– Поэтому ты подрался с ним?
– Он еще мало получил. Никому не позволено трогать мое.
– Я не вещь, Алекс! – выкрикиваю с горечью. Плевать, что услышать. Мне хочется кричать. – Не игрушка! Не хочу быть карманной женой, о которой ты вспоминаешь, когда есть настроение! Я живой человек, хочу быть личностью! Если ты меня не любишь… отпусти.
Последняя фраза вырывается… и меня затапливает болью. Я так люблю его. Ревнивого. Неверного. Но я так безумно его люблю.
Совсем не уверена, что смогу простить еще и Инессу. Между ними явно что-то есть и меня это убивает. Я задыхаюсь.
– Я не знала, что Карим так поступит. Никогда за это не прощу его. Но ты…
– Что я, женушка? Слишком долго ехал на вечеринку? Сам виноват? – усмехается Оболенский.
– Я не могу мириться с женщинами рядом с тобой.
– Переводить стрелки у тебя уже неплохо получается.
– Я не изменяла! Он сделал это неожиданно! Это было омерзительно!
– Езжай домой, Ромина. К сыну. Я сейчас слишком зол, чтобы разговаривать об этом.
– Когда? Когда у тебя появится время для меня? Для семьи? Мне ждать очередной отпуск? – всхлипываю.
Все рушится. Мы исчезаем, нас будто ластиком стирает. Пропасть растет с каждой секундой.
Раздается стук в дверь. Оборачиваюсь, ожидая увидеть Инессу. Заскучала, устала ждать, решила о себе напомнить?
Это Эмиль. Оболенский кивает ему.
– Отвези Ромину домой.
– Как скажешь. Идемте, Ромина Виленовна.
Что остается? Заявить, что никуда не уеду? Меня ждет дома сын, а вот мужу, я похоже, не нужна.
***
Глава 28
Несмотря на провальный разговор в больнице, жду появления мужа дома с огромным нетерпением. Я не собираюсь сдаваться! Полна решимости выяснить все до конца. Ради нашего сына, прежде всего.
Ночью никак не получается заснуть, кручусь в постели, с ума сходя от ревности и тревоги. Алекс домой так и не приехал. Значит, он сейчас с этой Инессой? Ревность впивается острыми когтями, причиняя острую боль, от которой трудно дышать. Как ещё можно реагировать? Оболенский демонстративно показывает, что эта женщина для него больше, чем сотрудник! Зачем тогда совсем недавно он клялся мне в любви и верности? Неужели можно быть настолько лицемерным? Не хочу в это верить! Возможно, я просто наивная романтичная дурочка.
В шесть утра просыпается Артур. Полностью разбитая, кормлю и переодеваю сына. Затем снова засыпаем вместе в обнимку. Открываю глаза, услышав, как закрывается дверь. Артура нет в кроватке, испуганно выскакиваю и выбегаю из комнаты.
Жанна Петровна возится с сыном в детской. От спокойной мирной картины накатывает облегчение.
– Извините, Ромина Виленовна, я не хотела вас будить, – смущается, увидев меня. – Ничего страшного, это я виновата, что так крепко уснула, – успокаиваю женщину. – Артур плакал, да?
– Мм, нет, Артур тоже только открыл глазки, начал кряхтеть. Ваш муж заглянул в вашу комнату, и велел мне взять ребенка тихонечко, чтобы вы могли еще подремать. Выходит, я не справилась, – огорченно качает головой женщина.
– Мой муж? Он дома? – восклицаю с трепетом.
– Да, приехал недавно. Сразу к вам заглянул, потом попросил Марию сделать ему кофе, принести в кабинет.
– Хорошо, тогда я пойду к нему. Вы пока побудьте с Артуром.
– Конечно, это моя работа.
– Большое спасибо, – выдавливаю слабую улыбку. Нервничаю все сильнее.
Войти без приглашения к Оболенскому в кабинет, все равно что в клетку с тигром. Остается лишь уповать, что Александр в хорошем настроении, потому что я полна решимости поговорить откровенно, выяснить до конца наши отношения. Как бы страшно ни было, я больше не стану откладывать, держать в себе боль и сомнения.
– Нам нужно поговорить, – произношу твердым голосом, проходя в кабинет мужа.
Алекс сидит за своим столом, уткнувшись в ноутбук. Переводит на меня безразличный взгляд.
– Чтож, слушаю тебя. Что ты хочешь сказать такого срочного? – говорит холодно.
У меня много слов. Более чем. Так много самых разных эмоций! Ревность, обида, разочарование. Не оправдавшиеся надежды и страх потерять сына. Но я беру себя в руки, и начинаю как можно спокойнее свой рассказ о вчерашней вечеринке.
– Мне очень тяжело, Алекс. Прошу тебя выслушать как все было на самом деле. И еще кое-что.
Показываю мужу фотографию, которую мне вчера прислали, и сообщение от анонима. Хотя я уверена, от кого оно. Несомненно, это Аниса.
– Это полный бред, – хмурится муж. – У меня нет ничего с Инессой. Разглядывает фото внимательно. Пересылает себе на телефон. Выглядит разозлёнными. Можно ли такое сыграть? – Отношения на работе в моей компании для всех табу. Я тебе говорил об этом, – произносит твёрдо. – Если это снова интриги Анисы, на этот раз в порошок сотру эту ненормальную.
– Но что тогда означает фото?! – почти кричу. Так хочется поверить ему. Помириться. Но муж еще явно психует из-за Карима. Кажется, я начинаю ненавидеть Абашева. Хотя раньше мне были несвойственны такие эмоции.
