В последней декаде апреля 1980-го, когда закончились зимние штормы в Охотском море, американские разведывательные спутники зафиксировали скопление советских судов вблизи Камчатского полуострова. Сначала в ЦРУ этому не придали значения, полагая, что речь идет о рыболовецких судах, ведущих промысел. Но когда американская подводная лодка через неделю прибыла в этот район для замены пленок, выяснилось, что «КОКОН» исчез!
1980 г. Командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Владимир Сидоров дал интервью, которое было опубликовано в газете «Дальневосточная правда» накануне празднования 35-й годовщины победы СССР в Великой Отечественной войне. В частности, адмирал сказал: «21 апреля мне позвонили с Камчатки и сообщили, что из-за недисциплинированности рыбаков (район, где пролегает кабель, в навигационных картах обозначен как запретный для промысла рыбы) полуостров лишен связи с материком. Попросили прислать специалистов, чтобы найти обрыв и восстановить связь. Я дал указание перебросить в район предполагаемого обрыва кабельное судно «Тавда». Ночью оперативный дежурный главного штаба ДВО доложил мне, что во время поиска обрыва на кабеле был обнаружен и носовым краном «Тавды» поднят огромный контейнер неизвестного предназначения. Вес контейнера — 7 тонн, длина — 5 метров. Когда опускали контейнер на палубу, заметили, что его хвостовая часть почему-то нагревается. Как выяснилось позже, нагревание происходило из-за установленного там малогабаритного ядерного реактора.
Но самое удивительное было в другом. При более тщательном обследовании обнаружили, что на металлическом корпусе контейнера выбито Privacy of US Government («Собственность правительства США»). Заявляю со всей ответственностью: это — не халатность или беспечность. Это — наглость и уверенность американцев в собственной безнаказанности, а, может быть, даже вызов нам, славянам!
В Магаданскую гавань судно по погодным условиям зайти не могло, поэтому контейнер доставили на камчатский военный аэродром. Там его освидетельствовали эксперты из КГБ и специалисты флота. Все пришли к выводу, что он взрывоопасен. Кто-то предложил, от греха подальше, вывезти контейнер за пределы аэродрома и взорвать. Однако после дополнительных консультаций с Центром решили не взрывать его, а отправить самолетом в Москву. Так и поступили. А контейнер на время транспортировки обложили свинцовыми пластинами, чтобы воспрепятствовать распространению радиации…»
…Через три дня публикация в «Дальневосточной правде» стала предметом обсуждения на совещании руководства Центрального разведывательного управления. Приглашенный на совещание глава АНБ вице-адмирал Бобби Рэй Инмэн категорически отрицал случайность как причину обнаружения «КОКОНА», заявил: «Русские точно знали, где и что искать. Обстоятельства обнаружения «КОКОНА» рыбаками, как и интервью адмирала — суть акты одного спектакля, имя которому операция прикрытия. С ее помощью КГБ шифрует истинный источник информации!»
В октябре 1979 г. Пелтон не прошел плановую аттестацию, так как рутинный тест на полиграфе показал, что он соврал, отвечая на вопрос об употреблении наркотиков. Дело, возможно, и замяли бы, — как-никак он проработал в Агентстве 14 лет, — если бы не его натянутые отношения с непосредственным начальством. Его понизили в должности и лишили допуска к секретной информации. В результате его месячное жалование сократилось вдвое. К Рождеству у него скопилось столько долгов, что он вынужден был объявить себя банкротом. Спустя три недели Пелтон переступил порог советского посольства в Вашингтоне и выразил готовность поделиться известной ему совершенно секретной информацией. За оказание необычной услуги Рональд просил у заместителя резидента Черкашина каких-то $35 тысяч. Сделка состоялась.
«Доброжелатель» стал обладателем требуемой суммы, а КГБ СССР — информации особой важности.
Кроме прочих сведений, Рональд Пелтон представил данные о самой главной на то время тайне АНБ: как, реализуя проект Ivy Belk, его коллегам удалось подключиться к кабелю связи, пролегающему в Охотском море между Камчаткой и Владивостоком. Более того, он назвал координаты района подключения.
Полковник Черкашин, чтобы получить дополнительную информацию по этому вопросу, сделал вид, что сомневается в достоверности информации: «Верится с трудом, что такое вообще возможно. Ведь речь идет о колоссально дорогостоящей и очень рискованной операции ВМС США».
Реплика возымела действие.
Пелтон, пожав плечами, добавил, что к моменту его визита в посольство проект Ivy Belk перестал быть проектом, превратившись в полновесную секретную операцию, регулярно проводимую ЦРУ в советских территориальных водах, там, где есть секретные кабели.
