— Ты понятия не имеешь, как это звучит, — сквозь зубы процедила я, — даже не догадываешься, каково это!
Он совсем сник:
— Прости.
Я криво усмехнулась:
— Простить? А оно мне надо? Прощать человека, который сначала предал, потом таскал у семьи, чтобы бабу свою левую радовать, а потом еще и меня дурой параноидной пытался выставить.
— Тань, ну прости, — он рывком притянул меня к себе, так что я носом уткнулась в его плечо, и крепко обнял, — я боялся тебя потерять.
— Правильно делал, — я задержала дыхание, потому что его запах, тот самый, что раньше дарил тепло и уверенность, теперь разъедал легкие, — пусти.
— Не отпущу. Ни за что!
Я чувствовала, как его потряхивало. Слышала надрывный, сбивчивый бой мужского сердца.
Что же ты, дурак озабоченный, наделал? Стоило оно того?
Пришлось зажмуриться, а потом и вовсе закусить щеку изнутри, чтобы не разреветься. Никаких слез! Не дождется!
— Да пусти ты меня! Дышать нечем! — я оттолкнула его от себя, и для верности отошла на пару шагов. — Стой, где стоишь, и не приближайся, если не хочешь, чтобы у меня начался приступ токсикоза.
— Таня, послушай меня, пожалуйста, — взмолился он, — мне не нужна эта девка. Вообще, никак, никаким образом.
— Называй вещи своими именами. Девку зовут Ольгой. И она не темный лорд, чтобы дрожать в страхе перед ее именем.
Он сморщился, будто откусил половину лимона:
— Ольга — просто ошибка, которую я совершил по своей тупости. Только и всего.
— Ух ты, просто ошибка, — я всплеснула руками, — а я-то уж расстроилась…
— Тань…
— Глеб, просто ошибка — это когда ты открыл тетрадь сына, а там оловянный, стеклянный, деревянный с одной «н» написано. А то, что ты сделал — это полный…
Я не договорила и, проглотив матерное слово, просто отвернулась.
Смотреть на него было невыносимо. Этот взгляд побитой собаки, эти жалкие «просто ошибка». Какая же он скотина…
Я ведь и правда думала, что нашу семью минуют все эти «бес в ребро», «самцы полигамны», «прости, не знаю, как получилось». Верила Глебу. Это была моя принципиальная позиция — верить. Ведь если веры нет, то зачем все это? О какой семье может идти речь, если главного нет?
И вот теперь оказалась по уши в зловонном болоте. И вонял как раз полуразложившийся трупик моего доверия.
— Не руби с плеча, пожалуйста. Дай мне шанс все исправить. Давай начнем все с чистого листа. Мы справимся, преодолеем… Я обещаю, ты не пожалеешь.
— Преодолевать? — я задумчиво посмотрела на него. — На хрена? Начинать с чистого листа? На хрена? Все эти варианты — на хрена они мне? Это ведь я буду преодолевать, я буду справляться и что-то там начинать заново. Это мне придется перебарывать свою боль, гордость и самоуважение. Мне! А не тебе. У тебя-то все будет хорошо. Ну, повздыхаешь первое время, поюлишь, тапочки в зубах потаскаешь.
— Таня…
— Просто ответь. Зачем все это конкретно мне? Прямо по пунктам. Первое. Второе. Третье.
— Ты же любишь меня, — в отчаянии просипел он, как будто этого было достаточно.
— И что? По-твоему, любовь подразумевает муки? Причем в одностороннем порядке? Прости, но я в такие сценарии не верю.
— Я тебя люблю.
— А хреном по другим лункам болтаешь для профилактики?
— Да случайно это вышло. Понимаешь? Случайно!
— Ну давай, поведай мне свою душещипательную историю. Мне очень интересно.
На самом деле нет. Я боюсь это услышать, боюсь узнать подробности, потому что тогда эта история еще сильнее оживет в моей фантазии. И все же я подталкиваю мужа к правде. Пусть больно, но лучше узнать все и сейчас, чем дозированно, растягивая боль до бесконечности.
— Рассказывай.
— Зимой, на одном из корпоративов…
Блин, ну вот так я и знала. Все беды от этих сраных корпоративов. Прям классика жанра.
— На каком именно? — нас много куда приглашали, и не всегда мы там появлялись вместе. И как выяснилось — зря. — И почему меня там не было?
— Ты ездила с детьми на экскурсию.
О, да, было такое. Поездка с классом в другой город, на программу «В гости к сказке». Помню, мне очень понравилось. Дети были в восторге, сопровождающие взрослые — тоже. Мы и на хаски катались, и малиновый чай с баранками пили, и в снежный бой играли. Отлично провели время. Причем не только мы, муж, оказывается, тоже не скучал.
— Ммм, а ты быстрей поскакал по бабам? Воспользовался глотком свободы?
— Да нет же. Там один из мужиков пришел с молодой женой, а та, в свою очередь, подругу притащила. Всю такую из себя нежную и загадочную, — кисло проговорил он.
— И Прохоров, эрудит хренов, побежал ее разгадывать? Конечно, кто, если ты не ты…
— Я никуда не побежал. Я даже не понял, как это вышло. Слово за слово, взгляды какие-то, немного крепкого, — он опустил взгляд и надрывно втянул воздух в легкие, — у меня будто мозги отключились.
— Ну, милый, так бывает, когда нижняя голова контроль перехватывает, — понимающе произнесла я и, заметив, что он собирается что-то добавить, подняла руки в предупреждающем жесте, — без подробностей, пожалуйста. Мне не интересно, как и в каких позах проходила ваша случка. Дальше.
