Бросила испуганный взгляд на Рейнхарда, но тот слушал с каким-то жадным интересом.
— Ты, наверное, любишь читать? — вдруг спросил он. — Я пришлю тебе пару книг. Они по твоей специализации, нашел их в старой области на окраине Летты, ты ведь знаешь стародраконий?
Я заторможенно кивнула. Откуда он знает, что я знаю?
— А теперь, Клео, давай решим, что делать с твоими потоками.
— А что с ними? — искренне удивилась я.
Я плету заклинания, рисую и наполняю силой магический круг, вижу потоки силы.
— Ты самоучка? У меня потоки были в том же состоянии, потому что я разрабатывал их сам под контролем старого вояки. Клан Тарвиш был обязан тебя обучить, однако… Он ведь не обучил?
Я помедлила, но промолчала. Клавис, каким бы он ни был, спас мне жизнь.
Рейнхард смотрел не отрываясь, словно пытался выловить в моих глазах истину. Наконец, со вздохом, медленно наклонился ко мне.
— Это нарушение не просто закона, нарушение вековых устоев, обязующих дать иномирянкам равное от потерянного. Оставляя свой мир, они получают полную поддержку от императорского клана, от моего клана… У тебя был учитель магии?
— Нет, но я в поместье Тарвиш огромная библиотека, никто не препятствовал моему чтению, так что я сама всему прекрасно научилась, — мне вдруг пришло в голову, что цель расспроса совсем в другом.
Возможно, Рейнхард просто ищет способ выставить меня из Академии, а я-то, дура, ему про шумеров рассказывала.
— У тебя был учитель физики тела?
Сначала я собралась немного соврать, но… Мои достижения в физкультуре были очевидны. Исподлобья взглянула на Рейнхарда, краска сошла с его лица, как дешевая позолота с побрякушки, ушла недавняя мягкость.
— Нет.
С силой сжала руки под одеялом. Я не буду лгать, я не сделала ничего плохого. Всего сутки назад Рейнхард почти открыто обвинил меня в том, что я оговариваю клан Тарвиш, а теперь неожиданно поверил. Если он хочет выставить меня из Академии, мало Вальтарте не покажется.
— Учитель этикета, учитель магической практики, ткач? — продолжил допрос Рейнхард.
— Нет.
— У тебя был магический питомец?
— Нет…
С каждым словом меня накрывало чувство, что я вколачиваю в крышку гроба Клависа лишний гвоздь.
— Как ты учила стародраконий?
— По словарю.
— Вельское наречие знаешь?
— Да, оно легче стародраконьего.
— Как поправишься зайди ко мне, я передам тебе книгу на вельском, там многое о ткачестве и потоках.
— Хорошо, но вот в чем дело. Я не хочу, чтобы Клависа преследовали по моей вине, или обвиняли, или…
— Так сильно любишь его? — Рейнхард зло рассмеялся.
— Дело не в этом!
— Тогда в чем?
В том, что он спас меня, подумала я с отчаянием. Это важно для меня. Важнее учителя магии или этикета.
Виски Рейнхарда опять покрылись чешуей, взгляд стал темным и по-настоящему ледяным. Он словно бы расслабленно сидел в кресле, поигрывая кончиком волос, забранных в низкий хвост, но я видела за броней расслабленности почти боевое напряжение. Словно в любой момент он мог сорваться с места, чтобы крушить, ломать, сметать с лица земли. Под стальным самоконтролем крылась буря.
— Посмотрррим, а в ответ, ты станешь прриходить ко мне дважды в неделю, я сам выпрравлю тебе потоки.
Жутковатое глухое «р», словно помноженное на самое себя, снова звучало в его голосе. Заставляло беспокоится, заставляло помнить о поцелуе.
— Хорошо, — осторожно согласилась, боясь растревожить, спровоцировать этот невидимый ураган. — Я забыла поблагодарить вас за туфли. И за остальное. Если бы вы меня не выручили, пришлось бы потратить свои деньги, а их не так много. Так я остаюсь, да?
— Что? — задумчивый темный взгляд Рейнхарда обрел остроту.
— Я же останусь в Академии?
— Разумеется. Куда ты пойдешь такая необученная. Что до клана Тарвиш, хотя нет пока оставим это. Нужно перемерять параметры твоей магии, они не соответствуют заявленным кланом Тарвиш, что очень странно.
Ах да, лекарка сказала, что у меня много магии, но ведь всегда предполагалось, что мой дар невелик.
— Почему странно?
— Я видел, как меряют твою магию, и дар твой был редок, но мал. Дар может расти, но не в сто раз, не в двести. Предельное количество единиц магии у меня и императора — триста единиц, у тебя было всего двадцать. Очень низкий результат, а теперь…
Я с недоумением внимала его словам. У меня действительно было двадцать единиц дара, но… что значит «я видел, как меряют твою магию»? Я была совсем слаба, когда к нам пришло пожелание императора узнать уровень моей магии, но при это присутствовал только Клавис, его мать и лекарь. Неужели я могла забыть Рейнхарда?!
Могла ли?
А ведь точно… я что-то забыла. Сегодня что-то произошло… Что-то странное. Кажется Ария говорила о чем-то странном, но вот о чем?
