го вида, так как сидел прямо за мной, но в основном читал какую-то книгу. Девушка села рядом с ним и, кажется, ни разу не пошевелилась за те три часа пути, что мы провели в дороге.
Когда мы приехали, у нас оставалось еще полчаса до назначенного времени. Испытав чувство голода, я посмотрел на них. Они даже ничего не ели и не вышли из машины на заправке.
Черт! Может, деньги закончились?
– Я видел тут кафе, – предлагаю очевидное.
– Нет, спасибо, – быстро ответила.
Ладно.
– Варвара, мы будем смотреть не тот дом, что ты выбрала, – решил предупредить, чтобы не было вопросов потом.
– Как это? – ее глаза стали большими и испуганными, когда все же посмотрела на меня. – Я не… Неужели его уже сдали?
– Нет. Я куплю другой. Он чуть дороже, но выгодней.
– Купишь? Но это же… дорого, – добавила совсем тихо.
– Просто посмотри его и скажи, подходит он вам или нет.
Не хочу претензий ни в каком виде, мои мысли заполнены дочерью и женой, вот и все.
Если честно у меня болела голова и хотелось скорее со всем разобраться. Никто из нас не желал сейчас тут быть рядом друг с другом. Вина моя и я исправляю ошибки, так как могу.
– Ладно.
Послышался ответ девушки.
Мы снова замолчали, пока мальчишка не склонился к ней и что-то шепнул
– Сколько времени у нас есть?
– Двадцать минут.
Я надеялся, что время пройдет быстрей. Однако оно почти стояло на месте.
– Тогда мы придем скоро.
Я просто кивнул, отвернувшись к боковому окну.
Когда они вернулись, салон затопил запах чего-то печеного или жареного. И я удивился, когда между моим и пассажирским сидением протянулась маленькая ручка.
– Возьмите, пожалуйста, – проговорил ребенок и я уставился на пирожок. – Он с картошкой, – добавил парень.
Пирожок?
Я поднял руку и, взяв его в свою ладонь, нашел глазами лицо ребенка.
Он не смотрел на меня. Он жевал свой пирожок и по-прежнему читал книгу.
Варвара делала то же самое, а я сидел и смотрел на пирожок, завернутый в салфетки и прозрачный пакет.
***
Дом был хорошим. Не идеальный, конечно, но гораздо лучше, чем на фото и в сравнении с тем, что изначально хотела выбрать Варвара.
Судя по ее лицу, он ей понравился тоже.
Тут шел коридор после крыльца. Выход на кухню простым арочным проемом и из того же коридора три двери. Две спальни и вполне приличная ванная комната.
Продавцом оказался пенсионер, который переезжает к своим детям. Это я узнал уже в разговоре, когда девушка с Антоном ходила и осматривала комнаты.
– Мам, а можно, это будет моей? Пожалуйста, мамочка, – услышал умоляющий шепот ребенка, когда хотел подойти и спросить, устраивает ли ее этот дом.
– Подожди, сынок. Он все еще не наш. Но если вдруг мы останемся тут жить, то эта комната будет твоей.
– Ура. Спасибо.
Что-то внутри меня исказилось, и я поспешил отойти. Это не то, в чем я должен участвовать. Мое дело заключается в другом.
Когда они показались на кухне, мальчик светился от счастья.
– Ну что дочка, нравится дом? Ты как хозяйка решаешь. Моя Галя ухаживала за ним сорок лет. Дети помогали в свое время, пока не уехали. Нравится?
– У вас очень красивый дом.
Она нерешительно метнула глаза в мою сторону, и я все понял.
– Думаю, мы его возьмем. Документы я уже просмотрел. Поэтому полагаю можно оформить куплю-продажу как можно скорее.
Дедушка от неожиданности потерял дар речи, прежде чем снова заговорить.
– А уступить? Я могу и скинуть. На кровать мальцу вашему или…
– Не стоит. Я куплю по той цене, что вы выставили.
После всех его громких спасибо и пожеланий мы вышли на улицу.
– Петр Семенович, – обратился к нему, когда вспомнил кое-что важное, – а если я пошлю сюда юриста. Он займется оформлением, с предоплатой в пятьдесят процентов, они могут въехать сразу?
– А я вот как раз уезжаю в среду. Сын за мной приедет. Хотел спросить, куда мне ключи-то девать.
– Тогда в среду Варвара будет тут и вы отдадите ей ключи.
– Значит, договорились.
Обговорив еще несколько деталей, мы садимся в машину спустя буквально час с момента, как приехали сюда на осмотр и уезжаем.
В дороге мы молчим. Это комфортно. Говорить особо и не о чем. Я замечаю, что ребенок засыпает, убрав книгу на сидение. Его мать смотрит в окно.
Мы приезжаем к шести вечера и когда Антон, сказав короткое «До свидания» уходит, Варвара задерживается.
– Я хотела сказать спасибо за то, что ты делаешь, – молчу, просто кивнув.
А что сказать?
– Документы юрист приедет заберет, они необходимы для оформления, – напоминаю ей.
– Дом будет оформлен на Антона.
– Как считаешь нужным, поступай, ты его мать.
На этот раз кивает она и попрощавшись уходит.
Я падаю в автомобиль и уезжаю домой.
Мне очень хочется завернуть на улицу, которая приведет меня к родителям Нины, но, понимая, что это плохая идея все же выруливаю в другую сторону и паркую машину у нашей высотки.
