***
– Привет, сынок, – смотрю на Антона, который позвонил мне по видеосвязи с номера Нины.
– Привет, – так мило улыбнулся, и добрые глаза просияли радостью. – Ты уже здоровая?
– Ну, врачи сказали, что через пару дней я буду бегать, как и ты.
– Ух ты, я знал, что ты скоро поправишься. И я поеду домой?
– Я скажу Нине сразу же, хорошо?
– Хорошо.
– Как ты, Антош?
– Я… – он опускает голову и мне становится тревожно.
– В чем дело, милый?
– Ты не расстроишься?
– Что ты, конечно нет. Просто скажи, что такое?
– Я видел отца… Славу.
Конечно же, это было ожидаемо. Но я больше боюсь за то, что почувствовал мой сын. Ведь он явно волнуется.
– Это ведь хорошо? Так?
– Не знаю. Мы поговорили.
– Молодец, сынок. И я ни капельки не расстроена.
– Правда?
– Честное слово.
– Я соскучился, мам.
– Родной, – сердце сжимается от этих слов и все внезапно становится так плохо, что на глазах скапливаются слезы. – Ты бы знал, как скучаю я. Прости, что так вышло, Антош.
– Но ведь ты просто заболела. Ты не виновата.
– Да, родной. Просто я бы не хотела никогда с тобой разлучаться.
– И я. Я люблю тебя, мамочка.
– И я тебя, очень-очень.
Мы говорим с ним еще недолго. Он показывает мне свою комнату. Говорит о маме Нины и ее со Славой дочери. Я улыбаюсь, потому что, по крайней мере, он сейчас не чувствует себя одиноко.
– Можешь дать трубку, Нине?
– Конечно. Пока, мам.
– Пока родной.
Я переключаю звонок на обычный вызов и слышу топот, стук дверей.
– С вами моя мама поговорить хочет, – говорит он ей.
– Спасибо, – отвечает Антону Нина и подносит трубку к уху. – Алло, Варя?
– Да, привет.
– Привет.
– Я хотела сказать спасибо за сына. Он радуется всему. И спокойно перенес разговор с… твоим мужем.
– Правда? Ох, я… очень рада, что так и есть. Ты можешь не переживать за него, Варя. Мы о нем позаботимся. А что там… с твоим обследованием? Есть какие-то новости?
– Да, кхм… В общем… Мне сделали эндоскопию и… Уф, – выдыхаю, чувствуя, как дрожит голос и горло начинает болеть. Нашли опухоль в желудке. Оттуда была и кровь, и прочие проблемы мои.
– Опухоль? – тихо переспрашивает, скорее всего, просто от шока, а не потому, что не расслышала.
– Да. И сделают анализ ее, чтобы понять рак это или нет.
– Боже, – слышу, как она с трудом дышит.
– В общем, послезавтра будет результат.
– Мне… я… Прости, я немного…
– Понимаю, я спокойна более-менее, потому что мне вкололи успокоительное. Пожалуйста, не говори Антону. Я ведь верю, что все обойдется одной операцией и все. Не хочу его тревожить или расстраивать.
– Что ты, нет… Я бы не стала…
– Спасибо… тебе и твоей семье.
– Не за что.
– Что ж, тогда… пока?
– Пока, Варя.
Ночь прошла ужасно. Сильно болел желудок из-за вмешательства дневного. В итоге обезболивающее дали, что посильнее и я смогла уснуть.
Утро и до самого обеда проходило в строгом распорядке. В обед в палату заселили женщину. А в четыре часа пришел врач. Вторую пациентку забрали на процедуры. Хотя было ощущение, что просто сделали так, чтобы я одна осталась.
– Варвара, пришли результаты биопсии, – я даже услышала, как он сглотнул.
– И-и… и ч-что? Что он показал? Вы сказали, что он придет завтра… я немного взволнована.
Ложь. Я в ужасе. Я почти не могу дышать.
– Да. Мы попросили сделать их в первую очередь.
– Ладно. Тогда…
Вдох… легкие покалывает.
Выдох… до головокружения.
Я готова.
– Варвара, мне очень жаль, но онкология подтвердилась. Опухоль раковая.
И все.
Ты вроде бы еще веришь, а часть твоего мозга, обработав информацию, отключилась.
И слезы текут, а ты ждешь… Что он посмотрит в свои бумажки и скажет, что ошибся.
Но секунды идут, а ничего не происходит.
Вообще ничего.
– Вы… Вы не можете… Это же… Это бред. У меня не может… Как вы смеете приходить и говорить такое… Это жизнь человеческая, а не… У меня же сын, а вы говорите…
Зачем-то встаю, слыша свои слова далеко в длинном тоннеле, звучащие эхом, а потом просто все замирает, поглощенное в черный как смоль туман. Противный и слишком плотный.
И все, что знала до этого, больше не имеет значения.
Глава 38
Открыв глаза в очередной раз, надеешься на амнезию.
Как в тех фильмах, где все забывается.
Я бы хотела помнить в данном случае, что у меня есть мой прекрасный сын, дом… жизнь… И все.
Но ты помнишь и другое. Все. Досконально. Будто издевательство над разумом.
И слова, и их причину. Другое дело, когда ты не веришь. Я поверила, потому что нет смысла отрицать, это никому не помогло, я думаю.
Предполагала, что будет болезнь. Заранее боялась. Но ведь не рак… Проклятый рак.
