Он прав. В этом прав. Совершенно точно не надо портить Ладе репутацию. Ей здесь скоро жить, и незачем, чтобы соседи обсуждали её родителей.
Захожу в квартиру, ставлю сумку на пол, оглядываюсь по сторонам.
Разуваюсь и вхожу в одну из комнат. Чувствую, как муж идёт за мной следом и практически дышит в затылок.
Я давно здесь не была, так как не было в этом никакой необходимости, но стабильно, раз в год заказывала клининг.
Как раз примерно месяц назад, принимала фотоотчёт об уборке и оплачивала работу, поэтому порядок, который царит здесь сейчас, не удивляет.
— И всё-таки, зачем ты здесь? Ты так мне и не ответил. Но я очень хочу знать. Крайне странное поведение, не находишь?
— Да? И в чём же? — удивляется даже.
— Ты ни слова мне не сказал, что собираешься сюда. С чего вдруг приехал?
— Проверить всё хотел, — не смотрит мне в глаза, продолжает злиться. — И вообще, нечего мне допрос устраивать. Раз я здесь нахожусь, значит, так надо! — командным тоном в привычной манере.
Характер Михаила я знаю очень хорошо. У него, когда он злится, не работает чувство меры. Он может сказать много гадостей, обвинить собеседника во всех грехах, сорваться до оскорблений, и это, пожалуй, его самый огромный недостаток.
Я давно привыкла к его манере общения, да и его окружение тоже, а вот у новых людей это вызывает шок.
Мне неожиданно хочется ему ответить, и слова эти далеко не комплименты. Но для начала надо выяснить вопрос, который меня волнует в данный момент.
— Что проверить? — не понимаю.
— Всё! Что ты ко мне прицепилась⁈ Всё ли здесь в порядке, хотел проверить.
— Зачем? Ты же никогда не интересовался вопросами чистоты в доме или квартире. Ты говорил, что это женские вопросы, — пожимаю плечами, а в ответ получаю очередную порцию раздражения.
— А теперь решил проверить, — цедит сквозь зубы, обрубает твёрдо. — На! Забирай, — протягивает мне свою пару ключей. — Пусть въезжают. Лада и Алиска! Пусть въезжают! — повторяет, но словно через себя переступает, выдавливая эти слова.
— Ты передумал⁈ — не скрывая своего удивления, говорю мужу.
Мне так хотелось, чтобы он сам принял это решение, и, кажется, всё получилось. Со временем он успокоится и поймёт, как был не прав. Такое бывает у нас, главное, переждать бурю.
— Да! — а глаза агрессивные.
— Удивил! Честно! Но… почему вдруг, Миша⁈
— Да потому что… — держится, но вижу, хочет мне всё высказать, — ты мне надоела с разговорами об этой квартире! Только и слушаю «отдай ключи дочери, отдай ключи дочери», — словно показывает меня, передразнивая в моей настойчивости. — Ты меня достала! Проще отдать ключи, чем жить с тобой, слушая это! Не нужна мне эта квартира, если каждый раз из-за неё мы собачиться будем! Забирай и больше ко мне с этим вопросом не приставай!
— Миш, ты же понимаешь, что я могла сама давно эти ключи отдать ей, но не отдала, — теперь перехожу в привычную для себя манеру разговаривать спокойно.
Я добилась своего, нет смысла больше спорить и ругаться.
В душе в этот момент я ликую, понимая, что Курбатов сумел услышать меня и принять мои аргументы.
— Не думал никогда, что ты будешь настолько упряма.
— Нет, Миш, это вы как два барана, а не я упряма. Дочь гордая, и ты такой же. Только мне хочется, чтобы каждый из вас понял, что все ваши пустые обиды друг на друга — это полная глупость! Миша, отпусти дочь, она выросла, хватит диктовать ей правила, как надо жить. У неё своя жизнь, и она тебе не принадлежит. Если ей плохо в том браке, пусть разводится. Она имеет право на своё личное счастье, как ты не понимаешь этого⁈
— Она испортит нам репутацию!
— Да кому важна и нужна наша репутация⁈ Все давно привыкли к тебе и знают, что ты дядя самых честных правил, — пытаюсь перевести в шутку разговор.
— Мне нужна! У нас всё было идеально, пока она не взбрыкнула!
— О дочери думай, а не о репутации! Помирись с ней. Даже если вы не смогли найти общего языка, это не значит, что она плохая. Это значит лишь, что у нашей дочери на всё есть своё мнение.
— Хватит! Ключи отдал, закроем тему! — снова огрызается. — Мне пора на работу! — оглядывается внимательно по сторонам, словно проверяет, всё ли действительно в порядке. — У меня неприятностей выше головы в компании, и ты ещё здесь со своими нравоучениями! Отстаньте от меня! Дочери скажи, что квартира с сегодняшнего дня её, на днях всё оформим нотариально подарком.
— Ты даже согласен подарить её ей официально? — сегодня день неожиданных потрясений. — Я в добром шоке. Курбатов, что с тобой?
— Да! Всё, я ушёл. Домой рано не жди! — Хлопает дверью и уходит, не прощаясь.
Сажусь на диван и обнимаю себя за плечи.