– Ты ожидаешь, что буду оправдываться, тогда как вчера целовалась с моим врагом? – вскипает муж. Все его хладнокровие мигом испаряется. Передо мной дикий, обезумевший раненый зверь.
В два шага оказывается рядом, я испуганно отступаю к двери, но Алекс ловит меня, не даёт уйти. Стискивает мою талию до боли.
– Почему он все время крутится вокруг тебя?!
– В чем ты меня обвиняешь?!– кричу ему в лицо. – Я же все объяснила! Или тебе просто нужен повод, чтобы изменять мне?!
Замираю, потому что в глазах мужа плещется ярость, дикость. Голова плывёт. Знакомый, родной запах сандала с грейпфрутом не успокаивает как обычно, а наоборот, душит.
– Я убью его, – рычит муж. – Как и любого другого, кто рядом с тобой окажется.
– Это не любовь, – всхлипываю. – Ты просто хочешь мной владеть… Как игрушкой.
Странно, но страха нет. Только отчаяние, беспомощность. Алекс не слышит меня, поглощенный своей ревностью. Наверное, это неизбежно. Ведь Оболенский в нашем городе – главная величина. Все принадлежит ему, он выбрал меня, захотел и взял, по праву силы.
Тихонечко всхлипываю и тут же чувствую легкое прикосновение к волосам. Успокаивающее, но при этом властное.
– Посмотри на меня, Ромина.
Нет, не могу сейчас. На части распадаюсь от его близости. Вырываюсь из его объятий. Не хочу, чтобы окончательно увидел меня жалкой. Покорной. У меня есть гордость. Есть! Пусть Оболенский о ней никогда не подозревал.
– Мне нужно улететь на пару дней, – сообщает равнодушно.
Меня как ушатом холодной воды обливает.
Снова расставание.
– Инесса летит с тобой?
– Я же сказал, что разберусь с фото. Я не сплю со своими сотрудниками.
– Почему я должна тебе верить??
– Ромина, хватит, – морщится муж. – С Анисой тоже будет серьезный разговор. Ты сама просила пощадить ее. Теперь хочешь снова на меня свалить? Эту тварь явно надо было запереть где-нибудь. Ты просила о милосердии, и теперь я должен разгребать последствия.
Мне нечего ответить, ведь он в чем-то прав. Кто так сильно жаждет навредить нам? Сколько еще нам вариться в адском котле ревности?
Сердце бьет камнем по ребрам, ноги совсем слабые, я едва могу стоять.
– Ты прав. Я во всем сама виновата.
Убегаю, прячусь в своей комнате. Меня душат слезы. На этот раз Алекс не предложил нам поехать с ним. Он больше этого не хочет… У него точно роман. И я понимаю, что не могу с этим жить.
– Да что такое у вас происходит? – ко мне в комнату заглядывает Варвара Степановна. – Постоянно ругаетесь. Что это за жизнь? В какой обстановке приходится расти моему внуку!
– Извините, что вас потревожили, – цежу, хотя ужасно хочется послать эту мегеру куда подальше.
– Ромина, я думаю, Артуру будет полезно побыть какое-то время со мной. Пока вы не наладите отношения. Что скажешь, если я заберу внука в особняк?
– Я никуда не отпущу сына!
– Не дерзи, пожалуйста, – морщится. – Ты стала невыносимой, как родила. Силу свою почувствовала? Зря, девочка. Здесь я хозяйка. И так останется навсегда.
– Мне пора к сыну, – демонстративно выхожу из своей комнаты, оставляя там свекровь. Всем своим видом показывая, что разговор окончен. У меня нет сил на противостояние еще и с ней. Тем более, желания.
Глава 29
В груди жжет нестерпимо, плачу в подушку, не в силах сдержать накопившееся отчаяние. Утром просыпаюсь в ужасном состоянии. Под глазами темные круги.
Спускаюсь в гостиную, не зная, уехал уже Оболенский в аэропорт, или нет.
Алекс внизу. Разговаривает со своей матерью. Рядом стоит дорожная сумка. Варвара Степановна, клюнув сына в щеку на прощание, уходит.
Облегчения это не приносит. Спускаюсь в столовую спустя двадцать минут, уверенная, что Оболенский уже закончил завтрак.
Но он сидит за высокой барной стойкой, читает газету. Заметив меня, окидывает цепким взглядом.
– Плохо спала?
– Я не хочу говорить про свои сны, Алекс. Давай обсудим еще раз наши отношения. Разве ты не видишь, что они зашли в тупик? Я не буду мириться с изменами! Просто не смогу этого вынести! Я устала, – меня душат слезы. Почему он так спокоен? Холоден. Он совсем меня не любит. Такие как Оболенский не умеют любить…
Лицо мужа темнеет.
– Вот как? Ты удивительно четко все формулируешь.
– Потому что думаю об этом постоянно!
– Я дам тебе развод в конце года. Вернешься к родителям, – бьет наотмашь следующей фразой. – Потерпи еще несколько месяцев.
Произносит это без-эмоциональным тоном и выходит из помещения. Оставив меня, окаменевшую от шока, в одиночестве. Чудо, что на ногах устояла. И все равно ощущение, что разбилась на мельчайшие осколки.
Он правда меня отпустит??
Стоп, он ничего не сказал про сына!
Выскакиваю из столовой, но поздно. Хлопает входная дверь. Бегу следом по холлу. Шум мотора. Я замираю на пороге.
Нужно бежать. Не самая лучшая идея спрашивать про судьбу Артура. Я сама все решу! Сбегу. Потому