К счастью, через пару минут в приемной появился Прохоров. Увидев ее, он даже не притормозил! Даже с шага не сбился, только кольнул в ее сторону волчьим взглядом и ушел к себе, на ходу обронив ледяное:
— Зайди.
Будто она прислуга какая-то!
Ольга покраснела. Было очень неприятно оттого, что эта грымза с комельком на голове увидела, как холодно он ее встретил. Очень неприятно.
Она поднялась с диванчика и, поправив немного сбившуюся юбку, гордо направилась в кабинет. Пусть не думают, что ее как-то задел этот повелительный тон.
Однако, стоило только зайти и прикрыть за собой дверь, как в нее вперился жесткий взгляд:
— Как ты посмела сюда явиться?
Ольга поморщилась от такого приема.
— Пришла к тебе.
— На хрена?
Она обиженно поджала губы, потом подошла к его столу и открыла сумочку.
— У меня хорошая новость, а ты не брал трубку и не отвечал на мои собрания.
— А должен был? Мы же договорились, что я даю тебе деньги, а ты сваливаешь в туман и больше не отсвечиваешь! Никогда!
Ей так и хотелось выкрикнуть: да разве это деньги?! Крохами какими-то откупался, в то время как его убогая жена, над которой он так трясся, жировала по полной? Катала на дорогих машинах, хозяйничала в элитном доме, рядилась в бриллианты и меха.
А ей что? Жалкую подачку, которой едва хватало на более-менее достойную жизнь, да пару брендовых шмоток в месяц. Это, по его мнению, справедливо? Э, нет! Хватит. Больше пунктом экономии она быть не собиралась. Она, между прочим, мать его будущего наследника!
— Вот. Это тебе, — с этими словами она выложила перед ним снимок и заключение врача.
А он даже не взглянул! Как смотрел на нее, сложив руки на груди, так и продолжал смотреть. И в его взгляде не было ни намека на тепло или интерес.
Это бесило. Так сильно, что Ольга стиснула свою сумочку и едва не сломала ноготь.
— Не собираешься взглянуть?
— Не тяни время. Коротко, своими словами! И на выход.
Она затолкала обиду поглубже и ласково произнесла:
— У тебя сынок будет. Ты рад?
Вместо радости он скрипнул зубами и отошел к окну. Встал там и, заправив руки в карманы, уставился на улицу.
— Глеб? — жалобно позвала Ольга. — Ну скажи что-нибудь. Я так спешила тебя порадовать. Поздравь, обними…
Он досадливо цыкнул и обернулся.
— Я уже говорил. Ребенок от тебя – это не то, о чем я мечтал. Если ты думала, что его пол имеет какое-то значение для меня – то нет.
— Но… — в ее глазах заблестели слезы. Она так хотела его порадовать, а он… Чурбан бесчувственный.
— Мне все равно, кто там, — он небрежно кивнул на ее живот, — и не жди от меня какой-то другой реакции. У меня есть дети, которых я хотел и которых люблю. К твоему приплоду это не относится. Я тебе об этом говорил раньше, и говорю сейчас.
— Он имеет такие же права, как и остальные! — взвилась Ольга.
Как ее бесила вот эта увлеченность Прохорова собственными детьми. Да она ему пяток таких запросто родит! Даже лучше! В сотню раз лучше. Без тошнотной половины генов со стороны его грымзы-жены!
— Все, свободна.
— Думаешь, что тебе так легко это сойдет с рук?
О, нет. Глеб так не думал. Он прекрасно понимал, что его проблемы только начинались. И дальше будет только хуже.
— Я запретил тебе и близко появляться в тех местах, где может быть кто-то из моей семьи. Так что проваливай.
Ольга сложила руки на груди и нагло ухмыльнулась:
— Не спеши, Прохоров. Я пришла тебе сказать, что нам с сыном нужна квартира. И если ты не хочешь огласки и того, чтобы твоя драгоценная женушка узнала о том, какой ты козел, то ты ее купишь. Достойный вариант я уже нашла.
Глеб снова скрипнул зубами и отвернулся. Пора было признать, что малолетняя дрянь держала его за яйца, и в ее власти было сломать все то, чем он безумно дорожил.
Вот она. Цена мимолетной ошибки. Всего раз поддался слабости и теперь барахтался по уши в дерьме.
Глава 5
Я не стала заезжать на подземную парковку и остановилась на уличной. Все равно надолго в офисе не задержусь – надо лететь на встречу к клиентам, поэтому пусть ласточка стоит под рукой. А я мигом, только папку нужную возьму и обратно.
План хороший, а вот воплощение подкачало.
Не нашла я нужной папки у себя в кабинете. Проверила везде – на столе, в столе, в шкафах, даже на подоконник глянула – нет и все.
— Не понимаю, — потирая бровь, я пыталась сообразить, куда могла запропаститься эта несчастная папка.
С беременностью и со всеми этими «радостными» новостями о том, что у мужа есть беременная любовница, я совсем расклеилась. Вроде ходила, что-то делала, а мысли как привязанные тянулись в ту сторону.
Еще дыра в груди пульсировала, не прекращая. Что бы я ни делала, она была со мной — на работе, в салоне у парикмахера, на встрече с подругами. Больно, конечно, но жить можно. И я собиралась жить! Полноценной жизнью, не утопая в сожалениях, страхах и одиночестве.