…Операция Ivy Bells была серьезным разведывательным успехом США, на осуществление которой американцы израсходовали сотни миллионов долларов, и Белый дом в будущем планировал ее значительно расширить. Устранение этой угрозы безопасности СССР обошлась нам в $35 тысяч, выплаченных Пелтону за предоставленные сведения…
После того как ФБР установило Пелтона как лицо, посетившее 15 января 1980 г. советское посольство, он был взят в активную разработку, и 24 октября 1985 г. сотрудник ФБР Дейв Фолкнер допросил его в номере отеля «Аннополис-Хилтон», продемонстрировав в ходе допроса фотографию Геннадия Василенко, его оператора из вашингтонской резидентуры КГБ. Под тяжестью улик Пелтон признался, что в январе 1980 г. инициативно предложил свои услуги КГБ и давал подробную информацию о деятельности и элементах безопасности АНБ в 1970-е гг.
В частности, им был передан совершенно секретный документ объемом в 60 машинописных страниц, в котором рассматривались средства связи, считавшиеся в АНБ наиболее эффективными. Кроме того, Пелтон выдал пять систем сбора данных электронной разведки, самой ценной среди которых была операция Ivy Bells.
Сотрудничество Пелтона с КГБ СССР было весьма плодотворным и взаимовыгодным. В 1980—1985 гг. он предоставил в распоряжение Комитета ценнейшие разведывательные сведения, накопленные им за полтора десятка лет работы в Агентстве национальной безопасности.
18 июня 1986 г. значение переданной Рональдом Уильямом Пелтоном информации Комитету госбезопасности сначала оценило жюри присяжных, признав его виновным в шпионаже в пользу СССР, а затем и судья Хью Синклер, приговоривший «рыжебородого доброжелателя» к трем пожизненным срокам.
…Справедливости ради необходимо добавить, что Рональд Уильям Пелтон, как и Эдвард Ли Говард, имел все шансы оказаться в Москве в соответствии с планом по защите добровольных помощников КГБ. Не произошло это исключительно по вине самого Пелтона. Будучи предупрежден сотрудниками вашингтонской резидентуры КГБ о возможном аресте, он проявил беспечность и в назначенное время не прибыл в обусловленное место.
В Вашингтон из Монреаля Юрченко вернулся в удрученном состоянии и вскоре впал в глубокую депрессию, из которой его не удалось вывести, даже устроив ужин с директором ЦРУ Уильямом Кейси, что само по себе являлось признанием заслуг перебежчика.
В руководстве Управления стали размышлять, что бы такое предпринять для поднятия духа Юрченко. В итоге решили вручить ему чек на миллион долларов (!) и организовать встречу с президентом США Рональдом Рейганом.
Единовременное пособие в размере миллиона долларов, подсчитали цэрэушники, обойдется дешевле, чем пожизненное содержание Юрченко.
Кроме того, сам факт вручения миллиона долларов перебежчику может иметь далеко идущие конъюнктурные и кадровые последствия — об этом обязательно станет известно потенциальным перебежчикам из числа нынешних сотрудников русских спецслужб. Да узнай они об этом — от желающих получить свой миллион отбоя не будет! Они в очереди стоять будут, и это попросту обескровит этого монстра под названием Комитет госбезопасности!..
…В субботу 2 ноября 1985 г. Виталий Юрченко и молодой сотрудник ЦРУ Том Хеннен, сопровождавший беглеца для предотвращения возможных актов возмездия со стороны КГБ, отправились в Джорджтаун, фешенебельный район Вашингтона, чтобы пообедать в ресторане Au Pied du Cochon, славившемся своей изысканной французской кухней. Кстати, сегодня перед входом в ресторан висит мемориальная доска с текстом: «Здесь 2.11.1985 г. состоялась последняя вечеря Виталия Юрченко».
Покончив с десертом раньше своего телохранителя, Юрченко не спеша вытер губы крахмальной салфеткой, рассеянно оглядел полупустой зал и тихо сказал:
— Меня что-то подташнивает… Вы не будете возражать, если я выйду из зала и подожду вас на свежем воздухе?
— Вы вольны в выборе места, которое вернет вас в нормальное состояние, — ответил Хеннен.
Через несколько минут телохранитель, почуяв неладное, бросился на поиски Юрченко, но вскоре понял, что опоздал.
Не знал он другого — да и откуда, если и все руководство Лэнгли будет в оторопи, узнав, что Юрченко, завершив свою миссию перебежчика, теперь должен сменить амплуа и выступить разоблачителем происков флагмана разведсообщества США — Центрального разведывательного управления!
1 августа 1985 г. в вашингтонскую резидентуру на имя полковника Виктора Ивановича Черкашина, заместителя резидента по контрразведке, из Центра за подписью Крючкова поступила шифртелеграмма. В ней сообщалось, что заместитель начальника американского отдела Первого главка полковник Юрченко, находясь в служебной командировке в Риме, исчез, и следует полагать, что он дезертировал. Остальная часть телеграммы была посвящена тому, как следует оградить нашего «суперкрота» в системе ЦРУ Олдрича Эймса от возможной опасности.
Несмотря на то, что Юрченко участвовал в разработке и руководстве секретными операциями КГБ, мишенью которых являлись США и Канада, в телеграмме Крючкова говорилось, что перебежчик не входил в жестко контролируемый круг офицеров, занимавшихся Эймсом, — лишь семь высших офицеров Комитета были осведомлены о его суще