Иштвана тоже преследовала неудача. До меня то и дело доносились еле слышные проклятия с его стороны, и шорох, с которым он листал страницы. Было чувство, что с каждым разом всё ожесточённее.
Когда по ощущениям прошло уже много часов бесплодного поиска, я устало откинулась на спинку кресла и потёрла слезящиеся глаза. Сердце тоскливо ныло. Неужели всё тщетно? Неужели мне так и придётся смириться, а мерзкая дрянь Фелиция будет праздновать победу?
— Постойте-ка, — вдруг хрипло сказал Иштван, и я вздрогнула, — это ещё что? Такого просто не может быть!
Глава 24
— Что там такое? — взволнованно спросила я, — вы что-то нашли?
Иштван не ответил. Он медленно поднялся с кресла, глядя на лежащую перед ним раскрытую книгу.
— Не может быть… — повторил он. Его бледное лицо стало белее мела, а глаза ввалились и стали похожи на огромные чёрные провалы.
Я не на шутку перепугалась. Вскочила и подошла к нему, заглянула через плечо. Перед Иштваном лежала раскрытая книга с ветхими пожелтевшими страницами, покрытыми явно рукописными строчками. Но всё внимание Арделиана было приковано к картинке, брошенной поверх разворота. Словно она выпала из самой книги, а он её подобрал.
Сначала мне показалось, что это просто очень старая картинка, сильно похожая на чёрно-белые литографические оттиски — такие я находила в доме у своей бабушки. На ней было изображено не то какое-то собрание, не то просто толпа людей. Однако мой глаз зацепился за одну деталь, я потянулась, чтобы взять картинку, поднесла её ближе к свету… и тоже оторопела, в унисон Иштвану выдохнув:
— Не может быть!
С картинки на меня смотрела Фелиция Батори, одетая в старомодное платье с широкими рукавами и высокой талией. Она дерзко улыбалась зрителю, положив руку на талию. Рядом с ней возвышался очень худой мужчина, с ног до головы закутанный в чёрное. Из-под капюшона, низко надвинутого на лицо, горели два огромных глаза, уставившихся будто бы прямо в душу, и от этого взгляда у меня по спине шмыгнула толпа ледяных мурашек. Капюшон странно топорщился, словно скрывая какие-то наросты на голове зловещего мужчины.
Фелиция и странный мужчина стояли посередине картинки, окружённые толпой других людей — в основном, женщин. Но больше ни одно лицо мне было незнакомо.
Наверху, над головам людей, кто-то вывел надпись: «Третье собрание Дахемского ковена. Год шестьсот семидесятый от Прибытия Великого Дракона». Судя по дате, собрание состоялось… более ста пятидесяти лет назад! Но как это возможно, и что там делает Фелиция?
Я сглотнула липкий комок, образовавшийся в горле от внезапного приступа ужаса и отбросила картинку, как ядовитую змею. Но Иштван протянул руку и поймал её в полете. Повернулся ко мне.
— Вы тоже там увидели кого-то знакомого? — требовательно спросил он, и его голос низко прогудел, как ветер в печной трубе, — кого? Ответьте немедленно!
Преодолевая омерзение и дрожь в руках от ужаса, я ткнула пальцем в Фелицию, стараясь не обращать внимания на того, кто стоял рядом.
— Вот она. Та ведьма, что пытается отнять моего ребёнка и мужа!
Иштван бросил короткий взгляд на картинку, и лицо его посуровело. Глаза по-прежнему оставались безжизненными.
— Я никогда не верил в совпадения, — выдохнул он, — очевидно не напрасно.
— Вы тоже кого-то узнали? — робко предположила я. Иштван кивнул и швырнул картинку на стол. Ткнул пальцем в одну из женщин, что стояла рядом с Фелицией и, судя по лицу, заливисто смеялась.
— Это моя жена, — процедил он, — Вероника Арделиан.
Я разглядывала картинку несколько секунд, пытаясь осмыслить услышанное.
— Как это возможно? — тихо спросила я, — что она там делает… столько лет назад, да ещё и в компании с Фелицией!
— Я бы тоже очень хотел знать ответ на этот вопрос, — прорычал Иштван.
Я потянула к себе книгу с рукописными страницами, лежащую на столе.
— Вы нашли эту картинку в этой книге? Но если она из вашей библиотеки, выходит, вы сами её туда когда-то положили и должны были знать о ней!
— В том-то и дело, — мрачно отозвался Иштван, — это не моя книга. Она принадлежала Веронике — судя по почерку. После гибели жены я не глядя собрал её книги и отнёс сюда, чтобы спасти от мародёров. Если бы я только заглянул туда раньше… если бы мог узнать, что за тайны она хранит…
Он вытер ладонью лицо и шумно вздохнул, оперевшись на стол и буравя тяжёлым взглядом книгу. Я промолчала, не зная, какие слова были бы уместны в такой ситуации. «Сочувствую вашему горю»? «Сожалею о том, что произошло»? Всё это звучало ужасно пóшло и неуместно, а разум подсказывал мне, что Иштван сейчас в том состоянии, что мало что способен расслышать.
Чтобы занять себя, принялась переворачивать страницы злосчастной книги, найденной Иштваном. Они были исписаны текстом на непонятном мне языке. Кое-где попадались и рисунки: схематические изображения каких-то растений, животных или символов.