Сбоку послышалось шуршание пакетов, отвлекшее от мрачных мыслей, и я медленно повернула голову.
– Проснулись?
Женщина села, свесив ноги, и посмотрела улыбнувшись.
– Я Жанна.
– Варя.
– А вы чего? Укола испугались? – спросила в шутку.
Я почти рассмеялась. Только не было эмоций. Совсем. Как если ты смотришь на белую стену, а на ней ни красок, ни даже грязи. Она просто белая.
– Смерти, – ответила и отвернулась, дальше глядеть в потолок.
И сразу же тишина. Спасибо за нее, я не хочу говорить.
Какое-то время я еще лежала вот так, пока не пришла медсестра. Затем снова появился врач.
– Варвара, завтра нам нужно сделать КТ. Это позволит увидеть всю картину целиком и принять некоторые решения.
– Решения?
Он говорит о решениях? А я не могу даже думать о том, какие решения буду принимать я, если…
Зажмуриваюсь и выдыхаю.
– Вам нужно поговорить с нашим специалистом.
– Хорошо.
Он не говорил свои слова как вопрос или предложение, поэтому мое «хорошо» звучит странно. Я просто потеряна. Мне страшно…
– И еще, нужно вас перевести в другое отделение. У нас есть небольшой онкоцентр.
Ужасное слово. И я понимаю, что оно станет спутником моей жизни.
Я встаю, сдерживая порыв убежать. Собираю немногочисленные вещи и выхожу, сказав своей соседке на пару часов «До свидания».
Мы уходим по коридорам больницы, достигая какого-то коридора, с зеленой надписью «Онкоцентр» над пластиковой дверью.
Войдя туда, все внезапно обращается в белоснежный цвет.
Будто стерильный здесь, даже воздух.
Меня располагают в палате, такой же белой, только постельное белье, серое.
– Сейчас придет врач и побеседует с вами, – она улыбается.
Почему-то сейчас я обращаю на это внимание с какой-то одержимостью.
– Спасибо.
Она уходит, и я остаюсь одна.
Раскладываю вещи и когда вынимаю телефон, на нем загорается фото. Антошка.
Руки начинают трястись. И мне приходится положить его на тумбочку.
В дверь входит женщина. Ее волосы убраны в строгий пучок, а на тело надет белый халат с лиловой лентой на кармане.
– Варвара, здравствуйте.
– Здравствуйте.
Она садится на стул в углу.
– Я понимаю, что вы сейчас напуганы и растеряны. Диагноз – рак, это самое распространенное заболевание. И оно набирает обороты. Мне жаль, что вам пришлось столкнуться с этим. Но пока мы не сделали все зависящее от нас, мы не можем перестать бороться. Вот что самое главное, понимаете?
– Почему вы говорите «мы»?
– Я и вы, – она не улыбается, говоря это. – Это наша борьба. И вы не одна.
– У меня сын… – голос ломается.
– Пусть он станет вашим стимулом. Пусть он заставит вас бороться и победить эту заразу. Иначе вам никакая операция не поможет. Вы самый первый инструмент борьбы.
– Так говорите, будто…
– Будто видела чудо? Видела, – она убирает папку и складывает руки на груди. Это было пару лет назад. И ей сказали, что у нее четвертая стадия. Стадия, где вкалывают обезболивающее и наркотики, только чтобы на время не болело. Помогали перенести день, потом следующий… С ней было почти такое же. Диагноз прозвучал и казалось бы все, опускай руки, смирись. Она не сделала этого. Даже на секунду. Терапия за терапией, боль за болью. И она вышла из центра здоровой женщиной, готовой жить дальше сегодня и сейчас.
Я не знала, то ли это такой ход, то ли, правда.
– И что мне делать?
– Хотеть быть здоровой. Хотеть растить своего сына и быть с ним рядом долгие годы. Ну и слушаться врачей. Это вы сможете сделать?
– Да, – отвечаю слабо.
– Надеюсь, что ваше желание будет крепнуть с каждой минутой.
– Я только что узнала обо всем, можно мне немного времени просто прийти в себя?
– Если у нас все получится, у вас будет еще много времени.
Это звучало интересно и многообещающе.
– Итак, сегодня кабинет компьютерной томографии занят. Поэтому завтра с утра мы сделаем с вами обследование. Это позволит понять, как далеко продвинулся рак и какие ткани и органы затронул.
– Что это означает?
– Я отправлю вас в область, в главный центр, где вас прооперируют. Нам нужно понять, есть ли метастазы и выбрать путь лечения.
– Это все больно?
– Да, это очень больно, Варвара. Это неприятно и некрасиво. Но жизнь стоит того, чтобы за нее побороться, не так ли?
– Да.
– Итак, значит, мы прощаемся до завтра. С утра не едим.
– Я, итак, почти не ем, – пожимаю плечами.
– Мы все исправим.
Она улыбается и уходит.
А я опять возвращаюсь к телефону. Потому что, я говорила сыну, что он вернется ко мне через неделю. В итоге я не знаю, когда смогу сама выйти из больницы.
Отправляю Нине сообщение, что сегодня поговорить не смогу, если сын попросит. Ложусь на кровать и сжимаюсь под одеялом, прося прощения у моего мальчика и одновременно с этим, благодарю Нину.
Компьютерная томография длится минут двадцать, может, немного меньше. Я все это время лежу на кушетке и ничего не делаю. А когда все заканчивается, встречаюсь с врачом в кабинете.