— Остановись, — пытаюсь оттолкнуть её, чувствуя, как её горячее дыхание обжигает кожу. — Может зайти жена! Прекрати! — шепчу я сквозь зубы, стараясь сохранить контроль над собой.
Но она продолжает, не обращая внимания на мои просьбы.
И здесь внезапная вспышка боли пронзает ноги, заставляя меня вскрикнуть.
— А-а-а! — крик вырывается из моих уст непроизвольно, и Анна мгновенно отпрыгивает назад. Она смотрит на меня огромными испуганными глазами, в её взгляде читаются одновременно страх и растерянность.
— Прости, прости, — снова хочет подойти, но я предупредительно выставляю руку.
— Не смей! Хотя бы потому в палату могут войти! Мозг включи! — кручу у виска, — ты же сиделка, забыла⁈
— Да, да, прости, — кивает, соглашается. — Просто эмоции нахлынули.
— Думай, прежде чем делать, сколько раз тебя учил! Но ты, видимо, идиотка, не поддаёшься обучению. Ты что, не видишь, в каком я состоянии⁈ Набрасываешься на меня как угорелая. Всё, закрой рот и дай мне отдышаться. Посиди пару минут тихо, как мышь, — мне надо взять себя в руки и подумать.
Я до сих пор в шоке от увиденного. Анна моя сиделка…
Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Повторяю эти действия несколько раз.
Она действительно сидит совсем незаметно.
Проходит несколько долгих минут, прежде чем я снова обретаю способность говорить.
Голова гудит, а мысли продолжают путаться, но я должен выяснить правду.
— Значит, Альбина пригласила тебя, чтобы ухаживать за мной? — спрашиваю, пытаясь собрать остатки самообладания.
— Да, — отвечает Анна, глядя куда-то в сторону. — Она предложила мне работу.
— С чего вдруг⁈
— Не знаю…— пожимает плечами без интереса. — Но я только рада! Это шанс мне с тобой быть, помочь тебе.
Эти слова вызывают неприятный прилив тревоги.
Пока тарахтит Анька, я думаю про Альбину.
Почему именно Анну она позвала? Может быть, она всё знает? Может быть, это какой-то жестокий розыгрыш?
— Сама? — резко спрашиваю, напрягшись всем телом.
Если Альбина действительно что-то заподозрила и решила таким образом проверить меня, то я этого ей никогда не прощу.
— Нет, — качает головой Анна. — Мама моя мне предложила. Когда она узнала о твоей ситуации, позвонила мне и сообразила, что именно я могу тебе помочь. Ну я разве могла отказаться? Конечно, я согласилась! Не сразу, правда, но моя мама убедила меня. Сказала, что нам нужны деньги на ипотеку, и это хороший шанс их заработать.
Так, значит, Альбинка всё-таки ничего не знает, и у страха глаза велики. Ладно, надо быть просто начеку.
— А, то есть бы из-за бабла, — хмыкаю и даже как-то становится обидно.
— Нет, нет, что ты! — крутит усердно головой. — Я из-за любви! Ты же знаешь, я так тебя люблю, — снова пытается сделать шаг в мою сторону, но я запрещаю.
— Короче… пока я ничего не смогу придумать за эти полчаса, чтобы отказаться от твоей помощи… Возможно, позже, но надо как-то отказаться от этой странной затеи.
— Но…
— Я зол на тебя! Ты этого не поняла⁈ Если бы не ты… если бы ты не полезла ко мне в трусы… Я бы не оказался здесь! Это всё ты виновата! — срываюсь, повышаю голос.
— Но ты же сам хотел… попробовать чего-то нового… — лепечет опять. — Ты просил, не я предлагала…
— Идиот был, а ты должна была меня остановить! Посмотрит теперь на меня! Ты что, готова за мной утки с дерьмом таскать?
Она кивает, а я теряюсь, как она продолжает безропотно на всё соглашаться и быстро кивает. Непробиваемая или полоумная?
— Ну что ж… как я сказал, пока ничего не смогу придумать, чтобы отказаться, но потом, со временем посмотрим, как будем дальше. Пока, конечно, лучше, чтобы был свой человек рядом. Но с Альбинкой аккуратнее! — поднимаю палец предупредительно! — Ко мне дома на всякий случай не лезь со своими нежностями. Вдруг домработница увидит. Она и так долбанутая слегка, пиджаки всё мои нюхает, как оголтелая, не знаю, чего от неё ждать. Так что аккуратнее! Поняла⁈
— Да, да, всё поняла.
Анна больше не приближается ко мне, она просто сидит на стуле, уставившись в одну точку, и по её щекам медленно катятся слёзы.
Я ощущаю, как внутри меня что-то сжимается.
Наверное, это жалость.
Эта девушка всегда была немного странной, слишком эмоциональной, одержимой, и бы сказал — сумасшедшей.
Какая-то безумная, болезненная любовь, которую она испытывает ко мне, пугает и, одновременно возбуждает, заводит.
Она так податлива во всём, что башку сносит.
И главное, что именно эта податливость и её сумасшедшая любовь позволяла мне творить такие вещи, о которых я даже мечтать не смел.
Сколько я себя помню, она всегда крутилась рядом, пытаясь привлечь внимание, давая понять, что готова на всё ради меня.
Я думал, что её привлекает мой образ сильного мужчины, брутального альфа-самца, но вот я лежу, беспомощный, привязанный к больничной койке, а она всё равно здесь, рядом, плачет безмолвно, готовая вынести любые тяготы ради того, чтобы быть со мной.
