Взревев, превозмогая яростное сопротивление местного воздуха, я размахнулся и направил в сторону Алого весь рой заряженных Кругом Дейдара рун. Они устремились к нему, пылая от нашей с Призраком жизненных сил. По ним, как по пересохшему руслу реки, к Алому хлынула чистая, незамутнённая энергия.
Сначала дракон никак не реагировал. Но руны, безостановочно сыплющиеся на него, впитывались в его чешую, и мало-помалу она начала вновь приобретать знакомый золотисто-алый цвет. На голове вздыбились и замерцали острые лезвия гребня.
А ещё спустя несколько минут Алый открыл глаза. Моё сердце радостно сжалось, когда я увидел, что мутная пелена спадает с них, уступая место прежнему ярко-жёлтому сиянию.
Сила Призрака продолжала течь сквозь меня, но я даже не пошатнулся.
Алый поднял голову. Расправил крылья, разминаясь. Повертел головой туда-сюда и, вдруг сделав яростный выпад, одним прицельным ударом разорвал цепь. Клянусь, я услышал многоголосый вопль, в котором слились воедино ярость, боль и дикий, просто всеобъемлющий страх.
Ведьмы почуяли, что случилось!
Алый тоже услышал это и, запрокинув голову вверх, ликующе взревел. Я присоединился к нему, не разрывая передачи рун:
— Да!
И тут же получил тяжёлый удар под дых, словно мне врезали туда целой наковальней.
Не время ещё праздновать победу, говорил удар. Ри всё ещё у Фелиции.
И счёт уже пошёл на минуты.
Глава 41
Я сидела на каменной плите, туго спелёнутая путами Фелиции, и беспомощно наблюдала, как вокруг ведьмы, полулежащей на троне, кружат её помощницы.
В воздухе плыло их бормотание, похожее на жужжание растревоженного осиного гнезда. Руками они проделывали какие-то странные пассы, будто постоянно поправляли над головой невидимый полог.
На меня уже никто не обращал внимания, будто после всех угроз ведьма резко утратила ко мне всякий интерес. Или же ей просто стало хуже? Я всмотрелась в Фелицию, пытаясь разобрать, как она выглядит, за мельканием чёрных балахонов.
Всё, что удалось увидеть — неестественную бледность лица, вновь вернувшуюся к ней. По нему градом катились крупные капли пота. Вдобавок от Фелиции исходил странный кислый запах, как от перестоявшей квашеной капусты.
Я не выдержала и поморщилась. От ведьмы это не укрылось.
— Корчишь тут из себя хорошую девочку, — выплюнула она, с ненавистью глядя на меня, — ничего, недолго тебе осталось… ох!
Лицо Фелиции перекосило, будто её только что настиг сильнейшим спазм боли. Я невольно ощутила укол злорадства и мысленно похвалила сына. Надеюсь, он сейчас ударил ножкой этой стерве по печени!
Родители всегда внушали мне, что так думать нехорошо. Но когда такие мысли возникали у меня по поводу этой твари, все сомнения отступали.
Фелиция зашипела, как змея, придавленная сапогом, и выгнулась, держась за спину. Я в панике замерла, поражённая ещё одной мыслью. А вдруг это оно? Вдруг сейчас всё начнётся?
— Мижа-ай! — прохрипела Фелиция, слепо шаря в воздухе рукой.
— Да, моя повелительница! — подскочил к ней старик. Приспешницы ведьмы застыли. Он взял её ладонь в свою и затянул утробным голосом какую-то мелодию без слов.
— Стой! — неожиданно приказала ему она, — заткнись! Слушайте!
Она простёрла свободную руку к потолку. Все, в том числе и я, обратились в слух. У меня заныло под ложечкой от ощущения чего-то нехорошего.
Но мои опасения не оправдались. Вернее, оправдались с точностью ровно наоборот.
— С-скотина, — еле ворочая языком, выдохнула Фелиция, — как?! Как он смог?!
О чём она? Я завертела головой, пытаясь увидеть хотя бы одну подсказку, но тщетно. Все присутствующие, как по команде, подняли головы вверх, словно пытаясь разглядеть что-то невероятно интересное на потолке.
— Что происходит? — жалобно выдавила я. Фелиция метнула на меня яростный взгляд.
— Это ничего не меняет, поняла? — прорычала она, — то, что твой паршивец сумел — не знаю как, но сумел — добраться до своего дракона! Он там сдохнет, ясно тебе? Ясно?! Они все сдохнут!
Продолжая изрыгать проклятия, она безумно вращала глазами и билась в истерике, пытаясь вырваться из рук старика. Он держал её крепко; вдобавок, на плечи Фелиции легли руки и её соплеменниц по ковену. Все они пригвоздили её к трону.
Крики и угрозы ведьмы переросли в невнятное бормотание без слов. Я больше не концентрировалась на этих звуках, полностью поглощённая своими мыслями. Окрылённая сверкнувшей, как солнце среди туч, надеждой.
Она сказала, что Рен добрался до Алого. Значит ли это… значит ли это…
Может ли это значить, что скоро он явится и спасёт меня?
Подумав так, я почувствовала, как по телу растекается волна радости. Пусть робкой, но живительной, дарящей силы и подпитывающей надежду.
Рен. Рен скоро придёт. Я верю в это. Мне ничего не остаётся другого, кроме как верить.
Испепеляющий взгляд Фелиции пронзил меня, как острый нож, и грубо вернул в суровую реальность.
— Улыбаешься? — прохрипела она, приподняв голову, — смеёшься надо мной?
