меня осмотрев.
Но я никого не замечала, стоило только сосредоточиться и перед глазами всплывали тонкие синие нити, прошивающие сад. Я тронула одну из них, и та отозвалась тонким дребезжанием.
— Что ты сейчас сделала? — меня дернула за руку одна из дракониц. Платье у нее было измято, шляпка съехала набок, а голос звучал истерично, с визгливыми нотками. — Ну, говори, низкорожденная, я заплачу тебе. Много заплачу.
На нас начали оглядываться, и та, схватив меня за локоть, поволокла вглубь кустов, испещеренных синими ягодами. Сопротивляться я не смогла бы при всем желании. Большинство дракон были крупными и рослыми, любая из них была на голову меня выше. И эта драконица не была исключением.
— Ну, вея, говори, как выйти на второй экзамен? Отдай мне поток, а я заплачу, правда, много, — зашептала девушка со шляпкой, путаясь в словах и все время оглядываясь. — Тебе что, тебе все равно не поступить, а на мне семейный долг, я заплачу, ты не думай… Вот, три золотых на хорошее платье.
Я мгновенно перестала волноваться и холодно оглядела высокомерную драконицу, отмечая дорогое платье и драгоценности из столичной мастерской. Раньше бы я помогла ей просто так, но по моей жизни уже проехался клан Тарвиш и красавец-спаситель на пару со своей сестрой. И вся их драконья суть крылась в словах «продай мне», в уверенности, что купить можно все, начиная от спичек и заканчивая человеческой жизнью. Не всегда деньгами, но всегда купить.
— Сорок, — сказала я без улыбки. — Наличными и через договор, а взамен я покажу тебе нить… то есть, поток.
— Как ты смеешь, ты…
— Сорок пять.
— Ты, жалкая кошка, низкорожденная дрянь! Как смеешь ты!
— Пятьдесять, — любезно заметила я. — Это мое последнее слово.
Шляпка сдулась, мне даже жаль ее стало, и пришлось напомнить себе, что это драконы, адепты бога купли-продажи и не за что их жалеть. Для нее пятьдесят золотых — метр подернутого магической нитью кружева, а для меня год, а то и два безбедной жизни.
Дракониц вздернула руку, выписывая пальцем руну магического договора, а я ответно позволила той свернуться кольцом на запястье, после чего вывела ее из кустов к тому самому потоку, который заприметила первым.
Вокруг нас бродили другие студенты, слепо тычась между коренастых яблонь и стройных золотых вишен, из которых здесь варили грог. Многие пересекали нити, но даже не чувствовали их. Это было странно и непонятно.
— Держи, — подвела свою драконицу к переливающейся синевой нити, и буквально вложила в руку, словно та была слепой.
Драконица счастливо всхлипнула, сунула мне в руки тонкую карту с перечисленными золотыми и растаяла в воздухе призрачной дымкой. Я задумчиво повертела карту, глядя, как рассыпается руна выполненного договора, и осторожно взялась за следующую нить.
Чувство перемещения было странным, как если бы я шагнула с обрыва, но не упала, а просто прыгнула в другую реальность.
Портал! Единственный раз я пользовалась им почти год назад, когда мне стало плохо в городском парке, и Клавис разбил артефакторный портал, чтобы отнести меня к лекарю.
В приступе короткого головокружения я схватилась за первую попавшуюся вещь, которой оказался… недавний блондин.
А я тяжело дышала, вцепившись руками в атласные отвороты его камзола и боясь пошевелиться. Блондин окатил меня колючим неприязненным взглядом, нервно дернув уголком губ, и я мгновенно расцепила пальцы, но не рассчитала сил и опасно шатнулась. Он поймал меня неожиданно ловко, успев поставить ладонь между стеной и моим бедовым затылком.
— Осторожнее, вейра, — прошипел он.
Я ему очень не нравилась, но все же он мне помог.
— Спасибо, — хрипло поблагодарила я, а юный драконир усмехнулся, явно собираясь ответить мне что-то язвительное, но вдоль гулкого, украшенного старинной каменной резьбой коридора прокатилась теплая волна магии. Я ощутила ее мурашками по коже, и судя по тому, как поежился блондин, он тоже ее почувствовал.
— Приятно видеть, что первый экзамен прошли столь многие, — раздался приятный, хорошо поставленный голос, источник которого было невозможно определить.
Он шел отовсюду, но не имел привязки к месту.
Студенты, прошедшие этот экзамен, жались к каменным стенам, оглядываясь в поисках источника звука, изредка переговариваясь друг с другом. Они уже не были так высокомерны, как в академическом парке, сосредоточившись на достижении цели.
Академия драконов была похожа на свою земную тезку не больше, чем балет походил на цыганские пояски. Возраст драконов измерялся не годами, а десятками лет, и средний возраст жизни дракона равнялся тремстам годам, и возраст поступления приходился примерно на двадцать пять лет. Кто-то мог поступить в Академию в двадцать, кто-то только в тридцать, были и сорокалетние, хотя различить их внешне было сложно. В сорок лет большинство выглядели сущими юнцами, но их целеустремленность, рациональность, хладнокровие были не сравнимы с упорством молодежи, что когда-то училась со мной на историческом. Мои двадцать пять ничем не выделялись только внешне, а в остальном я проигрывала любому из драконов.