Двоякое чувство испытываю в этот момент. И гадко, и радостно на душе одновременно. Гадко оттого, что ради этих ключей, мне пришлось несколько недель ругаться с ним, а радостно от осознания, что у дочери и внучки теперь будет нормальное жильё и условия для жизни.
В той квартире, где они живут, газ привозной и стиральную машину даже не подключить. Зачем продолжать так жить, если есть свой угол с нормальными условиями?
Да, пришлось приложить немало усилий, чтобы отец уступил дочери, но главное, результат.
Выдыхаю, опираюсь на спинку дивана головой и сижу так с закрытыми глазами несколько минут.
Но расслабляться себе надолго не позволяю, потому что мне хочется к переезду дочери навести порядок в квартире. Само́й, без клининга и помощников.
Иду в кладовку. Беру тряпку, ведро, и начинаю убирать квартиру.
Протирая поверхности, замечаю заляпанное непонятно чьими пальцами зеркало в прихожей.
Такие недостатки, принимая работу по фотографиям от клининговой компании, увидеть невозможно, поэтому ставлю себе заметку мысленно в голове, что надо обратить на это.
— Теперь спальня, — говорю себе вслух, направляясь туда.
Поправив сбитое покрывало, декоративные подушки, наклоняюсь под кровать, чтобы протереть там пол.
Вижу какую-то тряпку тёмного цвета, тянусь к ней рукой, но достать не получается.
Я привыкла с детства мыть пол руками, поэтому швабры в доме нет, я её сюда и не покупала.
Встаю, начинаю соображать, чем помочь себе вытащить эту непонятную вещь.
Ничего не удаётся найти, но что это понять всё равно хочется.
Кровать тяжёлая, но я всё равно с усилиями отодвигаю её.
Сначала беру эту тряпку в руки, а потом резко отбрасываю в сторону.
— Что это? — Смотрю растерянно. — Не поняла… Откуда это здесь?
Глава 3
Перед глазами у меня трусы… Женские, чёрные стринги.
Но каким образом они оказались в нашей квартире, а главное — чьи они?
Клининг… он был совершенно недавно. И здесь никто не жил…
Сознание желает включить дурочку, преследуя цель защититься от понимания реальности, и придумывает, что это могут быть стринги нашей дочери.
Но она здесь ни разу не была… Этот вариант исключаю.
И всё-таки логика двигает меня вперёд в одном только самом вероятном направлении: это трусы не моей дочери, а чужой девушки или женщины.
Возраст по таким вещам определить невозможно. Их может носить как и очень молодая особа, так и дама в возрасте. Всё зависит только от вкуса, восприятия мира, моды и себя самой.
— Нет, — кручу головой, убеждая себя в невозможности таких событий, — нет, не может быть. Этого просто не может быть.
Тру виски руками, сжимаю голову, представляя, что в данный момент я нахожусь во сне и боль, которую я причиняю себе в эту минуту заставит меня проснуться.
Но, к сожалению, я не сплю.
Я всё так же в квартире, в которой не была несколько лет, и куда не планировала приезжать ещё вчера вечером.
Да, я настаивала на том, чтобы отдать дочери ключи от неё, но пока Лада сама категорически не хотела переезжать, я не была слишком категорична в разговорах с мужем о ключах и её проживании здесь.
Что происходило в ней все эти годы? Неужели я что-то очень важное упустила в нашей совместной жизни?
Несколько раз я приезжала сюда, но она словно не «живая» стояла, в ней совершенно точно никто не жил.
Значит, разовые встречи?
В этот момент все складываются в единую картинку, и выводы мне категорически не нравятся: пустующая годами квартира, категоричное нежелание Михаила отдавать ключи нашей дочери, сопротивление тому, что здесь кто-то будет жить, перекладывание ключей из привычного места в сейф.
А кроме этого, неожиданное появление его здесь после моего ярого сопротивления и вопроса о ключах, растерянный взгляд, возбуждённое нервное состояние, наш странный разговор без ответов на поставленные вопросы.
Как много всего из того, что я сейчас думаю, намекает мне на страшные вещи.
— Нет, нет, этого не может быть! — повторяю эти слова.
Это не про Михаила! Это всё не о нём! Потому что он слишком честен и принципиален.
Главный борец за семейные ценности и изменщик в одном лице? Чушь какая!
Трясущимися руками беру в руки телефон.
Я умею держать себя в руках, но мысль, что он настолько подлый обманщик заставляет мою нервную систему ходить ходуном.
Именно из-за этого я не могу успокоиться и унять эту дрожь в руках.
Хочу срочно позвонить ему, но потом передумываю. Нет, нельзя, не сейчас. Прежде надо успокоиться и всё ещё раз проанализировать.
К тому же понимаю: если говорить о таких находках, будучи не рядом, это будет очень опрометчиво с моей стороны.
Задавать ему вопрос по телефону, откуда у нас в квартире чужие женские трусы неразумно, потому что он может прервать звонок, получить время, чтобы потом, при встрече иметь возможность выкрутиться.
Нет, нельзя в эмоциях терять шанс выяснить правду. Лучше посмотреть ему глаза, когда буду показывать ему этот предмет, и задавать вопросы.
Пусть муж скажет что-нибудь, что позволит мне исключить мысль о его встрече здесь с другой женщиной.
А поверю я в это или нет, это уже другой вопрос.