— Нашли что-нибудь? — глухо спросил Арделиан, быстро взглянув на книгу. Я пожала плечами и подтолкнула её к нему:
— Если бы смогла понять хоть что-то, возможно, нашла бы.
Иштван пролистнул страницы и прищурился:
— Это написано на архдраконите — стародраконьем языке. Обычному человеку такое не прочесть…
Он положил разворот перед собой, разгладив его ладонями, и наклонился над ним. Его глаза засветились знакомым бело-зелёным сиянием, и в них чётко обозначились вертикальные зрачки.
Беззвучно пробормотав что-то, Арделиан принялся медленно перелистывать страницы.
— Вы говорили, Алый упоминал о каком-то ритуале? — вдруг сказал он. Я кивнула:
— Да, что-то о том, что ведьма скоро его проведёт.
— Уж не об этом ли была речь? — задумчиво проговорил Иштван. Он указал на страницу, испещрённую надписями всё на том же архдраконите. Надписи располагались вокруг рисунка: тощей фигуры, отдалённо похожей на человеческую, но с очень длинными руками и ногами. Из головы у неё торчали хаотично изогнутые линии, похожие то ли на ветки, то ли на… корону?
Я невольно взглянула на злополучную картинку и почувствовала, как тело содрогнулось в ознобе от ужаса. Фигура в чёрном была поразительно похожа на фигуру из книги Вероники.
— Здесь написано: «Ритуал воцарения лесного короля», — сказал Иштван, указав на надпись под изображением из книги.
Ноги приросли к полу, а во рту пересохло. Кажется, надвигалось что-то чудовищное.
— Как это всё связано с Реном и мной? — растерянно вырвалось у меня.
Глава 25
Рейнольд
Красивое личико Фели, искажённое ужасом, на мгновение показалось мне отталкивающим. А то, что она делала что-то за моей спиной и сейчас пыталась это скрыть, взбесило до предела.
— Прочь! — прорычал я и двинулся на неё. Фелиция взвизгнула и вжалась в подушки дивана.
— Это совсем не то, что ты думаешь, милый! — вскрикнула она, выставив вперёд руки, будто пытаясь защититься от меня.
Я мог бы в одно мгновение сломать их, как и её нежную шейку — такая во мне клокотала ярость — но её последняя фраза заставила меня притормозить.
— Да? — нехорошо усмехнулся я, — и что же я думаю?
Глаза Фели забегали. Я возвышался над ней, а она всё больше и больше вжималась в подушки, будто желая утонуть в них совсем.
— Мне не спалось, — лихорадочно задыхаясь, словно от быстрого бега, пролепетала она, — я отправилась сюда, думала, здесь я быстрее усну…
— А разговаривала ты, надо полагать, с подушкой? — подняв бровь, ехидно осведомился я. Ярость кипела, тёмными всполохами мелькая перед глазами. Я ненавидел, когда мне лгали так неприкрыто, бросая ложь в самое лицо.
— Я… я не разговаривала! — выкрикнула Фели. Её длинные ресницы затрепетали, а глаза заблестели от слёз, — во всяком случае, я этого не помню! Возможно, я сказала что-то во сне!
Услышав этот беспомощный бред, я не выдержал и громко расхохотался ей в лицо. Фелиция ойкнула и сжалась в комочек, закрывшись руками.
Отхохотавшись, я резко замолчал и взглянул вниз на Фелицию. Она только пискнула.
— Встань, — отрывисто велел я.
— Но…
— Встань! — рявкнул я.
Фелиция нехотя поднялась и отошла в сторону. Даже бросив на неё мимолётный взгляд, я заметил, что её бьёт крупная дрожь.
Прошипев проклятие, я моментально расшвырял подушки на диване.
Но ни под ними, ни между ними ничего не было.
— Видишь? — послышался за спиной плаксивый голосок Фелиции, — ничего нет! Как я и говорила!
Я не ответил, молча разглядывая совершенно пустой диван. Что за демонщина? Я же ясно видел, как она что-то прятала…
— Ворвался, напугал меня, — продолжала стенать Фелиция, — даже не подумал, что мне нельзя переживать! Что это может отразиться на ребён…
Её речь вдруг умолкла, прервавшись странным всхлипом. Я резко обернулся и увидел, как бледная, как мел, Фели оседает на пол, закатив глаза. Бросился было к ней, но вдруг остановился.
Откуда-то пришло чёткое понимание, что я не должен прикасаться к Фелиции. Что именно этого она и добивается. Что ничего страшного на самом деле не произойдёт.
Я остался стоять на месте, только рявкнув на весь замок:
— Тибор! Живо сюда!
В гостиную немедленно — будто дежурил под дверью — ворвался дворецкий. Он без слов понял, что произошло, кинулся к Фелиции, помог ей подняться — она непрерывно стонала и тихо плакала, обнимая живот — и бережно препроводил к осиротевшему без подушек дивану.
— Вот так… ложитесь… хорошо, — приговаривал он, устраивая её поудобнее и подкладывая под спину поднятую с пола подушку, — вам принести воды? Может быть, хотите поесть?
— Ничего не хочу, — простонала Фелиция, откидывая голову на подлокотник, — хочу только одного — чтобы мой любимый Рен держал меня за руку! Нашему малышу тоже это очень нужно!
Она слабо, будто сквозь силу, улыбнулась и протянула ко мне свою дрожащую руку. Промурлыкала:
— Ну же, милый! И мне тут же станет спокойнее!