Воспитанием, мышлением, упорством, способами достижения цели. Чтобы поступить в Академию, я должна стать драконом — думать, как они, вести себя, как они. Я задумчиво побренчала золотой картой от непутевой драконицы и усмехнулась. Получается, чтобы стать хорошим драконом, нужно быть просто не очень хорошим человеком. Так?
Голос тем временем набирал силу:
— В этом коридоре множество дверей, которые не единожды открывались великим драконирам, и вам предстоит пройти в одну из них. Пройти можно только один раз, и куда бы вас не вывела дверь, должно принять это со смирением. В случае опасности достаточно попросить прекратить экзамен. Помните и идите. Ваши двери ждут вас.
Голос затих, и в тишине стал слышен громкий испуганный шепот одной из дракониц:
— Отец рассказывал, что поступал в Академию четырежды, потому что дважды дверь его выкидывала обратно на улицу, а один раз в эпицентр пожара.
— А мама рассказывала, что ее однажды выбросила прямо в водопад!
— А я слышал, про падение с Черного утеса…
— Мне все равно, — с дрожью отозвался кто-то. — Я должен пройти, должен, меня готовили к этому двадцать лет.
Я окинула взглядом коридор, насколько хватало видимости, но студентов и впрямь было много, и все потихоньку разбредались, трогая глифические руны, выбитые на дверях, золоченные ручки, гладили пальцами резьбу, выискивая подсказки, боясь прогадать и войти в неверную дверь.
— Пройти в дверь можно только один раз, — подбодрил голос.
Студенты поняли намек и заметались вдоль коридора, а я пошла вперед, стараясь держаться ближе к балкону, скрытому рядом колонн. Меня манила неприметная дверка в конце коридора.
Драконы — особи, склонные к роскоши, купленные со всеми потрохами блеском золота и дорогих камней, стремились выбрать наиболее внушительные двери, манившие росписью, резьбой, монументальностью. Я была свободна от местных предрассудков и спокойно двинулась к дальней дверке, равнодушно рассматривая маленькие баталии, разворачивающиеся перед глазами. Два драконира сцепились в смертельной хватке возле одной из дверей, около другой спорили три драконицы, одной из которых уже расцарапали лицо. Пугала только глухая магическая тишина, наложенная на пространство.
Но едва я положила руку на ручку двери, как сверху ее накрыла ещё чья-то рука.
— Позвольте я открою, — обернувшись я увидела недавнего блондина, с усмешкой наблюдающего за моими попытками, вытащить руку.
— Я первая добралась до двери, — ни на что особо не надеясь, сказала я.
Но драконир только задрал голову и весело расхохотался.
— Ну и что? Я сильнее, и я хочу войти в эту дверь, так что тебе, вейра, остается только уступить. Шитье, кружево, цацки — это для девочек, а настоящие дела оставь мужчинам.
— Послушай, настоящий мужчина… Ой, а что это там?
Начинающий мужчина, любопытный, как все драконы, тут же обернулся, и я, воспользовавшись моментом, рванула дверь на себя. Вот только не учла драконьи рефлексы, поэтому в дверь мы шагнули одновременно.
— Ах ты… — зашипел он и вдруг отпрыгнул.
Мимо прошла едва уловимая глазом огненная полоса, разделившая нас. Похоже мы оба прогадали и шагнули в ту дверь, на которую жаловался папаша одной из дракониц. Вокруг нас занимался пожар. Пламя медленно ползло по почерневшим стенам, оставляя за собой только дым, темень и едкую горечь во рту. Сердце от ужаса подскочило куда-то к горлу и заколотилось, затрепетало подстреленной сойкой.
Вот так я и умру?
— Это потому что ты нарушила правило! — зло заорал блондин, с которого в два счета слетели вся привлекательность и обаятельное нахальство.
В его руке родился серебристый клинок, которым он сшиб одну из горящих балок, рухнувших между нами, а после вдруг перепрыгнул через вставшее между нами пламя и толкнул меня к одной из стен. Я испугаться не успела, как он обернулся и свободной рукой отбил пылающую картину, упавшую на то место, где я только что стояла. Картины, полыхавшие на стенах были такого размера, что прожила бы я недолго. Запястье у драконира мгновенно покрылось волдырями, что было заметно даже в расцвеченной рыжим огнём полутьме. Он спас меня. Снова.
— Но ты тоже нарушил правило, — тихо сказала я. — Это была моя дверь и ты добровольно шагнул вместе со мной.
Его лицо казалось темным, и я не могла разобрать сложное выражение его глаз. Но мне показалось, оно было не таким уж раздраженным.
— Проси о помощи, — жестко сказал он, прижав меня к себе покрепче, и срезал клинком горящую штору.
От дыма слезились глаза, а рот наполнился горькой и вязкой слюной, но я все равно покачала головой.
— И не подумаю.
— Проси, — зашипел он. — Ты открыла дверь, просьба должна исходить от тебя! Я не могу умереть здесь, на мне семейное ярмо, я обязан…
— А у меня только одна попытка, — дрогнувшим голосом сказала я. — Проси и тебя спасут, а я останусь здесь.