Я посмотрела на неё и вдруг — впервые за всё это время — ощутила в себе силы ответить ей. Спокойно и хладнокровно, не опуская глаз.
— Не над тобой, — тихо сказала я, глядя на неё из-под волос, упавших на лицо, — а над всеми вами. Теми, кто вздумал бросить вызов моему мужу.
Сказала — и почувствовала, как невероятное облегчение затопило меня. Всё правильно. Рен обязательно придёт! Я верю в него.
Но верю ли я ему, вдруг прозвенел в ушах въедливый внутренний голос. Могу ли я верить, после всей той боли, что он мне причинил?
Я ожесточённо замотала головой, и волосы захлестали по щекам. Я буду верить в него прямо сейчас просто потому, что ничего другого мне не остаётся. Поговорить по душам сможем после того, как всё закончится.
Вдруг Фелиция расхохоталась — визгливо, злобно.
— Рано радуешься, — проскрежетала она, и её голос удивительно точно напомнил мне скрип трухлявых деревьев на ветру, — ещё ничего не кончено. Ещё…
Сильнейшая судорога пронзила её тело. Она закричала, и этот крик тут же сорвался в хрип. Другие ведьмы бестолково заметались вокруг, натыкаясь друг на друга. Старик Мижай отпрянул от Фелиции и начал потихоньку пятиться к выходу.
— Стоять! — гаркнула она на него, и он послушно замер. Я тоже застыла, чуя кожей, что произошло что-то очень серьёзное. Но что?
Ответ пришёл извне, и, получив его, я чуть не закричала во весь голос от радости.
— МЫ ИДЁМ, РИ! — торжествующе проревел в моём сознании Алый. В его голосе чувствовалась ликующая полнота жизни, — ДОЖДИСЬ НАС!
Но, похоже, его услышала не одна я.
Кое-как оправившись после судороги, Фелиция приподнялась на троне и повелительно рявкнула на своих приспешников:
— Быстро все сюда!
Суетливая паника среди её прислужниц немедленно прекратилась. Они поспешили вновь занять свои места вокруг её трона; с явной неохотой вернулся и старик.
Фелиция цепко ухватила его за руку, дёрнула к себе и прорычала:
— Усиль заклинание. Немедленно. Надо ускорить роды. Гонож должен появиться на свет до того, как сюда явится дракон!
Глава 42
Рейнольд
Как только я увидел Алого, то сразу понял: всё получилось. Круг Дейдара сработал. Мой дракон снова пришёл в себя. Теперь ничто не мешало мне нанести визит Фелиции.
Не торопясь, потому чтов этом деле спешка могла оказаться губительной, я погасил канал связи с Алым и медленно обернулся к Призраку. Он выглядел как прежде, и только хрипы, появившиеся в его дыхании, напоминали о том, сколько жизненной энергии он пожертвовал Алому.
— Спасибо, — от всего сердца поблагодарил я его. Огромные, похожие на гигантские миндалины, глаза дракона сузились.
— ПОМНИ О СВОЁ ОБЕЩАНИИ, — прогрохотал его голос, — В УРОЧНЫЙ ЧАС Я ЯВЛЮСЬ ЗА ТЕМ, КТО МНЕ ПРИЧИТАЕТСЯ.
— Я помню, — коротко бросил я, ощутив укол досады. Неужели эта ящерица думает, что я, Рейнольд Альварес, не сдержу своего слова? Пусть даже я не понимаю, какого ещё ребёнка он имеет в виду, но слово произнесено, и так или иначе своё обещание я выполню.
А теперь пришла пора отправиться в гости к Фелиции и разобраться не только с ней, но и со всей её ведьминским клубком.
Я повернулся к Алдериану. Он вскинул брови, но, кажется, всё понял по моему лицу.
— Пора, — сказал я.
После чужеродного воздуха Драконьего Края, привычный воздух показался упоительно свежим и чуть ли даже не сладковатым. Я с наслаждением вдохнул его и заметил, что чернокнижник делает то же самое. На его лице застало странное выражение, будто он пытался решить, стоит ли что-то делать или нет.
— Есть ещё возможность передумать, — провокационно заметил я. Его рожа меня по-прежнему бесила, и я был бы рад явиться за Ариадной один.
Арделиан искоса взглянул на меня, как на законченного кретина.
Вру. Его рожа выводит меня из себя куда сильнее, чем прежде.
— У меня с этой ведьмой свои счёты, Альварес, — холодно сказал он, — она знала мою покойную жену. Веронику. Которую убил ты…
Я взъярился. Эта фраза стала последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.
— У тебя беда с головой, — процедил я, — и тогда, и сейчас я готов под присягой подтвердить, что твою жену я пальцем не трогал! Когда мы явились в твой замок, она уже была мертва! Ты стоял над её телом, и руки твои были в её крови!
— Это гнусная ложь, — ледяным голосом отрезал Арделиан, — в тот день я отлучился из замка, а когда вернулся, на руках мёртвую Веронику держал ты! И это твои руки были в крови.
— Я всё это слышал и на суде, — саркастически сказал я, — что ещё придумаешь в своё…
Арделиан поднял руку, будто прося меня помолчать.
— Думаю, что сейчас не время и не место для таких разговоров, — сухо сказал он, хотя в его светлых глазах сверкала незамутнёная ярость, — в свете новых обстоятельств, которые я выяснил, история может повернуться совсем по-другому. Но мы забываем о главном. Сначала вытащи Ри, а уже потом можно будет обсудить наши дела.