Надеюсь, что этот дом останется нашим семейным. Не уверен, что смогу жить без дочери и моей Нины.
Поднявшись в лифте на свой этаж, я открыл дверь и сразу же почувствовал присутствие моей жены внутри.
Ее аромат, ее дыхание… Какие-то немыслимые вибрации сотрясали воздух, и я почти задохнулся.
Мое сердце почти выпрыгивало из груди, пока я снимал обувь и скидывал одежду. Пока несся по комнатам, ища мою любимую женщину. И также быстро оно сорвалось с восьмого этажа высотки, когда я увидел, что она приехала забрать свои вещи.
Глава 24
Нина
Как только его машина скрылась из вида, я упала на пол и разрыдалась. Это все что я могла сейчас делать.
Я смотрела на него и чувствовала, как мое сердце разбивается, как мы оставляем между друг другом огромную пропасть, и она становится бездонной.
И в то же время грудь жжет от боли… это сердце рвется из нее и не желает отпускать.
Как мы дошли до этого? Как построили маршрут до этого хаоса, что сотрясает нашу, казалось бы, счастливую жизнь. Но ведь мне это не казалось? Счастье.
Оно же было в моих руках. И он был… А теперь…
Я слышу, как мама поднимается по лестнице, потому что становится слышно дочку, и я впервые в жизни не хочу, чтобы она была сейчас рядом. Иначе я напугаю ее…
Поэтому, когда дверь открывается, я сразу умоляю, не поворачиваясь.
– Мама, прошу тебя…
Она глубоко и тяжко вздыхает. Дочка верещит и явно улыбается, судя по звукам.
«Улыбайся девочка моя… Что бы ни было, всегда улыбайся…» – мысленно желаю ей.
– Что же вы творите, – шепчет мама и закрывает дверь.
– Теряем… вот что мы делаем, – отвечаю тишине, которой наплевать на мои слова.
Я уснула на кровати, кое-как умудрившись до нее доползти, а проснулась уже под вечер.
Когда вышла из комнаты, услышала, как папа играет с Машей внизу и меня ударило волной стыда перед дочерью.
Я быстро умылась и спустилась к ним.
Родители молчали. Мама накрывала на стол, с чем я и решила помочь, прежде чем дочка устроила истерику и попросилась ко мне. Папа отводил глаза, но я знала, что у него уйма вопросов и он то ли зол, то ли просто обеспокоен.
– Приятного всем аппетита, – пожелала и принялась кормить Машу, но, видимо, сегодня аппетита нет у всех. Кроме малышки, разумеется.
Молчание было тягучим и приносило дискомфорт. Я не люблю, когда за меня волнуются родители или кто-то еще. У меня было десять ужасно тяжелых лет сплошных неудач с беременностью и вспоминать эти эмоции, которые подавляли их обоих, я не хочу.
– Мам, пап, – обращаюсь к ним обоим, – я в порядке.
– В порядке она, – бормочет отец и подносит ложку с рагу ко рту.
– Не до конца, я согласна. Но это не повод сидеть с такими лицами.
Мама поднимает глаза и в них столько боли, что у меня снова разрывается сердце. Видимо, она поняла, что мы со Славой поставили точки в вопросах ДНК и прочем.
– Ну мам, – глажу ее кисть, накрыв своей ладонью. – Мы справимся с ним и все уладим.
– А я бы тоже хотел поговорить с твоим мужем.
– Папа…
– Ваня…
В голос с мамой останавливаем его.
– Вот и я тоже поговорил бы, так вы не даете, – снова бурчит.
– Пап, не нужно.
– Тогда объясни так, чтобы я не волновался Нина. Мне одного взгляда на тебя достаточно, чтобы захотеть пойти к твоему мужу.
Впервые он говорил о Славе таким недружелюбным тоном. И мне хотелось защищать мужа, несмотря ни на что.
– Ребенок, которого я видела действительно от Славы.
Мама издала громкое «Ах», отец опустил глаза в тарелку.
– И несмотря на это, мы… Я думаю, что нам нужна пауза, чтобы во всем разобраться и решить, что делать дальше.
Решаю не говорить о том, что мне сказал Слава. Это останется между нами двумя и той девушкой. Во всяком случае от меня никто ничего не узнает.
После ужина я отправляю родителей наверх, а сама мою посуду, пока Маша спокойно лежит в гостиной, пожевывая прорезыватель для зубов на специальном мягком коврике для детей.
Мысли уносят в этот самый разговор, и я впадаю в ступор, прокручивая каждое слово.
– Ты смотришь в одну точку уже пять минут, Нина, – говорит неожиданно мама.
– Да просто знаешь, – полоскаю последнюю тарелку, – никак не могу поверить, что мы это те, кто есть сейчас.
– И кто же вы сейчас?
– Никто? И опять же, так не назовешь, когда внутри все рвет от мыслей о нем.
– Я бы тоже не назвала вас никем, дочка, – поворачиваюсь к ней, сидящей за столом небольшим.
– Ты права. Но все так запутанно и плохо…
– Так и останется, пока не поймешь, что делать.
– А как понять, мам? Потому что я сейчас в таком диком состоянии…
Опускаю голову на свои ладони и тру лицо.
– Мы так легко распознаем любовь в других людях. Так легко свои чувства определяем, а предательство? Словно внезапно становимся слепыми. Как я могла не увидеть, что мой муж в полном беспорядке? Не увидеть его?