– Если я захочу? А что, если не захочу, так и будешь ходить на сторону? Ты просто с ума сошел! Господи, с кем я жила пять лет? Просто уму непостижимо. Если я захочу. Да послать я тебя сейчас хочу. Нет, ты действительно ничего не понимаешь? Ты семью только что разрушил, – машу рукой в сторону спальни.
– Мил, не цепляйся к словам. Ее больше не будет в нашей жизни, клянусь тебе. Только дай все уладить, – слезы щиплют глаза, размыли изображение, это позволило ему схватить меня и начать утаскивать в нужном направлении. – Мы начнем с чистого листа, выкинем весь мусор. Можем даже переехать в другой город. Хочешь? Она мне вообще не нужна, с ней просто было весело. Ты моя семья, больше никто не нужен. Мы оба это знаем. Сдал позицию, но я не собирался уходить от тебя. Хочешь голой ее выставлю?
Застываю в его руках, мне страшно от его слов, но он все продолжает бить меня словами наотмашь. Если бы Кир не держал, точно бы упала, и никто не смог бы меня поднять.
– Она никогда не была тобой и никогда не сможет заменить тебя. Она ведь никакая, только для этого и годится. Это ее потолок. Но я устал, просто от вот этого всего.
Резко отпустив мои плечи, начинает размахивать руками, а я отшатываюсь к стене и пытаюсь удержаться за комод.
– Мне пресытилось все это. Это не я, это ты сейчас хочешь все разрушить. Забудь ты эту курицу. Она сейчас вылетит отсюда, как пробка. Только уйди на кухню, чтобы не видела. Карины не будет в нашей жизни, она вообще не приблизится к нам.
Как же мне хочется ему верить. Слова кажутся спасательным кругом, за который хватаюсь с радостью. Мы ведь можем все и правда забыть, начать с чистого листа. Карина же легко могла его соблазнить, она хитрая лиса, которая давно мечтает мне отомстить.
Ну, было и было, у многих ведь так, а у нас малыш. Ему нужна семья. Мне об этом нужно думать. Я смогу ведь забыть. Он ведь раскаивается. Глаза сумасшедшие, он в панике, как и я.
– Прости меня. Прошу, ошибся, – Кирилл падает на колени и обнимает меня за ноги, целует в живот, не зная, что там ребенок. – Она никто, что тогда, что сейчас она была и будет пустышкой и куклой. Я только тебя люблю. Прости и выброси все из головы. Ты моя жизнь, она болонка, замена, просто помутнение. Бес попутал.
– Что? – дверь спальни резко распахивается, и из нее вылетает разъяренная сестра в его рубашке. – Ты сказал, что уйдешь от нее, бросишь и мы будем вместе! Что тогда ты ошибся, выбрав не ту сестру.
Голова мужа резко поднимается, и я вижу, как в его глазах небеса разверзлись. Сейчас что-то будет. Но мне уже все равно. Я поняла, что запуталась, кто из них врет. Нужно бежать отсюда, от этих людей. Срочно.
– Ненавижу тебя! Ты снова отнимаешь его у меня. Ненавижу. Он мой, теперь я его не отдам тебе его! Слышишь?
Она летит на меня с разъяренными глазами. Мне становится страшно.
– Чтобы ты горела в адовом пламени. Тебе никогда не будет счастья с МОИМ мужчиной!
Расстояние сокращается слишком быстро, и я не успеваю ничего предпринять. Муж стал моим якорем, из-за него не могу двинуться, и фурия с оглушающим криком толкает меня в плечи.
Муж резко встает, лишая меня хоть какой-то опоры и, потеряв равновесие, с отчаянным криком я ударяюсь животом о комод.
– У-ууу, больно, – меня простреливает.
Живот, что итак нещадно тянул, теперь разрывается от боли.
– Что скулишь? Это только начало. Я тебя уничтожу!
Не вижу ее, меня скрутило пополам на полу, и плачу, чувствуя, как малыш уходит от меня.
– Мил, что? Что? – откинув сестру в сторону, Кир кидается ко мне.
– Врача.
Единственное, что успеваю сказать, перед тем, как улететь в темноту.
Глава 3
Милана
– Не отчаивайтесь. Все прошло хорошо, у вас еще есть шанс забеременеть. Медицина не стоит на месте. Постарайтесь прийти в себя. Жизнь не закончилась. Все у вас будет замечательно. У вас может и не быть резус-конфликта с малышом. Не накручивайте себя раньше времени. Восстановитесь, продолжите работать с мужем в этом направлении, и через год-полтора с кулечком в руках выйдите из этих стен.
Голос врача до сих пор звучит в голове на повторе. Его слова – скорее утешение, попытка восстановить психологическое состояние пациентки, нежели констатация фактов. Мне от них ничуть не легче. Мало кто из таких, как я, мог выносить малыша вновь, если не было идеального совпадения по группам крови.
Все рухнуло в один миг. Семья, возможность стать мамочкой, просто все. Единственное, на что сейчас хватает сил, бесцельно смотреть в стену напротив и сдерживать рвущийся наружу крик отчаяния. Хочу выпустить всю ту боль, что причиняет мне боль, ранит, заставляет гореть в отчаяние.
Я уже не плачу, нет. Слезы закончились, осталась только дыра в груди, которую хотелось чем-то заполнить. Чем угодно, лишь бы не быть в этой тишине, с катетером в руке, который мешает свернуться клубочком, прижать руки к груди и, хотя бы несколько минут пожалеть себя. Самую малость. Вот чуть-чуть.
