– Ты посмотри, она его уже прислуживать заставляет, – фыркает мужчина, и тут происходит то, чего точно никто не ожидал.
– Уксуса ему налей, а не воды. Мила, не обращайте на него внимание. Перебесится и примет. Мы такие коварные, всегда этим мужикам планы портим. Меня Анна Викторовна зовут, а этот старый пень гордо именуется Самир Рустамович.
– Анна! – рычит в ее сторону пенек.
– Что, Анна? Я бы тоже трусилась, будь на ее месте. Ты давно нашу историю забыл? Я тебе сразу сказала, что идея с поиском невесты – дурная затея. Знал, кого замуж берешь, и я рада, что мой ребенок – твоя копия в этом вопросе. С кем хочет, с тем и связывает жизнь.
– Дома поговорим. Я не собираюсь отдавать его в руки проходимки, – вижу, что Хасанов сейчас натворит глупостей, и кладу свою ладонь поверх его, стараясь успокоить.
Это мой разговор. Мой и его отца. Больше ничей.
– Самир Рустамович, я вас понимаю, – в меня летит очередная усмешка, которую пропускаю мимо. – Ваше волнение обоснованно, но вы не знаете ничего обо мне, почему все так. Можете меня не принимать, руководствуясь, не знаю чем. Не буду стоять между вами и сыном. Я знаю, что такое быть с семьей, но без семьи. Не хочу, чтобы тот, кто дорог мне, узнал это. Но прежде чем ультимативно сказать свое «нет», подумайте, кому вы от этого сделаете хуже?
Меня полоснули таким взглядом, что захотелось провалиться под землю на уровень, где минимум стоит машина Дамира. Мой мужчина, чувствуя напряжение, уже сам начал сжимать мою ладошку, поддерживая меня в сложный момент.
– Мне, разоблачив не знаю в чем. Себе, испортив отношения с сыном. Или Дамиру, который не ребенок, и не будет с той, к которой ничего не испытывает, – я не спрашиваю у него, я утверждаю.
Именно такой расклад будет. Уверена.
– Я смотрю, тебя воспитывать надо. Никакого уважения к старшему поколению. Хамка! Что ты смыслишь в жизни? Не надо меня учить, как маленького. Знай свое место. Плохо воспитываешь, Дамир, плохо. Как ее представлять родне? Она даже не хозяйка. Только командует, помыкает. Ты забыл про наши традиции, сын.
– Меня все устраивает. Мне не нужна покорная овца. Мне нужна та…
Нет, не хочу ничего. Сома рою себе яму, но не могу. Воспитывать меня надо. Не позволю. Никому. Хватит! Я человек, не половая тряпка. Дамир может сколько угодно распинаться перед отцом, не поможет. А раз ходить с клеймом, то за дело. Хочет правду, я дам ее ему. Плевать на все.
Я живая, у меня есть чувства. Я не хочу, чтобы меня презирали без повода. Хочет ненавидеть, так пусть хоть по делу.
– Дамир, прости, но я так не могу.
Глава 22
Дамир
Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не выставить родного отца, но иначе он не поймет, что переходит все границы. Мы похожи, я его копия. Он защищает что важно, и это нормально, и мы оба сначала ограждаем, а потом разбираемся. Поэтому я сначала вырубил мужа Милы, а потом уже выяснял, что и как во всех подробностях.
Да, я многое тогда услышал из важного, но даже если бы он молчал, ничего бы не изменилось. Все равно бы забрал и присвоил. Не хотела бы разводиться, заставил. Но она давно не его, и судя по ее же словам, никогда и не было. Это четко слышно в разговорах. Любовь и благодарность – разные вещи.
Меня она любит. Каждый жест, касание, взгляд из-под ресниц, – все говорит, что моя. Не спутаю ни с чем. И сейчас я могу это потерять. Человек, который ценит семью, никогда не даст мне потерять мою, ту в которой я родился. Не нужно быть сильно умным, чтобы понять, малышка собирается сдаться под напором отца, а я не могу этого допустить.
Мила светлая и добрая, отец чувствует это, и давит туда, куда ему нужно. В его глазах читается, что девушка ему по душе, а вот то, что она спутала планы, совсем не нравится, и до последнего Хасанов-старший будет защищать свои интересы, прикрываясь моими.
Сейчас ему важно – не мое счастье, а выгодная сделка. Может, не верит, что я могу полюбить, может, просто не хочет верить. Плевать. Я свое не отдам. Только потом Миле объясню доходчиво и проникновенно, что в этих вопросах я сам разберусь. Она может сплетничать с мамой, сестрой, но с отцом я разберусь сам, лично.
Бывают моменты, когда ее доброта и душевность играют против нашей пары. И сейчас один из них. Только собираюсь ее перебить, пока она не сказала то, за что отец уцепится, как зазвонил телефон. В любой другой ситуации я бы не ответил, но не сейчас. Эта мелодия специально стоит на одного человека.
Батур.
Сжимаю ладошку Милы, и она замолкает, верно понимая мой посыл. Говорю же, моя. Без слов понимаем друг друга.
– Да, – грубо рычу в трубку, чтобы все поняли, я зол и буду рвать в случае чего.
– Добрый вечер. Отделение скорой помощи. Вам знаком Батур Байсаров? – даже телефон от уха отнимаю, не веря в услышанное.
Нет, номер зятя, а голос женский. Не понимаю ничего.
– Да, это мой зять. Что происходит?
– Мужчина в больнице. Сейчас находится в операционной. Вы были последним, кому он звонил. Не могли бы вы подъехать в третье отделение со всеми необходимыми документами и уладить все формальности? – тараторит молодая девушка, а у меня все мысли в голове путаются.
