Смотрю на себя в зеркало, и становится противно. Растрепанные волосы, на щеке проступает синяк, да, похоже, работу прогулять все же придется, не могу же я такой «красивой» прийти. Про разорванное белье и синяки на запястьях вообще молчу.
Теперь понятно почему Дамиру нужно успокоиться. Будь я на его месте, тоже дралась бы до последнего, защищая свое. Если бы мне кто-то много лет назад сказал, что столкнусь с подобным – не поверила бы ни за что в жизни. Но вот она, суровая реальность.
Нет, не могу больше смотреть на отражение. Отворачиваюсь, и, скинув одежду, прохожу в матовую кабинку. Нежусь под теплыми струями. В голове пустота. Обо всем подумаю позже, когда откроюсь тому, кто никогда не обидит. Хасанов другой, и это подкупает.
Взяв ароматный гель, взбиваю пушистую пену и получаю непередаваемое удовольствие от запаха моря. Я буду пахнуть, как Дамир. И пусть. В этом нет ничего такого.
Быстро искупавшись и подсушив волосы, смотрю на оставленную одежду. Зашел и не попытался присоединиться, с ума сойти. Сделал так, как пообещал. Человек слова. Вот кто он. Высушив постиранное на скорую руку белье надеваю его, а сверху огромные шорты и футболку. Неужели даже приставать не будет, раз экипировал по полной программе?
Пока не выберусь, не узнаю.
Выхожу из ванной, как мышка, на носочках. Заглядываю в просторную гостиную и даже челюсть ловлю на лету. Здесь же квадратов пятьдесят точно, а то и шестьдесят. Чистая гостиная, с камином, панорамными окнами, черными диванчиками и стеклянным столиком. У окна софа, несколько горшков с цветами. По-холостяцки холодно, но очень красиво.
Хасанов сидит ко мне спиной, уже переодетый в домашнюю футболку, возможно, даже, как и я, уже побывавший в душе. Подхожу максимально бесшумно, но все же в звенящей тишине звук шагов звучит достаточно громко. Мужчина не шевелится, он замер и ждет, когда подойду, а я не заставляю его долго ждать. Встаю прямо перед ним, и он проходится собственническим взглядом по оголенным ногам, мешку из одежды и останавливается на лице.
– Чего застыла, как оловянный солдатик? Иди сюда, – и протягивает мне руку.
Вижу, как ему больно смотреть на мои синяки, но сделать ничего не может. Вкладываю в его большую ладонь свою маленькую, и тут же оказываюсь на мужских коленях, прижатая бочком к крепкому телу. Мужчина жадно вдыхает запах моих волос и словно урчит, как сытый кот. Так забавно, не знала, что большим и сильным такое можно делать.
– Мне, конечно, нравится свой запах на тебе, но от твоего я кайфую больше, – шепчет на ушко, чем заставляет смущаться. – Хочешь что-то покушать? У меня только сыр, творог и овощи в холодильнике. Можем что-то заказать.
– Я ничего не хочу, а если что, до завтра проживу на яблочках.
Понимаю, что ему сложно начать, как и мне. Поэтому одной рукой держит меня за талию, давая удобнее устроиться на его плече, а второй поглаживает бедро, вызывая приятное томление во всем организме. Страшно даже самой себе признаваться, но за столько лет брака я никогда так не пригревалась у мужчины на коленях, чтобы побыть маленькой, слабой и такой защищенной.
Как, оказывается, мало для счастья нужно. Всего лишь больной и сильный мужчина рядом.
– Мил, я понимаю, что тебе не хочется сейчас об этом говорить, но я прошу, расскажи мне все. С самого начала. Да, я могу выяснить по своим каналам, но все же в отношениях не хочу так поступать.
– А у нас отношения? – вскидываю голову, заглядывая в его глаза.
– Не говори ерунды. Если бы я не хотел, то точно бы не стал вмешиваться.
– Врешь, ты не такой. Ты благородный, помог бы все равно, – ухмыляется так, что у меня у самой появляется улыбка на лице.
– Не уходи от темы. Потом это обсудим. Как ты за него замуж вышла можно опустить, возможно, как-нибудь потом расскажешь. Меня интересует, что послужило причиной расставания.
Расставания. Как он мягко сказал. Я бы назвала это разрывом, но не самым простым и удачным.
– Измена, – Дамир вопросительно изогнул бровь и посмотрел на меня, как на дурочку.
– Он изменил? Я сейчас скажу банальные вещи, и это скорее факт, чем комплимент, не обижайся, но у тебя красивые серо-голубые глаза, губки бантиком, мягкие черты лица, формы вообще идеальные, где надо есть за что подержаться, и без излишков. Ты очень красивая женщина. Уверен, и хозяйка идеальная. Любишь готовить, что не может не радовать, не сидишь на диетах. Находка. Не понимаю.
– Если бы я сама знала. Он просто не любил. Почему позвал замуж, не знаю. Но я была домашней девочкой, неприметной, парни ко мне не подходили. Все вышло случайно, он позвал, я согласилась. Правда поступила подло, когда сказала «да».
На последних словах запинаюсь, потому что не знаю, как правильно ему все рассказать. Хасанов не торопит, чувствует, как мне сложно.
– Младшая сестра хотела быть с ним, но она влюблялась каждую неделю в нового парня. Кирилл уверял, что их ничего не связывает и не связывало никогда. Я в тот день сказала, что замуж выхожу. Был жуткий скандал, ушла из дома и так началась моя взрослая жизнь.
