аких жестоких для меня.
Будто я уже подвела сына. Будто, уже не справилась.
– Варя, я понимаю твои чувства, – на мою ладонь опускается рука Нины. – Но эти мотания туда-сюда… Будет лучше, если он закончит эти две четверти в городе и поживет с нами.
– Я знаю, что ты права и даже не могу выразить всю свою благодарность вам обоим.
Вчера перед выпиской, мне рассказали дальнейший план. Операция через пять дней. Дальше шесть недель восстановления. И с десятого марта начнется лучевая терапия, которая будет длиться до середины апреля. И снова восстановление. Не так быстро я перестану быть вымотанной и безрадостной с расшатанными нервами. И последнее, что я хочу, это чтобы мой сын видел меня в таком состоянии.
– Как раз он доучится год и вернется к тебе.
Звучит отлично, я знаю. Но мне так страшно думать о том, что будет дальше.
– Конечно, – с трудом улыбаюсь. – Ты совершенно права и… Спасибо.
Голос сиплый, от накатывающих эмоций.
– Я соберу его вещи и привезу через пять дней. Мне все равно ехать в город в областной онкоцентр.
– Уверена? Потому что мы могли бы приехать за вами обоими.
– Все в порядке. Не стоит беспокоиться. Будет не так много вещей. Но как же со школой? Учеба начнется уже скоро.
– С этим я все улажу. Почти уладил, – отвечает Слава. – Школа хорошая. Находится прямо рядом с квартирой, где мы живем. Только документы привези.
– Конечно. Еще я хотела купить ему телефон, какой-нибудь обычный. Просто для звонков. Чтобы он не приходил к тебе постоянно и не тревожил, – смотрю на Нину.
– Ну, он меня не тревожит, по этому поводу не переживай. Но для спокойствия я думаю, было бы логично купить его. Или смарт-часы. Удобная вещь. Там есть функция отслеживания часов и ребенка соответственно. И они умеют звонить. Но это не совсем то, что нужно для связи с тобой.
– Тогда купим и то и другое, – резюмирует Слава. – Почему нет?
– Не стоит. Это очень дорого. А я говорила о дешевом телефоне, который может отправлять смс и звонить. Мне дали больничный на работе на полгода, и я получила третью степень инвалидности. Поэтому будут выплаты по три тысячи, – пожимаю плечами.
– Обсудим потом еще раз. Наверное, мы поедем, – Нина встает из-за стола и Слава за ней.
Они идут прощаться с Антоном. И что удивительно, Антон обнимает Нину.
– Спасибо, что нашла к нему подход, – благодарю ее уже на выходе. – Я вижу, как он рад и что он отлично проводил время с вами.
– Он замечательный мальчик, Варя. Выздоравливай, – кладет свою ладонь на мое предплечье и сжимает, – потому что ты нужна ему больше, чем кто-либо.
– Спасибо.
Когда Нина и Слава уезжают, я иду к сыну, чтобы успеть наговориться, и наобниматься с ним.
И мы говорим до поздней ночи. Рассматриваем энциклопедию. Он рассказывает о том, как проводил свое время и какие хорошие люди – родители Нины. Какая милая ее дочь Маша. И что со своим отцом, он поладил.
– Я так горжусь тобой, родной.
Вот только начать разговор о разлуке на долгие месяцы никак не могу. Поэтому решаю не делать этого на ночь. Оставляю до завтра.
Впрочем, утром, когда мы съедаем завтрак, он спрашивает сам, и я отвечаю.
– Значит, теперь ты вылечилась?
– Не совсем, Антош. Меня обследовали врачи и нашли причину моей болезни.
– И теперь ты будешь пить таблетки?
– Мне нужно пройти ряд лечений. Операцию и потом долгое восстановление.
– Не понимаю.
– Это сложные слова и тяжело просто объяснить, – мне даже не хочется ему говорить обо всем, что я в принципе знаю. – Ты должен набраться терпения, как и я.
– Хорошо.
– И, сынок… – он смотрит своими прекрасными глазками. – Тебе нужно будет пожить с Ниной и Славой еще, какое-то время.
– Почему? – голос звучит тихо и обидчиво.
– Потому что это лечение очень долгое. И для него требуется время. Нельзя тебя туда и обратно таскать по школам и городам. Это не делается вот так просто.
– Мне придется ходить в другую школу?
– Да. До конца этого учебного года. А потом… – делаю вдох, страшась прогнозировать. – Потом все будет хорошо. Ты вернешься ко мне.
– Правда?
– Правда.
– И тебе помогут?
– Да, – тянусь в его щеке и глажу, – обязательно помогут.
Дни проходят слишком быстро.
А я так и не успела надышаться моим сыном, впитать в себя немного его отваги и силы, как мне сообщили, что пора ехать.
Самочувствие уже давало о себе знать. Становилось снова нехорошо по вечерам или после редких приемов пищи.
Две сумки сына и небольшая моя, казалось, весили тонну.
Но на автобусе поехать мы все равно не смогли. Нина и Слава приехали за нами на машине.
Дорога прошла в основном в молчании.
Снова прощание. Снова слезы.
Только страха было еще больше, чем раньше.
– Очень люблю тебя, слышишь?
– И я тебя, мам.
– Все будет хорошо.