Я потерла виски, нудная головная боль разлилась подобно огненной лаве, вымывая из головы все мысли, все чувства, все воспоминания. Этот поцелуй, туфли, проклятый белый мех смешались в моей голове в кашу. Было же что-то ещё, что-то важное, о чем я помнила весь день и вдруг забыла. В глазах потемнело, словно во всем мире выключили свет, сдавило грудь.
— Клео? Что с тобой?. Прошу тебя… Скажи…
Голос Рейнхарда, ставший в один миг таким далеким, вымывал из груди отвратительную боль, лился прохладой на горящий лоб. Книга. Книга сказала: «Попробуй ещё раз, с черным драконом». Если я попробую, боль пройдёт?
Почти вслепую я обхватила руками этот прохладный испуганный голос и притянула к груди, к губам, разрешая себе зарыться пальцами в атлас темных волос. Отдаваясь невидимому драконьему напору. Несколько секунд в мире не было ничего кроме дыхания, влажной и жадной нежности на губах, кроме Рейнхарда и едва ощутимого рыка, зарождающегося в его груди. Силы и твердости его рук.
Его ладони скользили по плечам к груди, ниже — к бедрам, присваивая, заставляя гореть, оставляя огненный отпечаток на коже даже через ткань.
— Клео… Мое солнце, мой цветок… Мое пекло…
Я хочу больше. Хочу увидеть его лицо, его прямой уверенный взгляд, поймать губами шепот, но он не позволяет. Стальная хватка блокирует мои руки, Рейнхард словно отрывает меня от себя. Невольно обхватываю его сначала руками, а после ногами, стремясь запечатать его в себе, оставить внутри часть его бесконечно прекрасной магии.
Но Рей не позволяет. Баюкает, будто потерянное дитя и по-монашески целует в лоб, а после, не удержавшись, сцеловывает на щеках слезы.
— Спи, — шепчет он.
И я засыпаю.
15. Тайны
Не просыпаться, а приходить в себя становится плохой традицией.
Сначала я увидела знакомый потолок, а после повернулась набок и увидела печальную Лике рядом с сердитым песиком.
Едва я открыла глаза, Лике переплела пальцы в комедийно-молитвенном жесте и потупилась:
— Ты выглядишь, как темный перевертыш на седьмой день отлова.
Я усмехнулась краем рта, а после спрыгнула с кровати, полная полузабытого чувства силы и утренней свежести. Голова вопреки собственному диагнозу была ясной. Ни боли, ни путаницы в голове, только смущение от собственной вчерашней смелости. Накинулась на красивого мужчину, как распоследняя блудница.
Почти танцующей походкой я подошла к зеркалу, но чуда не произошло. Вместо чувственной красавицы на меня смотрела узница сырого подземелья, не понаслышке знакомая с принудительной диетой и дефицитом солнечного витамина. Разве что глаза изменились. Вместо вызова и стали вечной борьбы в них был покой. Целое море равновесия.
— Седьмой день отлова, — бестрепетно напомнила Лике. — Но я уже все принесла, сделаем тебя прекрасной.
Я обернулась, и взгляд сразу упал на огромный поднос с бесчисленных количеством разноцветных плашек, фигурных флаконов, туб с кремом, среди которых наверняка были и с магическим эффектом. Уйдя от Клависа, я потеряла доступ к приятным материальных благам, и теперь они соблазнительно лежали у меня перед носом. Я бы не взяла, но Рейнхард сказал: «Зайди ко мне, я дам тебе пару книг». Поэтому пусть он даст эти книги мне, настоящей, а не потрепанному жизнью чучело с серой кожей и рыжеватым хаосом на голове.
— Буду должна?
Помедлив я все же взяла флакончик с прелестным кремом, который отныне стоил, как вся я вместе с песиком. Лике сглотнула и мужественно помотала головой, но драконья сущность не дала ей соврать:
— Ничего, но… Один маленький-премаленький вопросик, ты с ним целовалась?
Смущение залило меня душной волной, но я стойко кивнула. Я не сделала ничего плохого, и я хочу этот крем.
Лике совершенно по-детски захлопала в ладоши.
— Я так и знала! Он принёс тебя вчера на руках, уложил на кровать и сам поправил одеяло, и никого не пустил, хотя твой волк… собака на него рычала, ах… Но я должна тебе сказать…
— Погоди, — остановила я Лике, — Ария здесь? Или нет, не зови, скажи мне сама, ты видела меня на императорском приеме?
Прежде чем припасть к крему, я должна разобраться с некоторыми вопросами. Был ли тому причиной поцелуй или магия Рейнхарда, но в голове у меня начала выстраиваться довольно неприятная версия всего произошедшего со мной. Тот разговор с Арией выскользнул из памяти почти сразу, не оставив следа, но сейчас я его отчетливо помнила. Упреки драконов, их недоверие, холод Рейнхарда теперь собирались воедино, но сложенный пазл пугал меня.
— На императорском приеме ты была редким перевертышем. Высокомерная, сил нет, нос задрала, ни на кого не смотришь,
Крем выскользнул у меня из рук.
У меня оставалась слабая надежда на ошибку, но сейчас она умерла.
— Ты видела меня ещё где-то?
— Нет, — казалось Лике удивилась. — Клавис говорил, ты замкнутая, не любишь сборищ, и на императорский прием ты пришла только потому что обязана. Сама знаешь, иномирянки — редкость. Но вела ты себя отвратительно. Словом ни с кем не перемолвилась, прилипла к Клавису и даже драконьим мёдом побрезговала, приложила к губам, а глотка не с