— Ты не представляешь под каким прессингом я был…
— Это только слова! Пожалуйста, уходи.
— Любимая, ты меня прогоняешь? Я так долго ждал нашей встречи!
— Давид, пожалуйста, уходи, — упираясь руками ему в грудь, Алена была непреклонна. — Мне надо побыть одной и разобраться в своих чувствах.
И Давиду пришлось уступить. Он встал, сделал несколько шагов к двери и, обернувшись, с тоской и болью произнес:
— Это жестоко по отношению к нашей любви! Твои обвинения несправедливы! Но все равно я прошу у тебя прощение… Прости, и дай нам еще один шанс быть вместе! Я не переставал тебя любить! И готов хоть завтра жениться на тебе!
Чувства бурлили, эмоции захлестывали, но Алена молчала — его возвращение было слишком неожиданным для нее.
— Я буду ждать твоего прощения под твоими окнами… днем и ночью.
— Мы поговорим через несколько дней, — пообещала Алена, отстраняясь от прощального поцелуя.
Очень недовольный результатом, Давид ушел, забрав куртку и пакеты.
Закрыв дверь, Алена подошла к окну, посмотрела, как объявившийся «жених» кладет пакеты на заднее сиденье, садится в машину (не в красный кабриолет) и… остается на месте.
«— По телефону, наверно, разговаривает, — предположила Алена и, взяв букет, пошла за вазой на кухню»
Всю ночь она ворочалась и уснула лишь под утро.
Когда в семь утра Алена вышла из подъезда, из стоящей на том же месте машины вышел Давид.
— Ты что здесь делаешь? — удивилась она.
— Жду тебя. Ты же не дала мне свой телефон, а тревожить твой сон я не захотел. Вот дождался…
— Ты всю ночь ждал?
— Подумаешь ночь! Я буду возить тебя на работу и с работы, ждать под окнами твоего прощения!
— Вот этого не надо!
— Давай, я подвезу тебя?
— Спасибо, на метро быстрее.
И Алена поспешила к метро.
Каково же было ее удивление, когда, подойдя к адвокатской конторе, в которой проходила преддипломную практику, она увидела стоящего у машины своего бывшего.
— А на машине быстрее! — обворожительно улыбнулся Давид, сел в машину и укатил, оставив Алену в полном недоумении.
В пять часов машина стояла у дверей конторы, а рядом «раскаявшийся» молодой мужчина с роскошным букетом красных роз.
Так продолжалось всю рабочую неделю: он подвозил ее до работы, ждал в машине до обеда, вез в ресторан (а если она отказывалась сам шел за ней в кафешку), встречал с работы, ходил с ней по магазинам, отвозил домой и оставался под окнами на ночь… В дороге Давид ни слова не говорил о своей любви, рассказывая забавные истории, спрашивал о бабушке и дипломе, и только прощаясь, протягивал ей букет и признавался в любви. Он похудел, зарос щетиной, от былой сытости и лоска не осталось и следа, и Алена запаниковала: как поступить? Она стала плохо спать — ее мучала совесть, ей было ужасно жалко его, понимая, что, если так и дальше будет продолжаться, она будет просто вынуждена приглашать его в свой дом… на ночь.
— Давид, прошу, не приезжай в выходные, — не глядя на «влюбленного» мужчину, попросила Алена. — Мне надо сосредоточиться на дипломе.
— Как скажешь, — смиренно согласился Давид, хотя весь его брутальный вид говорил об обратном: о жесткости, решительности, эгоизме. — Но звонить то я могу?
Алена отрицательно покачала головой.
— Ты меня не простила? И больше не любишь?
— Мне надо подумать… — не ответила на его вопросы Алена.
И это вселило в Давида уверенность: он обнял «любимую», стал страстно целовать, и вместо того, чтобы отстраниться, Алена ответила на поцелуй, но через минуту оттолкнула его.
51
Два дня просидев дома в одиночестве, Алена поняла, что скучает по Давиду: по его обществу, по разговорам, по поцелуям…
Он ей нравился! И никуда от этого было не деться!
Но чувства ее к нему изменились: не было в них прежней восторженности и безоглядного доверия любимому человеку. Она хотела быть с ним, и даже заниматься с ним сексом (потому что первый раз кроме боли и «неудобства» ничего не почувствовала), а вот замуж…
Замуж за него она не хотела!
В ней что-то сломалось в ту предсвадебную ночь, и она уже не желала навсегда связать свою жизнь с этим человеком, но слова матери и бабушки о втором шансе для раскаявшегося, все чаще вспоминались Аленой, и она, боясь одиночества и подчиняясь влечению, решила дать их отношениям второй шанс.
«А может они правы: никто не умер, и есть возможность все исправить?»
В понедельник встретив Алену утром у подъезда, Давид выглядел отдохнувшим, побритым и был оптимистично настроен.
— Надеюсь ты не откажешься сходить со мной вечером в ресторан? — с надеждой спросил он, глядя на «бывшую» горящими глазами. — У меня сегодня день рождения! Я тебя встречу после работы и заедем на часок.
— Может, мне не ехать… — засомневалась Алена. — Родители твои сердятся на меня из-за отмененной свадьбы.
— С родителями и с друзьями мы отметим в субботу, а сегодня я хочу видеть только тебя!
