Он молчит, и я чувствую, как между нами нарастает напряжение.
Дорога тянется целую вечность!
Мы подъезжаем к дому, Евгений открывает дверцу машины, чтобы помочь мне выйти.
Я выхожу из машины, поддерживая крепкой рукой мужа. Внутри меня все кипит, но я стараюсь сохранять спокойствие.
Поднимаюсь по лестнице, чувствуя, как сердце колотится в груди.
Дом, в котором я не была так долго, теперь кажется чужим и незнакомым. Кое-что изменилось.
— В твое отсутствие я решил обновить некоторые предметы интерьера. Тебе нравится?
Я молча киваю. Евгений тяжело вздыхает и задерживает дыхание:
— Хотя бы сделай вид, что тебе интересно! — просит он.
— Кое-что мне действительно интересно, не рассчитываешь ли ты, что я лягу с тобой в одну постель? В ту самую постель, в которой ты кувыркался с этой шалавой! — произношу я голосом, дрожащим от гнева. — Я не переступлю порог этой спальни. Тебе придется заставить меня силой! Но не забывай…
Я опускаю руку на живот со словами:
— Стресс вредит малышу.
Муж выругался сквозь стиснутые зубы:
— Спальня обновлена. Если бы ты захотела увидеть, как там все изменилось…
— Мне это неинтересно. Для меня та комната теперь будто заражена проказой, — произношу упрямо. — Навсегда.
Евгений сжимает пальцами переносицу и произносит:
— Иди, выбери себе любую другую комнату, если так хочешь! — говорит он, отпуская мою руку. — Но помни: если ты попытаешься что-то предпринять и твоя глупость навредит нашему ребенку, это будет на твоей совести.
Подлец!
Как ловко он перекинул на меня ответственность за все!
Глава 10. Она
Прошло две недели.
Две недели, проведенные в напряжении: Евгений находился дома, не отходил от меня ни на шаг, не оставлял ни на минуту.
Встану на завтрак пораньше — он уже на кухне, готовлю ужин — сидит рядом и даже заботливо интересуется, не нужна ли мне его помощь.
Дичь какая-то, он никогда кухней не интересовался, никогда не предлагал помощь, а здесь его стало просто не узнать: мегазаботливый, внимательный, постоянно интересуется, не хочется ли мне чего-то необычного.
— Только скажи, Юль, я все достану. В лепешку разобьюсь, но достану! — постоянно твердит.
— Спасибо, мне ничего не хочется.
— Ничего? — острый, внимательный взгляд. — Уверена? Я помню прошлую твою беременность. Ты как-то плакала, потому что тебе соленых арбузов в три часа ночи хотелось, а еще копченую кильку, — улыбается с какой-то трогательной ностальгией.
А меня его улыбочки только расстраивают. Они словно нож по живому: напоминания о том, что мы были влюблены и счастливы, причиняют боль.
Потому что ни следа не осталось ни от этой былой любви, ни от верности!
— Если мне чего-то захочется, я дам тебе знать.
Он ловит мою руку, задерживает в своей.
В глаза заглядывает. Я с трудом выдерживаю его взгляд.
— Точно?
— Точно. Ты еще взвоешь и будешь прятаться от моих беременных капризов. Устанешь от меня.
— Не будет такого.
— Да брось, однажды от меня ты уже устал. Иначе бы не полез на эту… — не договариваю.
Лицо мужа мгновенно меняется:
— Я обещал, что ты о ней не услышишь. Разве она тебя беспокоит?
— Да, — вру нагло. — Было дело. Говорить не хотела, но… — развожу руками.
Он мрачнеет:
— Почему сразу не сказала? Я бы эту… — сжимает пальцы в кулак. — Разберусь с ней.
— Ты говоришь о невесте нашего сына. С которой ты…
— Не было ничего! — говорит резко. — Ты ведь меня даже слушать не захотела. И да, теперь Валерия уже не невеста нашему сыну, — добавляет он и выходит.
Я оторопело смотрю ему вслед: вот это новости!
Он, что, заставил Валерию расстаться с нашим сыном?
Не хочет делиться своей сладкой девочкой с другим мужчиной? Внутри меня бушует ураган, но я научилась прятать его за маской спокойствия.
Я притворяюсь спящей, когда он входит в спальню. Его шаги мягкие, но я слышу их, чувствую, как они отзываются эхом где-то внутри меня.
Евгений целует меня в щеку и тихо выходит.
Я жду немного, потом тихо выскальзываю из дома.
Я готовилась к этому: в моей сумке всегда наготове кошелек с деньгами, вещи на первое время: сменное белье, самая простая одежда.
Я двигаюсь, как тень, растворяясь в ночной темноте.
Вызываю такси, назвав адрес Валерии.
Я должна поговорить с мерзавкой тет-а-тет и выяснить все подробности.
Машина останавливается в темноте, не доехав до дома совсем немного.
Последние метры я иду пешком и застываю, увидев рядом с домом Леры припаркованный внедорожник мужа.
Сердце кольнуло: в какой-то момент часть меня поверила, что он с ней больше не водится!
Но, кажется, это было зря!
Вот же его машина…
Я тихо проскользнула во двор, калитка была не заперта до конца.
Обхожу дом, заглядывая в окно, светящееся светом.
Оно словно витрина, и там — Лера.
Она сидит на стуле кухни, словно актриса в театральной постановке. В кружевном белье, с бокалом вина в руке. Я не слышу, о чем она говорит, но на ее лице — торжествующая, вызывающая улыбка.
Рядом с ней стоит Евгений. Его лицо непроницаемо, кулаки сжаты. Он говорит ей что-то, потом дергает за плечо. Она падает к нему на грудь, прижавшись гибким, змеиным телом.