Но в одном мне повезло, врач прав. В палате на двоих я была одна. Будь рядом будущие мамочки, трепетно гладящие животики, мне было бы значительно хуже. Никому не пожелаю оказаться на моем месте, даже врагу, но и находиться рядом со светящимися от счастья женщинами не смогла бы.
Хотя, даже если бы в палате была бы такая же, как я, потерявшая самое ценное, и в истерике, могло бы быть еще хуже. Одна, я могу держать себя в руках, но с кем-то… нет. Если бы девушка плакала, билась в истерике, меня бы прорвало. Прорвало так, что не помогло бы самое сильное успокоительное.
Я ведь так мечтала о большой и дружной семье. Мне казалось, что она у меня есть, пусть небольшая, но идеальная. Мы с Киром никогда не ссорились. За пять лет ни разу, но страсти в нашей паре было много. Малыш. Пазлы сложились. И тут его измена.
У меня почву из-под ног выбили. Лишили опоры, мечты. Всего. Нет, не хочу думать об этом. Не буду. Нельзя.
Спасибо врачу за это одиночество, так я все в себе удержу.
– Привет, – но долго наслаждаться одиночеством не вышло, в палату вошел муж.
Странно, смотрю на него, и сердце больше не сжимается в радостном предвкушении, а ведь раньше оно замирало от восторга. Вся моя жизнь сосредоточилась на нем. Но после измены, потери ребенка, все стерлось. Возможно, это защитная реакция, и пусть. Главное сейчас – сохранить себя.
Он ждет ответа, но его нет. Вместо приветствия, мне хочется скривиться, но сил почти нет. Во мне только одно желание – спать. Видимо, в утренней капельнице что-то для этого было, а сон, как известно, лучшая защита от реальности.
– Как ты себя чувствуешь? – наигранно спокойным голосом говорит муж, присаживаясь на край кушетки.
Отодвигаюсь на самый краешек. По поджатым губам понимаю, что ему это не нравится. Ничего. Мне сейчас тоже много чего не нравится. Он даже банальных фруктов не принес жене, а для мамы своей всегда половину магазина скупал, когда она попала в больницу два года назад.
– Тебя это волнует? – не могу сдержать ухмылку, но получается скверно.
Вместо пренебрежения, выходит нечто странное из-за хрипа, что вырвался вместе со словами. Сильно хочется пить, но сил дотянуться до тумбы почти не было, поэтому в горле пустыня, а теперь и подавно не буду, пока он не уйдет. Пускай кривится от неприглядного вида и ужасного голоса.
– Мил, не начинай. Я же сказал, с Кариной была ошибка, давай забудем, начнем все сначала. Просто перелистнем страницу и продолжим жить, как раньше, – он не спрашивает, утверждает.
– Нет, не будет ничего, как раньше, – качаю головой, потому что не могу согласиться, не могу поверить, что он так сказал.
– Мне перед тобой, может, на колени еще упасть прикажешь? – мгновенно закипает муж. – Так не будет этого. Мне стало скучно, я устал от тебя. Дома – ты, на работе – ты. Да любой нормальный мужик взвоет. Ты мне дышать не давала спокойно. Я ведь просил тебя не работать, но ты не послушалась.
Кажется, я все же ошиблась, не все слезы выплакала. Чувствую, как кожу холодит соленая струйка. Как он может говорить подобное? Мы ведь вместе принимали решение, когда я устраивалась на работу. Это он настоял, чтобы его жена работала только с ним, либо сидела дома. Естественно, я выбрала быть с ним, потому что дома мне скучно.
А оказывается, ему нужно было, чтобы я сидела дома. Интересно, когда он начал мне изменять? С первого дня свадьбы, или хоть немного продержался? Смотрю сейчас в его глаза и боюсь разглядеть в них ответ на незаданный вопрос.
– Чтобы проще было завести любовницу на работе? – кричу, если этот всхлип можно назвать криком, от чего он кривится.
Не нравится ему мой голос, но кто из нас к этому больше руку приложил.
– Прекрати все перекладывать на меня, Мил. Это твоя вина. С первого дня нашего брака. Ты меня не слушала. Никогда. Всегда манипулировала мной. Думаешь, я слепой и не замечал? Замечал и позволял, пока ты не переходила границ.
– Ты хоть понимаешь, что сейчас говоришь? Слышишь вообще себя со стороны? Ты как о норме говоришь про другую в нашей постели! Ты сейчас просто переложил на меня ответственность. По твоей логике, если бы я сидела дома, готовила тебе ужин и единственным моим интересом стало – создать комфортную обстановку для мужа, то у нас все было бы идеально? Не было любовницы? Совсем с ума сошел? – последние слова получаются с криком.
В груди начинает жечь от горечи осознания, с кем я жила столько лет. Ему нужна была кукла, бесправная рабыня. Это очень страшно.
– Милана, прекрати передергивать! Я совсем не это имел в виду, – маска спокойствия окончательно слетает с его лица, теперь передо мной злой мужчина.
Если бы малыш был жив, то обязательно испугалась бы мужа, но сейчас мне бояться нечего, терять нечего. Отчаяние и так съедает изнутри, поэтому реакции Кирилла мне не страшны.
– Карины больше не будет в нашей жизни. Все. Точка! Мне не об этом с тобой нужно поговорить, - вскакивая с кушетки, он нависает надо мной грозовой тучей. – Прекрати меня пере…