– Я так понимаю, сестра все же добилась своего? – киваю ему, потому что слезы начали душить.
Вздохнуть сложно, не то что хоть слово сказать. Меня словно сковало. Руки и ноги свело непонятной судорогой, и даже колики прошлись по пальцам, вызывая острое желание вскочить на ноги, дабы прогнать гадкое чувство. Мамочки, это ведь уже в прошлом, так почему больно, как в первый раз? Даже тогда не было так.
В руках непонятно откуда появилась бутылка с водой, но я не смогла ее обхватить. Пальцы не гнулись, стало очень страшно. Что со мной? Мужчина почувствовал мое состояние, и сам поднес горлышко к моим губам, заставляя сделать пару глотков. Жадно втянула воду, и, немного закашлявшись, все же почувствовала, как общее напряжение начало спадать.
– Тихо, все это в прошлом, – горячая ладонь поглаживала меня по спине, и судорога, сковавшая меня, отошла, отзываясь лишь легкими покалываниями. – Если не хочешь, потом продолжим. Не могу тебя так мучать.
– Нет, сейчас. Я хочу покончить с этим, – выхватив бутылку из его рук, сжала ее, как спасательный круг.
Мало ли, вдруг еще придется срочно пригубить. Да и руки чем-то заняты.
– Да, Карина добилась своего. Я в тот день узнала, что, наконец, забеременела. Шла домой окрыленная, думала устроить сюрприз, а сюрприз ждал меня, – не могу говорить без слез, они сами текут по щекам. – Завязалась ссора, меня толкнули, упала, сильно ударилась. Как итог, выкидыш. Прости, – утирая слезы одной рукой, пытаюсь восстановить дыхание, чтобы голос так не дрожал.
– Я не тороплю, малыш. Приходи в себя, – снова поглаживает меня, давая понять, что здесь, никуда не уйдет, и это придало силы.
Беру минутную паузу. Оказывается, это больно, говорить вслух о произошедшем. Слишком долго держала все в себе. Теперь каждое слово скручивает все внутри в тугой узел. Кажется, что еще пара фраз, и узел лопнет, а вместе с ним и я. Только теплые руки не дают этому случится.
– Кирилл обвинил меня, что я потеряла ребенка. Это было страшно. Врач выставил его из клиники за то, что он устроил скандал в клинике. Тогда же я встретила Леттку. Она вытащила меня из передряги, протянула руку помощи. В тот день, когда мы встретились, я хотела сбежать от проблем, просто почувствовать себя живой, а не выпотрошенной рыбой без души.
– А я устроил тебе качели, – не в упрек продолжил, но тут же остановился, дав мне закончить.
Не знаю сколько времени рассказывала ему все. Порог молчания преодолен, и я выложила все в мелочах. Пока рассказывала, он то рычал, как дикий зверь, то сжимал кулаки.
А когда дошло до сегодняшнего дня, вообще чуть с места не подорвался. Одно дело, когда он предполагал, а другое дело – услышал напрямую, да еще и с подробностью, как именно стул разлетелся на кусочки. Мне даже показалось, в глазах Дамира четко виднелось, как стул ломается о моего бывшего, ни один раз причем, и главное – совершенно случайно.
Когда с рассказом было покончено, Хасанов только сильнее прижал меня к себе, и я расплакалась, только уже от облегчения, и почему-то уверена, это мои последние слезы. Самое страшное позади. Он не оттолкнул.
– Они за все ответят, малыш. Но почему ты решила, что не сможешь иметь детей?
Сердце снова сжимается. Самый больной вопрос, но самый важный.
– У меня отрицательный резус крови. Организм может вступить в конфликт с малышом и тогда наступит выкидыш. Я не смогу такое пережить второй раз, Дамир. Это страшно. Ты представить не можешь, как это страшно, лежать в больнице и знать, что все, внутри пустота. Больше там никто не живет, а ты уже успела придумать имя, в какой цвет покрасишь стены в детской, какого цвета будет пеленальный столик, и так далее.
– Не думай о плохом. Тем более, у меня тоже отрицательный, – что?
Не верю собственным ушам, а Дамир, пользуясь моим замешательством, поднял лицо к своему и жадно поцеловал.
В жадных касаниях губ был коктейль из эмоций. Нежность, забота, желание защитить и забрать всю боль, что разрывает меня изнутри. Он делит ее со мной, старается забрать все себе. Горячие поцелуи сводят с ума, заставляя почувствовать себя счастливой, несмотря ни на что, и такой нужной.
Большие ладони пробираются под футболку, гладят нежную кожу, заставляя ее гореть от желания большего. Он дразнит, играет мной, моими чувствами, отвлекая от случившегося.
Я прижимаюсь к нему, зарываясь пальчиками в его волосы, вызывая утробный рык.
– Скажи, что только моя, – в перерывах между поцелуями рвано выдыхает, а я не могу найти в себе сил ответить.
Задыхаюсь от нахлынувшей нежности. Киваю, но ему мало. Даже останавливается, заставляя меня изнывать от желания.
– Твоя, только твоя.
– Умница, – подхватив на руки, несет в спальню.
Футболка исчезает с тела очень быстро, как и шорты. Остаюсь перед голодным мужчиной почти обнаженной телом, душа уже обнажена до предела. Стянув свою футболку через голову, накрывает собой и начинает дразнить легкими поцелуями.