И Алена согласилась.
В ресторане он не сводил с нее влюбленных глаз, предугадывал ее желания, признавался в любви, клялся в верности и обещал долгую любовь… Алена и верила, и не верила… Сердце ее спорило и не слушалось разума.
После ресторана они поднялись к ней за подарком. Выпитое вино кружило голову и провоцировало смелее заглянуть в будущее…
Войдя в квартиру, Давид обнял Алену и стал целовать… сначала нежно, осторожно, боясь отказа, но не получив его, жарко с ласками, поглаживаниями.
— Ты меня простила за недоразумения и расстроенную свадьбу? — спросил он, стаскивая с себя куртку. — Я тебя люблю…
— Да, — прошептала Алена отдаваясь его поцелуям. — Ты не виноват.
— Ты меня любишь?
Вместо ответа она обняла Давида за шею и прижалась к его телу.
Он подхватил ее на руки и понес в спальню, шепча на ухо о своей тоске по ней и ее телу…
На этот раз, помня свою первую «неудачную» попытку занятия сексом, она попыталась «расслабиться», но натиск его был слишком агрессивным, страсть слишком напористая и торопливая. Нетерпеливо стащив с нее одежду, он навалился на нее, жарко впился в ее губы, начал просовывать язык ей за зубы, надавливал, посасывал… ее подташнивало с непривычки, она попыталась отстраниться, уперлась руками ему в плечи… а он, не обращая внимание на ее реакцию, сжимал ей груди, пощипывал соски, переключая ее внимание с одного неприятного момента на другой…
— Расслабься и получи удовольствие… Резинки нет, но один раз можно…
Движением бедер он раздвинул ей ноги, уперся в нее каменной плотью… она испуганно замерла под ним, вцепилась в его плечи, ожидая боли… и он резко толчками стал входить в нее, застонал, поддал бедрами, скривился, остановился…
— Расслабься, детка, — недовольно произнес он, — или опять ничего не получится! Ты меня что не хочешь? Совсем сухая…
— Хочу… — простонала она, желая, чтобы это все поскорее закончилось.
Подсунув руки ей под спину и держа за плечи, он задвигался в ней, постанывая и кривясь от болезненного жжения, тяжело дыша ей в шею.
— Раздвинь ноги! — командовал он. — Шире!
И она послушно выполняла его приказы, закусив губу.
— Расслабься ты, наконец… — рычал он. — Надо было смазку…
Она лежала, морщась от боли при каждом его движении.
— Терпи, малышка… уже скоро… кончаю!
Он резко стал поддавать бедрами, глубоко входя и извергаясь в нее… раз… второй… третий… это была пытка — ей казалось, что ей внутрь загоняют огненный шомпол, так горело у нее внутри… оба стонали в голос от боли, возникающей при каждом толчке… Наконец, он замер в ней последний раз, напрягая мышцы, без сил повалился на нее, придавил, тяжело дыша и не спеша выходить… ждал, когда эрекция спадет, и он выскользнет из нее сам, так болезненны были его ощущения…
Она лежала под ним, терпела… его тяжесть, свою боль от жжения, неприятное распирание ее «чужеродной» плотью и радовалось, что это закончилось.
— Прости… — прошептала она, — я опять не смогла расслабиться…
— Не парься, детка — в следующий раз все будет классно — возьму смазку, — успокоил он и подумал: «— Это пытка… может, в рот будет не так болезненно… Хотя с этой неумехой опасно — еще прикусит…»
52
— Хочешь завтра же распишемся? — не довольный близостью со своей «бывшей невестой», предложил Давид. — Никому не скажем о свадьбе — ни моим, ни твоим, тайно поженимся, чтобы не завидовали и не вредили нам!
Алена посмотрела на любовника — она снова была влюблена в него, как будто и не было тех двух лет разлуки и обиды… и это не смотря на неудачный секс (удовольствия она не получила, но он на этот раз смог его получить и, возможно, в следующий раз все наладится), но она тоже повзрослела и уже по-другому смотрела на лежащего рядом с ней голого мужчину, понимая, что он ее уговорил, убедил и добился своего…
«— Ах, охмурить меня не сложно, я сам охмуриваться рад!..»
В его «слабенькие оправдания», рассчитанные на влюбленную «девочку», она не верила! — за два года можно найти возможности связаться с ней! Но она постаралась забыть подозрения и обиды и дать их отношениям второй шанс.
«— Зачем я ему? Денег нет, профессии нет, живу у бабушки, любовница из меня неумелая, хозяйка никудышная, — задавала она вопросы и не находила ответы. — Никакие условия и преграды не остановили бы любящего мужчину, чтобы быть вместе с любимой, прийти, оправдаться! И я бы ему поверила! А сейчас все по-другому… у нас начались „новые отношения“, и он должен завоевать мое доверие. И тогда, возможно…»
— Мне сейчас не до свадьбы, — отказала Алена.
— Колечко мое выбросила? — заволновался Давид. — Куплю новое.
— Не выбросила.
— Тогда надень на пальчик.
— Надену, но со свадьбой подождем. У бабушки недавно была операция.
— Жаль. Подождем, когда она поправится, — Давид сел в кровати и осмотрелся в поисках телефона. — Надо включить, а то поздравлять будут, неудобно не отвечать.