Я держала телефон наготове.
Быстро делаю фотографию.
В какой-то миг муж, будто что-то подозревает, разворачивается лицом к окну.
Я мигом отпрянула в сторону, а потом принялась бежать.
Выбегаю из двора дома так быстро, будто за мной черти гонятся.
Притаилась на улице, за раскидистым кустом сирени.
Слышу, как хлопает дверь: муж вышел на улицу, заподозрив что-то.
Потом он резко бросает:
— А ты куда? В дом вернись, я с тобой еще не закончил!
Вот и все.
Больше не о чем говорить!
Он сразу помчался к ней.
Я больше не могу молчать о том, что знаю, и отправляю фото сыну, подписав его:
«Отец спит с твоей невестой. Теперь ты знаешь правду»
Сын мгновенно перезвонил.
Глава 11. Она
Я сначала отбила его звонок, написав, что перезвоню сама.
Нужно было уехать подальше, я прошла до перекрестка, свернула туда и вызвала такси на тот адрес.
Лишь оказавшись в машине, я перезвонила сыну.
— Саш? Саш, ты меня слышишь?
Я прижимаю телефон к уху так сильно, что начинаю слышать собственное сердцебиение.
Гулкое, неровное.
Как будто кто-то колотит кулаком по пустой бочке.
— Слышу, мам. Как ты? Где ты сейчас?
Я хохотнула нервно:
— Как я? Саш, главное, как ты… Как ты перенес эту новость?
— Ну, — вздыхает. — В общем, мам... я не знал, как тебе сказать... — голос Саши звучит глухим, будто он говорит сквозь воду. — Но я расстался с Лерой.
— Расстался или отец тебя заставил?
— Что?
Его голос звучит неподдельно удивленно.
— Мам, что ты такое говоришь?
— Ты же видел фото, которое я тебе отправила? Это не первый раз, когда я застукала их вместе. Поэтому и спрашиваю: ты сам расстался с этой… или отец тебя заставил.
Мои пальцы сами сжимаются в кулак. Меня трясет от эмоций.
— Мам, я сам с ней расстался. Вернее, — хмыкает сын. — Она сама меня бросила. В общем, не телефонный это разговор.
— Я должна знать подробности! Почему ты мне ничего не сказал?
— Сначала не знал, как сказать, разбирался с собственными проблемами. Потом ты лежала на сохранении, мам, и отец потребовал тебя не беспокоить.
— Ясно. Он и здесь прикрыл свои грешки.
— Давай мы увидимся, я тебе все расскажу. Я за тебя боюсь, мам… Ну, куда тебе такие стрессы? — ласково пожурил он меня. — Давай ко мне, я тебя встречу.
Я изменила адрес, и таксист повез меня к сыну.
***
При встрече я едва не рухнула в объятия Саши, но приказала себе быть сильной и держаться, не раскисать.
Саша провел меня внутрь квартиры, которую мы дарили ему на двадцатилетие. Сразу стало понятно, что Лера здесь больше не живет: раньше всюду лежали ее вещи, косметика, духи, свечи ароматические, какие-то женские безделушки. Теперь квартира сына снова выглядела, как берлога холостяка.
— Чай будешь, мам?
Я согласилась. Только для того, чтобы разогнать немного свою нервозность.
Подождала, пока заварится чай, отпила совсем немного.
— Когда ты... расстался с Лерой? — я слышу, как дрожит мой собственный голос.
— Давно, мам. Еще до того, как ты в больницу попала.
— Но вы к свадьбе готовились! — тихо произношу я. — Как? Что случилось? Ты узнал, что она с твоим отцом…
— Нет, — отрицает сын. — О том, что Лерка с отцом крутит, я узнал от тебя. Сегодня! А до этого… Не знал. Не подозревал даже. Она при расставании сказала, что найдет себе мужчину состоятельнее и солиднее, чем я. Но я и не подозревал, что она намекала на отца, мда…
Сын молчит некоторое время.
У меня в голове крутятся шестеренки: как, когда, почему.
Наконец, сын выдыхает:
— Это не все, мам. Я еще кое в чем виноват.
— Что еще? — сердце дрогнуло.
— Я прогорел, мам. Из-за этого крупно с отцом поссорился.
— Ты… что…
— Прогорел! — разводит руками. — Я брал у отца деньги на свой стартап.
— Я думала, ты работаешь на его фирме!
— Так и было. В начале, а потом мне в голову пришла идея, и я принялся за ее реализацию. Почти все время работал над своим проектом. Отец понял, что я отлыниваю от основной работы и вызвал меня на разговор. Я рассказал, как есть, и попросил у него деньги. Для старта нужен был стартовый капитал. Он дал. И все пошло как по маслу. Отец предлагал помощь, специалиста своего для контроля. Но я отказался, не хотел, чтобы меня контролировали или чтобы у меня была нянька. Я отказался, через три месяца после старта я просто в ноль прогорел. Еще и в долги залез. Отец... он был в ярости. Говорил, что я порчу все планы. Тебе мы не говорили, потому что ты все мои проколы близко к сердцу принимаешь, и ты бы выгораживала меня перед отцом до последнего, а я хотел быть самостоятельным. Мы тогда с отцом крупно поругались. Он зацепил тему свадьбы и начал орать, что он еще и туда тратится, мол, доделывай сам и с долгами тоже сам разбирайся. Лера слышала этот разговор. Слышала, что я прогорел и что теперь я сам по себе. Доходы, расходы — все на мне. Режим экономии… Она выдержала примерно неделю, а потом, поняв, что мы реально начинаем экономить, что я даже подумываю продать квартиру, чтобы рассчитаться с долгами, психанула. Она сказала, что планировала выйти замуж за успешного и состоятельного м