мать было ошибкой. Она при первой же возможности обменяет тебя на билет в театр. Нужно было сделать, как предлагал — стереть ей память, и дело с концом.
— Что? — я резко поднимаюсь и смотрю на него снизу вверх. — Нет! Ни в коем случае, Шэлдон! Всё не так! Она очень мне помогает! Очень! Без неё я бы не справилась! И потом, я бы не смогла спокойно жить, зная, что матушка где-то горюет, оплакивая меня! Это жестоко! Мы всё сделали правильно, даже не сомневайся в этом! Матушка на моей стороне! Она хочет, как лучше!
— Этого-то я и боюсь, — бормочет Шэлдон, затем смотрит на меня задумчиво. — Ты так красива, Софи.
Его светло-серые глаза покрываются поволокой. Он поднимает руку и проводит по моей щеке тыльной стороной костяшек пальцев. Всё внутри меня кричит отойти, увеличить расстояние между нами, но ноги словно приросли к полу.
Я не могу сдвинуться. Чувствую себя обязанной ему. Только благодаря Шэлдону я сейчас свободна и нянчу сына, которого больше никто не отберёт. Сглатываю и опускаю глаза.
— Материнство пошло тебе на пользу, — хрипло проговаривает он. — Ты стала ещё красивее.
Мне страшно неловко от его внимания и этих слов. Всё это неуместно! Отчаянно соображаю, как бы сменить тему на более безопасную.
— Я очень тебе благодарна! — поднимаю глаза, смотрю на него открыто и прямо. — Тебе и мистеру Жако. Он приютил нас, как родных, заботится о нас, он так добр, Шэлдон, не представляю, как смогу его отблагодарить.
— Не придётся, — выплёвывает Шэлдон и отворачивается. — Не придётся тебе его благодарить. Вообще не думай об этом. Ты и твоя мать здесь ни при чём. Старик мне должен, вот и всё. Услуга за услугу. Это всё Я. Так что благодарить можешь МЕНЯ. Только меня. Никого больше.
Он делает шаг навстречу, а мне отступить некуда — за спиной кроватка Ленарда. Упираюсь в неё поясницей. Близость Шэлдона неприятно давит.
Воздух сгущается, в нём растёт напряжение. Сегодня третий его визит к нам, и первый, когда он позволяет себе что-то кроме сухих разговоров по делу и инструкций. Я даже всерьёз поверила, что он помогает по доброте душевной и что его интерес ко мне остался в далёком прошлом.
А сейчас я растеряна и не знаю, как правильно себя вести.
Я ведь завишу от него. Мысли хаотично роятся в голове, а лицо Шэлдона неумолимо приближается.
Боже, он что, хочет поцеловать меня?
Когда до соприкосновения губ остаётся каких-то пара сантиметров, я отворачиваюсь.
Шэлдон сжимает моё плечо и зло выдыхает:
— Я тебе не нравлюсь? Софи!
Проклятье! Прикусываю нижнюю губу. Что я должна сказать? Попала из одной зависимости в другую! Но Шэлдон, по крайней мере, не грозится отобрать у меня сына. Наоборот, помогает, чтобы нас с Ленардом не разлучили.
А это значит, что дать ему резкий отворот-поворот я не могу…
— Всё не так просто, — продолжаю старательно отводить глаза. — Пойми, я не могу так сразу. Глупо, наверное, но я до сих пор чувствую, будто принадлежу ЕМУ…
— Не глупо. Так и есть. Пока что, — качает головой Шэлдон. — Но у меня хорошие новости, Софи. Не буду вскрывать все карты, скажу только, что скоро ты станешь свободной. Я перевезу тебя в более подходящее место. А со временем, думаю, и вовсе получится вернуться в столицу. Под новым именем и в новом статусе.
— Постой, постой, — качаю головой, хмурюсь. — О чём ты? Что значит я стану свободной? И о каком новом статусе речь?
В ответ Шэлдон хитро улыбается:
— Всему своё время, малышка Софи. Скоро ты всё узнаешь, и поймёшь, о чём я. Но пока что твоя оторванность от мира всем нам только на руку, уж поверь мне. Это ради твоего же блага. Просто верь мне, хорошо?
— Да, — киваю послушно.
Лицо Шэлдона смягчается, он треплет меня по щеке:
— Вот и умница. Принесёшь чай?
— Ох, Шэлдон, мне так неловко! — спохватываюсь и краснею. — Ты, наверное, голоден? Давай спустимся вниз, я тебя покормлю? Не так, конечно, как кормят в столице, но…
— Тшшш, Софи, только чай, будь так добра, — он с усилием закрывает и открывает глаза.
Тянусь было к Ленарду, но меня останавливают:
— Оставь, я присмотрю за ним. Тебе ведь неудобно будет с ребёнком. Или ты мне не доверяешь?
— Что? Нет! Конечно, доверяю! Кому, если не тебе…
Облизываю губы и пячусь назад.
Вслух говорю одно, а внутри чувствую совершенно другое. Я не хочу оставлять с ним Ленарда! Не хочу!
Глупости! Злюсь на себя. Это всё нервы. Шэлдон спас нас, рискуя жизнью, и продолжает делать это каждый день. А я веду себя, будто глупая наседка. Ну, вот что он сделает Ленарду, в самом-то деле?
Нервно улыбаюсь и выскальзываю за дверь. Сбегаю вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Вихрем проношусь по кухне.
— Софи? — удивляется матушка. — Ты чего это?
— Мамочка, мне нужен чай.