Я не одинока. У меня дети есть. Родственники есть. Друзья есть. Все они никуда не пропали с появлением лупоглазой глебовской подстилки.
Работа есть, увлечения, в конце концов.
Не заканчивается жизнь в такие моменты. Да, больно, да, страшно, да, до жути обидно за себя и растоптанную семью. Но разве это повод хоронить себя? Загонять в темную пещеру отчаяния и уныния? Нет…
Осталось только убедить в этом себя, удержаться на плаву и не сбрендить. А то уже кажется, кукушечка немного подтекать начала.
Да где эта дурацкая папка?!
И тут же вспышка в памяти.
У Людмилы!
Ну, конечно же! Где еще! Я на той неделе не успевала распечатать дополнительные материалы и попросила ее заняться этим.
— Точно старость, — проворчала я и, прихватив с дивана свою сумочку, поспешила к кабинету мужа.
Эх, и не хотелось мне туда идти…
В последние дни видеть его не могла! Смотреть в его лживые глаза, слушать лживые слова о том, как сильно любит меня и детей. Давилась желанием высказать все, что думаю о его «любви», но пока не время.
Я пока еще не решила, как мне быть и какие меры в отношении загулявшего кобеля принимать. То ли сразу усыпить, то ли сначала кастрировать. Надо все просчитать, обдумать и сделать, как лучше для меня и детей, а не для Глеба, его новой любви и их нагуляша.
Сука? Ну и пусть. Добрые в этом мире не выживают.
Когда я зашла в приемную, Людмила была на своем рабочем месте.
— Здравствуй, помнишь я оставляла…
Она отреагировала странно. Приложила палец к губам, призывая меня к молчанию.
Я аж растерялась. Бровями дернула, без слов спрашивая, что стряслось. А она указала на дверь в кабинет мужа, а потом приложила ладонь к уху.
— Подслушать? — шепнула я.
Людмила кивнула. Женщиной она была строгой и солидной, и ни разу не была замечена в бестолковых сплетнях или попытках засунуть свой нос в чужие дела. А еще она хоть и работала помощницей моего мужа, но после того, как пару лет назад я помогла ей добиться редкой, дорогостоящей операции и спасти сына, она была бесконечно предана именно мне. Не Глебу.
Ее поведение меня насторожило, и я на цыпочках подошла к двери. Прислушалась…
Сначала слова показались неразборчивыми, но спустя минуту слух адаптировался, и я стала свидетелем занимательнейшего разговора.
— … Думаешь, что тебе так легко это сойдет с рук?
Голос Ольги я узнала сразу. Первой реакцией было ворваться внутрь и устроить разнос. И этой сучке, посмевшей сюда заявиться, и самому Прохорову, окончательно попутавшему берега.
Меня трясло. От злости, обиды, стыда. Притащить сюда эту дрянь?! Прямо у меня под носом? Ну ты и сволочь, любимый! Сволочь!!!
Тем временем муж ответил на удивление жестко:
— Я запретил тебе и близко появляться в тех местах, где может быть кто-то из моей семьи. Так что проваливай.
Ух, ты, заботливый какой. О семье думает.
Я его знала, как облупленного, и эти убийственно холодные интонации… так он говорил, когда был зол. И не просто зол, а в ярости.
Не так все сладко в Сахарном Королевстве? Не хочет бедная овечка слушаться своего грозного повелителя?
Я кипела, но продолжала слушать.
— Не спеши, Прохоров. Я пришла тебе сказать, что нам с сыном нужна квартира. И если ты не хочешь огласки и того, чтобы твоя драгоценная женушка узнала о том, какой ты козел, то ты ее купишь. Достойный вариант я уже нашла.
О, как…
Шантаж.
Меня не смогла спровоцировать, чтобы я сделала всю грязную работу и, тем самым, преподнесла ей мужика на золотом блюдечке. Так теперь решила самого мужика за яйца подергать?
Молодец, девка. Смелости не занимать. Или наглости?
Затаив дыхание, я ждала ответа своего дорогого мужа.
Эти секунды показались мне вечностью. Сердце гремело в груди, душа на разрыв, но я как кобра, не моргая, стояла возле двери и ждала.
— Будет тебе квартира, — наконец, сказал Глеб. — Но если ты еще раз посмеешь сунуться…
Слабак!
Боже, какой слабак и трус! И дурак!
Собрался от этой сучки откупаться? А чем? Нашими совместными средствами? Мы поженились давным-давно, и брачного договора у нас отродясь не было. Все, что нажито в браке – недвижимость, бизнес, деньги – все общее.
И вот теперь он собрался покупать своей потаскухе жилье? За счет меня, детей, нашего будущего?
Меня затрясло еще сильнее. Я ради этого столько пахала? Ради этого разрывалась между домом и работой? Чтобы в один прекрасный момент появилась вот такая необремененная моралью волшебная пися и потребовала «свое»???
С трудом переведя дыхание, я отошла от двери и остановилась перед Людмилой:
— Не говори, что я приходила. Ладно? И отзови мою доверенность на заключение сделок.
— Хорошо, — кивнула она, сделав пометку в рабочем блокноте, а потом нахмурилась. — Глеб Семенович будет спрашивать, в чем причины.