– Да. Будет…
Оказавшись в больнице, все закрутилось в какой-то карусели.
Из-за нервов я не заметила, как оказалась в операционной на следующий день.
Я помню, как думала о сыне засыпая. И как было больно и страшно просыпаться.
Страшно услышать, что операция прошла успешно и опухоль удалили.
Это страшно. Даже сейчас, когда кажется, что половина дела в прошлом.
Потому что, это было лишь началом.
Глава 42
Нина
– Это твоя комната, – я открыла двери бывшей детской Маши для него и пригласила войти, пока Слава был занят нашей девочкой.
Жить все время с мамой и папой мы не могли. Оставить Антона в гостиной квартиры, разумеется, сразу – нет. В итоге мы перенесли вещи дочери в нашу комнату, которая достаточно большая, а сына Славы поселили в эту спальню.
Мы сделали стены серыми, поклеив обои и в тот момент, когда пришло решение о том, чтобы тут жил Антон, я дала себе мысленно пять. Ведь могла сделать комнату розовой.
– Надеюсь, тебе будет тут удобно.
– Здесь красиво. Спасибо, – он прошел к школьному уголку, который совмещал в себе длинный стол с ящиками, сбоку которого стоял пенал для книг с открытыми полками и большой двустворчатый шкаф для вещей. Также сверху над столом крепилась полка.
Все мальчикового темного цвета. Слава сказал, что это именно то, что надо. Я согласилась.
Антон остановился у стойки с гитарой, которая вписалась в интерьер идеально, и провел пальцами по струнам.
– Тебе нравится?
– Конечно.
Но я слышала другое, то, что он не говорил словами, скорее то, что он чувствовал.
– В чем дело? – я прошла вглубь комнаты и села на край кровати.
Мальчик ссутулился и опустил голову.
– Моя мама… Я ведь ее еще увижу.
Мне стало плохо. Мне стало очень больно за эту юную душу ребенка, которая просто хотела одного – быть со своей мамой.
– Конечно, увидишь, – мой голос был мягким, успокаивающим. – Просто есть болезни, которые не вылечить таблеткой. На некоторые требуется время.
– Угу…
– Можешь подойти? – он тут же послушал и сел рядом со мной, поэтому я обняла его за плечи. – Знаешь, что мы можем сделать сейчас? Ведь у твоей мамы завтра важная операция.
– Что?
– Ты ходил с ней в церковь?
– Да. Не часто, но я там был.
– А молиться умеешь?
– Нет.
– В таком случае мы можем сделать это так, как умеем. Вместе, или ты можешь сделать это сам, перед сном.
– Лучше перед сном, – замялся он. – И что мне делать?
– Закрыть глаза и попросить у бога то, чего бы ты хотел для своей мамы. Только мысленно и от всего сердца.
– Хорошо.
– Отлично. А теперь, можешь разложить свои вещи. Если тебе нужна помощь, то можешь спокойно подойти и сказать. А потом будем обедать.
Он поворачивает голову и поднимает на меня свои глаза.
– Спасибо.
В ответ я лишь улыбнулась и сильней сжала свою руку, которой обнимала мальчика.
В этот вечер мы уже не стали делать какие-то вылазки из квартиры. Поужинали, поговорили о новой школе, дополнительных занятиях, если такие ему понадобятся, и, разумеется, об уроках гитары. А на следующий был поход в школу. Формальности уладили быстро и без вопросов. Я боялась, что раз Слава не официально признанный отец, будет проблема. Но, к счастью, этого, не случилось. Антон отучился два урока со своим новым классом, так как пригласили нас к десяти часам, и мы встретили его сразу после, потому что было много планов.
– Вроде бы он не выглядит расстроенным? – спросил Слава, ожидая, когда подойдет Антон к нам еще чуть ближе.
– Думаю, так и есть. Все будет хорошо, и ты отлично справляешься.
Я вижу, как сложно Славе дается этот надрыв. Я замечаю, как он старается сделать так, чтобы не было ревности между детьми. И как он находит минуты, побыть со мной наедине, спросить лишний раз как мои дела и все такое.
Мой муж, после пережитого десять лет назад, стал другим. Более чутким и внимательным. Мне кажется, именно это помогало мне держаться и не срываться в пропасть отчаяния. И вот сейчас, я вижу все его старания и радуюсь. Да, ему нужно постараться. Я простила, но это не исключает память. В конце концов, с нами живет его сын от другой женщины.
Наверное, кто-то назовет меня сумасшедшей. Кто-то не поймет. Я даже не уверена, что тоже смогла бы понять женщину, будь с той стороны, наблюдающих. Но у меня достаточно поддержки, чтобы знать – я сделала все правильно. И ни разу не пожалею об этом.
Когда Антон садится в свой бустер на заднем сидении и пристегивается, я замечаю его улыбку.
Отличный знак.
– Привет, – поворачивается к неспящей Маше и улыбается ей.
Я заметила, как он добр к ней. И мне нравится наблюдать за тем, как он с ней играет. Да и дочка привыкла к мальчику, поэтому с радостью тянет слюнявую игрушку Антону.
– Ну? – тянет Слава.
– Как прошло? – добавляю к его вопросу уточнение.
– Класс очень большой. И я сразу же нашел друзей. Мы много общались.
– Это хорошо?
– Да, – утвердительно и четко.