— А что дальше? — Глеб уныло повел плечами. — Дальше я пришел в себя. Офигел, пересрался. Нашел контакты этой девки, встретился, чтобы сказать, что это было недоразумение. Она вроде даже поняла — кивала, соглашалась, заверяла, что сама не знает, как же такое случилось. После этой встречи пропала с радаров, и я даже вроде как успокоился, решил, что это урок на будущее, что надо сделать выводы и идти дальше. Беречь самое главное — семью…
— Давай без лирики, — я его перебила, — что потом?
— Потом она объявилась: почти через четыре месяца и со справкой о беременности. И все сроки, чтобы как-то на это повлиять, были уже упущены.
Молодец, девочка. Все строго по учебнику. Дай, спрячься, предъяви.
— И дальше я уже думал только о том, как сохранить все в секрете. С ней не общался, хотя она пыталась навязчиво лезть. Что-то лепетала о любви, сладком будущем и прочую ересь. На это я подробно объяснил, куда она может идти, но…
— Но за яйца она тебя уже прихватила и отпускать не собиралась, — сочувственно закончила я. — Бедный. Бедный Глеб… А знаешь… я тебе верю. Действительно верю. Ни один мужик не идет налево с целью обзавестись потомством от не пойми кого. Вам же как, фейерверк новых ощущений подавай, неизведанную письку, но чтобы без последствий. Чтобы никто ни о чем не узнал, и продолжали за ушком чесать. Побочные дети в эту картину никаким боком не вписываются, да? И ты так хотел, но не вышло. Что тут можно сказать… Лох — это судьба, товарищ Прохоров.
— Я ничего не хотел…
— Бедолага. Напоили и изнасиловали. Да?
— Ты со мной говоришь, как с дебилом.
— А на что ты рассчитывал? На понимание и поддержку? Прости, что напоминаю очевидные вещи, но я тебе не мама, чтобы все с рук спускать. Чтобы ты пришел такой весь побитый жизнью, несчастный, глаза в пол, и сказал «извини», а я такая вздохнула, погладила тебя по голове и со слезами умиления: «Ну что уж теперь. Бывает. Иди отдыхай, горе ты мое луковое, а я тебе пока супчик сварю». Я — сука, Глеб. Но ты, кажется, совсем расслабился и забыл об этом.
Супчик блин… Была бы у меня сейчас кастрюля супа, я бы на голову бы ему ее вывернула.
Он криво с надрывом усмехнулся:
— За это и люблю.
Угу, любит он… Так любит, так любит, что теперь у меня дыра в груди размером с кулак, и как ее заштопать, я не представляю.
— Ладно. Поехали дальше. Я правильно поняла, что ты всеми силами пытался спрятать свой постыдный секрет и платил Ольге за молчание?
— Да. Думал, откуплюсь, — признался Глеб с совершенно удрученным видом.
Я вспомнила, как выглядела Ольга в нашу с ней памятную встречу. Явно после дорогого салона, шмотки брендовые, украшения тоже.
— И сколько ты тратил на нее? На сумочки, колечки и прочее.
Он набычился:
— Я не считал. Четыре месяца ее не было на горизонте, соответственно и не тратил ничего. Потом она нарисовалась и понеслось. В первый месяц скромно. Тысяч пятьдесят, наверное. На анализы.
Капец. Просто капец. Скромно! Да у некоторых зарплата меньше!
Блин, вот точно я не тем по жизни занимаюсь. Надо было такого же женатого лоха ловить и доить его до посинения.
— Потом аппетиты сильно возросли, — угрюмо продолжил Глеб. — и в последний раз она заявила, что ей нужна квартира.
Дура эта Ольга. Дура конченая. Вроде начала так уверенно, а в итоге сама все в унитаз спустила, когда сунулась ко мне. Надо было помалкивать в тряпочку и ждать, пока мой дорогой муженек купит квартиру, машину и удовлетворит прочие хотелки сельской прелестницы. И уже потом пускать в ход тяжелую артиллерию и лезть к жене.
Меня трясло.
— Ты понимаешь, откуда эти деньги? Ты их воровал у семьи. У меня, у детей. Крысил и в чужую дырку сливал.
— Я хотел защитить вас.
— Ничего себе защита! Тебе не кажется, что дороговато? Да еще и за наш счет.
— Тань, я не соображал ничего от страха. Просто совал ей деньги, чтобы язык за зубами держала.
— Супер, Прохоров. Просто супер! Отличный бизнес-план. А если бы я сейчас лавочку не прикрыла, ты бы так и позволял ей доить себя? И продолжал бы нас обворовывать? Что у нее там дальше было по плану? Машинка? Еще одна квартира? Поездки по югам?
— Да я на все был готов, лишь бы она заткнулась, — он в сердцах начал расхаживать по кухне взад вперед, как зверь по клетке, — хотел откупиться. Да. Это меня не красит, но я думал, что деньги решат проблему. Лучше уж с ними расстаться, чем с тобой!
Боже, какой же он дурак в очевидных вещах…
— Деньги, наоборот, ее создали. Проблему эту. Ты думаешь, зачем Ольга приперлась на то мероприятие? Поддержать подруженьку и скромно постоять в уголке, на людей посмотреть? Ни черта подобного. Она высматривала обеспеченного мужика, к которому можно присосаться. Причем утром наверняка сделала тест на овуляцию, чтобы быть уверенной в том, что идет во всеоружии. А дальше дело техники. Разыграть образ томный и загадочный, найти дурака, который на это обратит внимание. Выбор пал на тебя. Блин, я даже не удивлюсь, если она подсыпала что-нибудь, чтобы ты башкой своей бестолковой думать перестал! Может, сама, а может, подруга помогла. Подруга как, кстати? Тоже соска молодая, которая пришла на смену опостылевшей жене?