— Ребёнка с этим оставила? — хмурится мама.
— Да…
Качает головой осуждающе:
— Иди обратно!
— Но…
— Быстро! И никогда больше так не делай!
— Но чай…
— Сама принесу!
В этот момент со второго этажа доносится отчаянный визг Ленарда. Я бледнею, сердце сжимается от страха: ни разу в жизни он ТАК не кричал! Разворачиваюсь и со всех ног бегу обратно.
Распахиваю дверь, замираю в проёме. Первое, что замечаю — красное, как свёкла, личико Ленарда, заходящегося в отчаянном визге. Он буквально захлёбывается в крике, отчаянно бьёт ножками, извивается на руках у Шэлдона, на котором лица нет.
— Что такое, малыш? — в пару шагов оказываюсь рядом, протягиваю руки.
Шэлдон вручает мне сына с заметным облегчением.
— Прости, Софи, — его руки трясутся, лицо белее мела. — Он на-на-чал капризничать, я хо-хо-тел как лучше, просто взял его на руки, просто взял, клянусь тебе!
— Ничего, бывает, — улыбаюсь ему уголками губ.
Оказавшись у меня на руках, Ленард тут же замолкает и начинает личиком тыкаться мне в грудь, наглядно показывая, чего ему сейчас хочется. Да уж, после такой истерики, пожалуй, это самый верный способ успокоиться.
— Ты не возражаешь? — смущённо смотрю на Шэлдона.
Тот нервно сглатывает, дёргает за воротник рубашки, ослабляя его.
— Конечно! — согласно кивает. — Мне всё равно пора. Там на тумбочке мазь.
Оглядываюсь, куда он показывает, вижу приличный запас знакомых баночек.
— Как твоя метка, дай, быстро взгляну, и всё, — он склоняется над моим запястьем, отодвигает кожаный ремешок, заглядывает под блокиратор, удовлетворённо кивает. — Не забывай про артефакт!
— Конечно! — не получив желаемое, Ленард начинает требовательно хныкать. — Я не забываю!
Шэлдон бросает на сына быстрый нечитаемый взгляд. Всего на миг мне вдруг кажется, что в нём плохо скрытое раздражение. Хотя, что в этом удивительного? Разве кому-то нравятся чужие орущие дети?
Смотрит на меня, и его тон становится деловым и сухим:
— Запасной блокиратор на месте?
— Да, — смотрю на столик, где в деревянной шкатулке припрятан запасной блокиратор, на случай поломки основного.
Ленард ревёт во весь голос. Шэлдон морщится, уже не скрывая этого.
— Отлично, — кивает он и идёт к выходу.
В дверях едва не сталкивается с матушкой.
— Что здесь у вас за ор? — ворчит мама, всплескивает руками. — Софи? Нет, ну поглядите на неё! Ты мачеха что ли? Покорми ребёнка уже! Не видишь, он хочет есть!
Последние слова произнесены убийственным тоном, и предназначены не столько мне, сколько Шэлдону, которого она сжигает взглядом.
Я уже и сама жду не дождусь, когда бывший сокурсник, наконец, оставит нас. В его присутствии будто камень на груди, давит и давит.
Стоя на пороге, Шэлдон вдруг оборачивается. Смотрит на меня из-под полуприкрытых век и произносит, отчётливо проговаривая каждое слово:
— Будь осторожна, Софи! Особенно сейчас! Ни в коем случае не забудь завтра надеть защиту!
— Конечно! — растерянно хлопаю на него глазами. — Не забуду! Ни завтра, ни послезавтра, ни потом…
По-хорошему, надо бы спросить, что он имеет в виду и почему именно сейчас, но Ленард кричит всё громче, требуя грудь. Я даже себя не слышу.
Хлопает, закрываясь, дверь комнаты. Я расстёгиваю пуговицы на платье. С Ленардом на руках сажусь на кровать. Наслаждаюсь тишиной, прерываемой лишь сердитым сопением Ленарда и его жадным причмокиванием.
Что имел в виду Шэлдон? Почему просил быть осторожнее и не забыть про блокиратор именно завтра? Это как-то связано с Роландом?
С ножки Ленарда случайно падает вязаный носочек. Наклоняюсь, чтобы поднять его и случайно замечаю крохотную алую точку на пятке сына, будто маленькая ранка или след от укола. Но откуда им взяться?
Вопросы…
Подумаю об этом завтра. Сегодня у меня ещё куча дел в аптеке, поток клиентов в которую с материка не только не уменьшается. Растёт с каждым днём.
Остаток дня проходит в рабочей суете. За порошками, настойками, целебными кореньями и магическими плетениями я и думать забываю о Шэлдоне. Домой прибегаю поздно вечером на гудящих ногах.
Тщательно мою руки, тискаю Ленарда, даю ему грудь. Откидываюсь на спинку стула, в состоянии полного покоя и блаженства прикрываю глаза. Наслаждаюсь моментом. Не сразу понимаю, что не так.
Мама непривычно тиха. Не жалуется, не ворчит. Стоит спиной ко мне, склонившись над чем-то. Хм…
— Мамочка, всё в порядке?
Молчание.
— Нет, Софи, — качает головой. — Ничего не в порядке!
Резко открываю глаза и выпрямляю спину:
— Что стряслось?
— Вот, что! — она разворачивается и сотрясает в воздухе скомканной газетой, на которой кто-то изображён. — Твой муж женится! Свадьба завтра!
10. Дракон в небе
Софи.
— Ты слышала, что я сказала?