Даже утки выносить…
Неужели она действительно любит меня по-настоящему? Или это очередная иллюзия, плод её больного воображения?
Замечаю входящий вызов от Нины… А ей что надо?
— Алло… — смотрю на Анну, когда отвечаю и прикладываю к губам палец, мол, тишина.
— Алло, Миша, привет! Наконец-то ты с нами! Мы так рады! — тараторит Нина. — Альбина сказала, что тебе уже можно звонить. Я хотела тебе сказать, что мы все с тобой! Чтобы ты держался и был сильным!
— Спасибо, спасибо. И отдельное тебе спасибо, за то, что ты Анну уговорила быть моей сиделкой, — пользуюсь моментом, задаю вопрос, который волновал меня пару минут назад.
— Ну а как же⁈ Она, правда, не сразу согласилась, но я её уговорила. Кто, если не близкие люди друг другу помогут! А мы же практически семья!
— Да, да.
Отлегло… Значит, Альбина правда ничего не знает, и это идея Нины Анну мне в качестве сиделки предложить.
Всё, теперь совершенно точно можно расслабиться и не накручивать себя страхами.
Ладно, пусть будет моей сиделкой. Хрен его знает, кого другого найдут. А эта хоть послушная. Своя…
Надо срочно составить список для Ани, что делать можно при Альбине, а что совершенно точно моей жене не понравится.
Голова идёт кругом и начинает болеть. Ох, мало мне ног, которые так сильно болят. Теперь и голова лопается от перенапряжения.
Глава 39
АЛЬБИНА
Я узнаю, о чём они говорили, когда остались наедине чуть позже. Оставила телефон с диктофоном.
Но мне даже слушать не надо было, потому что вид, с которым она вышла от него, был крайне расстроенный.
На миг подумала, что он не согласится на её помощь, но волноваться было не за что.
Он не отказался…
Потому что, если не знать правды, и смотреть на ситуацию, где: они просто знакомые, он и её родители дружат, она медсестра, становится вообще непонятно, почему он не захотел принять это предложение.
Мне только оставалось догадываться — почему.
Он передумал расставаться с ней или побоялся, что я могу не так понять отказ от её услуг.
За дверью она прождала меня около часа, пока мы с Михаилом оформляли генеральную доверенность в ведении дел на моё имя.
— Вы уверены, что вы хотите жене предоставить такие полномочия? — два раза переспрашивал Михаила нотариус.
— Да, а что, собственно, вас смущает? — Курбатов вернулся в прежний образ биг босса, и высокомерие пёрло из него ежесекундно. Ему так не нравилось, когда сомневались в его действиях…
— Нет, нет, вы не удивляйтесь, — оправдывался нотариус. — Вы под препаратами, и я обязан знать, что вы даёте такие полномочия осознанно.
— Вот перечень лекарств, — принесла по просьбе нотариуса медсестра список. — Обезболивающие самые простые, наркотических препаратов здесь нет.
— Прошу мне копию этого списка. Не волнуйтесь, он останется только у меня, — нотариус кивает и соглашается на оформление в том объёме, в каком указывает мой муж.
В этой доверенности самые обширные полномочия на любые действия.
А для меня это значит лишь одно: он открыл мне ящик Пандоры.
— Ну, — сидим в машине после с Анной, — как у вас всё прошло?
— Всё нормально, — шепчет она, стараясь казаться спокойной, хотя её голос предательски дрожит. Я прекрасно вижу, что всё совсем не так, как она пытается показать. — Он обвиняет меня в этой проклятой аварии, но… — Она замолкает, словно боится произнести вслух то, о чём думает. А мне уже давно наплевать на все эти «но».
Чувствую, как внутри меня поднимается волна обиды и злости.
Как будто я должна ещё и сочувствовать ей после всего того, что произошло!
Это она полезла в чужую семью, причём как я сделала вывод, крайне активно предлагая себя.
Это она обманывает не только меня, но и своего мужа.
Это она теперь, в угоду своим интересам сейчас врёт даже Курбатову.
Всё это она!
Но чего она сейчас, рассказывая о том, как ей плохо ждёт от меня, обманутой жены?
Уж не утешить ли, не прижать к груди по-матерински и не сказать добрые слова с поддержкой⁈
— Знаете, я просто так переживаю, что он не полюбит меня, так как вас… Он всегда повторял, мол, не рассчитывай на что-то большее, я буду с Альбиной до самой смерти, в здравии и в болезни…
Его любовница говорит эти слова так искренне, так эмоционально… Но мне они словно насмешка, и даже где-то как пощёчина.
Я люблю тебя, Альбинка, но хрен свой пристрою с молодой задорной, безотказной девке!
А ты проглоти, ведь я же выбираю нашу семью!
Странное понятие у моего мужа о любви. Ох, какое странное…
— Да, но я-то больше не хочу быть с ним, ни в здравии, ни в болезни. Так что не переживай и просто делай то, что мы планировали. Он сейчас беспомощен, а моему мужу это совсем не нравится. Помоги ему снова стать на ноги, а потом я скажу ему, что ухожу от него. Меня он, скорее всего, после этого возненавидит. А тебе это только на руку. Плюс, он как раз увидит, как ты о нём заботишься, обязательно переключится на тебя. Это ведь именно то, что ты хотела?