Если бы с этим самостоятельным дураком что-то случилось, мне бы сообщила охрана. Но они молчат. Не верю. Это развод какой-то, что ли?
– Вы уверены, что у вас в отделении находится именно он?
– Что происходит? – подавшись вперед, спрашивает отец, но я жестом показываю ему молчать, а сам тем временем встаю со стула.
– Да, уверена. При нем были документы. Мужчина после аварии. Это стандартная процедура, когда мы просим родственников приехать. Я хотела позвонить контакту «Сердце мое», посчитав, что это жена, но все же лучше будет, если вы сами ей о таком сообщите. Вы сможете подъехать?
Врет или нет? Не могу понять. Судя по шуму на фоне, там действительно суета какая-то. Поехать? Стоит, но все же не понимаю одного, почему нет звонка от охраны? Завтра всем устрою разнос. Значит, паршивец горячий сбежал, а они упустили.
Сказал же ему, что со всем разберусь. Не послушал. Героя включил. Ничего, впредь умнее будет. А как поправится, объясню ему доходчиво, кто в наших семьях и за что отвечает.
– Алло.
– На этот номер сбросьте адрес. Я сейчас подъеду.
Не слушаю, что она еще говорит, сбрасывая вызов. Сжимаю телефон в руках, едва не раздавив, настолько во мне много злости. Кому-то придется не сладко. Ой, как не сладко. Распустились без моего личного контроля, пока я мечтал о малышке. Ашшш.
– Сидите здесь. Гостевая спальня, как всегда, в вашем распоряжении. Пока я не вернусь, из квартиры не смейте выходить. Я не шучу. Все вышло за рамки.
– Дамир? – обеспокоенно спрашивает мама, а в глазах Милы читается любопытство и испуг, которые она пытается погасить, оставляя в них только переживание за меня.
– Батур в больнице. Нападение. Аме ничего не говорите. Сначала надо все выяснить. Сам скажу, – подхожу к Миле и, обняв за талию, нежно целую, хотя губы все же сначала жадно хватают ее.
Нет, сейчас я должен ее успокоить, поэтому ласкаю на максимуме, чтобы она не заметила фальши. Я тот, кто ее от всего укроет. Она никогда не узнает, что стене страшно, иначе это не стена, а кусок картона, способный упасть от легкого ветерка.
– Ничего не бойся и знай, ты хозяйка моего сердца, никто этого не изменит. С остальным справимся. Не натвори глупостей без меня.
Не шепчу. Специально, чтобы отец слышал и подумал над своим поведением. Мила кивает и напоследок сама быстро целует, и я ухожу, под вздохи мамы, гул отца и беспокойство своей женщины.
Милана
Стоит только двери за спиной Дамира захлопнуться, как все внимание гостей сосредотачивается друг на друге. Никто из нас не понял, что случилось, кроме того, что их родственник от чего-то пострадал. Он просил не натворить глупостей, и я выполню его просьбу. Правда, для этого придется прямо сейчас быстро убраться и спрятаться в спальне. Не нравится мне отношение Самира Рустамовича.
Он одним взглядом меня препарирует, заставляя съеживаться. Хочется укутаться в теплый плед, настолько глаза мужчины обжигают холодом.
– Говорили же ему, не лезь в этот бизнес. Все ты, со своей настойчивостью на этом браке!
– Аня, она сама выбрала Батура.
– Он ей просто приглянулся, первая влюбленность девочки, а ты тут же замуж. Они даже познакомиться толком не успели, а потом у нашей девочки не было. Я тебе сразу сказала, дурной он, горячий. Все хочет кому-то что-то доказать. Вот, допрыгался, теперь дочь слезы будет лить, потому что у кого-то шило в зад…
– Аня! – ого, старичок, а голос громкий, не хуже, чем у Дамира.
Даже захотелось в ушке потеребить, чтобы заложенность снять. Мне помогает. Не ожидала, что Хасанов так способен срываться. При сыне что-то не кричал, только волком глядел и рычал. Но лучше пусть они между собой общаются, я смогу тогда незаметно уйти.
– Что Аня? За дочь все решил, еще и к сыну лезешь.
– Лез и буду лезть! – все, обо мне они точно забыли, иначе бы постеснялись так говорить откровенно. – ты посмотри на нее, потасканная, вся в синяках. С какой помойки он ее подобрал? Хозяйка никакая, готовит не вкусно, скромности и такта ноль. Она не сравнится с…
Нет, ну, это уже не в какие рамки не лезет. Можете считать меня сумасшедшей, но я не позволю так о себе думать. Лучше поступлю, как хамка, но сразу покажу будущему свекру, что не позволю подобным образом с собой обращаться. Других пусть обсуждает где угодно, но не в моем дома.
Возможно, я и тороплюсь с такими поступками, все же мы еще никто друг другу с Дамиром, но раз не прогнал, раз защитил, значит и правда не хочет расставаться. Если бы сомневался, разве не спрятал бы? Не стал бы оправдываться? Нет. Он даже перед уходом попросил дождаться, пусть и витиевато.
– Самир Рустамович, – пара резко замолкает и переводит ошарашенные взгляды на меня.
Да, я тоже не ожидала, что прозвучит так рвано и хрипло, но что поделать. Меня трусит от страха и несправедливости. Мне и отстоять себя надо и им не нагрубить, чтобы семья семьей осталась. А это сложно. Я как по лезвию ножа сейчас иду. Одно неверное движение, и все.