— Любила, наверно, вот и прощала ему «мужские слабости».
— Нет, это не любовь! Это мазохизм какой-то, самоунижение… Ты думаешь, она была несчастлива с отцом?
— Не знаю. Трудно разобраться в чужих отношениях, но она поехала с ним в эту поездку — значит, не захотела оставаться без него.
— А если бы не поехала, то осталась бы жива!
— Кто знает, что нас ждет за поворотом… надо жить здесь и сейчас! — философски заметил Михаил и сменил тему. — У меня на днях встреча назначена с возможным заказчиком. Пойдешь со мной в ресторан?
— Ты берешь меня на переговоры? — вытирая слезки, удивилась Алена.
— Какие переговоры? Просто пообедаем вместе, познакомимся и «посмотрим в глаза человеку, с которым собираемся работать». Ты тогда помогла с презентацией!
— И опять помогу — пойду с тобой на твой «обед»! А с кем встречаемся?
— С Саввой Иннокентьевичем Морозовым.
91Лето
Савва Иннокентьевич Морозов прилетел в Москву и первым делом навестил адвокатскую контору ныне преуспевающего адвоката Циклаури. Разговор происходил наедине, за закрытыми дверями, под охраной трех охранников, и увидев сей «царский кортеж» Давид быстро ретировался в кабинет, понимая о каких «неприятностях», сопутствующих поимке «золотой рыбки», говорил муж его бывшей невесты.
После ухода высокого гостя и разговора с перепуганным отцом, из «архива» которого исчезли записи об одном из его первых дел (начинающий адвокат, работая помощником одного из адвокатов обвиняемого, сохранил «копию» уголовного дела, которой и воспользовался, услышав знакомые фамилии, провел небольшое расследование и сопоставив даты, решив обеспечить своему сыну «безбедную жизнь», женив на внебрачной дочери богатого предпринимателя), вся семья срочно «отлетела» на историческую родину!
Как не хотелось Давиду возвращаться к жене и ребенку, расставаться со своей вольной, «холостяцкой» жизнью и «бизнесом», приносящим неплохой доход, не сравнимый с его официальной зарплатой, но жизнь дороже…
92
— Этот твой партнер очень богатый и занимается благотворительностью, — надевая в спальне кофейного цвета костюм, громко разговаривала Алена с мужем, достававшем из сейфа в гостиной «парадные» часы. — Я про него прочитала в интернете: у него дочка с больным сердцем, так он целый клинический центр для сердечников построил в Иркутске и бедным деткам операции проплачивает. Для людей старается — значит, хороший человек.
— Наивная ты, — усмехнулся Михаил. — Может, он грехи искупает!
— Какие грехи? — насторожилась Алена.
— У каждого свои грехи.
— Да… Кое-что и я хотела бы изменить в своей жизни, — вздохнула Алена и подумала: «— Не пустила бы маму в Африку… и познакомилась бы с тобой на презентации твоей компании — возможно, все были бы сейчас счастливы!»
— К тому же иногда заниматься благотворительностью выгодно — имидж и уход от налогов в одном флаконе.
— Бездушный сухарь! Что же ты благотворительностью не занимаешься?
— Не заработал еще столько денег, чтобы они лишними были.
— Помню, «миллион миллионов денег» хочешь заработать. А это сколько?
— До хрена!
— Миша! — укоризненно произнесла Алена, входя в гостиную.
Посмотрев на жену, Михаил улыбнулся.
— Ты очень красивая!
Он достал из сейфа свой свадебный подарок — коробочку с колье и серьгами с топазами и протянул Алене.
— Давай, застегну, — предложил он. — Нашему гостю ты понравишься.
— Ты хочешь продемонстрировать на мне свою состоятельность?
— Я не в том смысле, — смешался Михаил. — Знакомство с женой обязывает, и мне хотелось, чтобы между нами сложились теплые отношения.
— С чего бы это? Где он, а где я.
Но Михаил не ответил, застегнул колье на шейке жены и поцеловал.
Собравшись, они поехали в ресторан.
Савва Иннокентьевич — представительный мужчина среднего роста за сорок, с темными с проседью волосами их уже ждал (за соседним столиком сидели телохранители).
— Добрый день, — поднялся он из-за стола, кивнул «гостям» и, не протягивая руки Михаилу, сел. — Савва Иннокентьевич. Себе я уже заказал.
— Михаил, а это моя жена Алена.
Они сели за столик, к ним тут же подошел официант.
— Лосось и стейк, с овощами, маринованные огурчики и грибочки, сок… морковный или яблочно-морковный, от апельсинового у детей может быть аллергия.
— У детей? — поднял глаза на Алену Савва Иннокентьевич.
— Да, — кивнула Алена. — У нас двойняшки, пять недель.
— Только поженились и уже двойня⁈ Поздравляю! Дети — это дар Божий. Тогда… — мужчина достал из кармана коробочку, вытянул из нее за цепочку иконку и протянул Алене. — Божья Матерь — берегиня детишек, на Валааме освящал — одну дочке Лизоньке, другую тебе. Нам с женой Господь своих детишек пока не дает — жена уговорила на эко, но дочка… Скоро еще одна операция.
Он так просто перешел с ней на «ты» и так откровенно поделился своими «несчастьями», что Алена до слез растрогалась и с благодарностью приняла его подарок.
— Спасибо, она нам понадобится. И вашей дочке обязательно поможет!
— Надеюсь. Нелады с детишками?
— Просто Лёля худенькая, — с аппетитом набрасываясь на стейк, пояснил Михаил, — врачи боятся, что двойная нагрузка на организм будет ей не по плечу.
— Я справлюсь! — уверенно заявила Алена.
Савва Иннокентьевич одобрительно кивнул.
— Господь не дает испытаний не по силам, но можно помочь!
— Готов разделить это испытание с женой, — искренне заверил Михаил.
— Будь ей надежной опорой, и все образуется! — посмотрев на часы, Савва Иннокентьевич поднялся. — Пора. Спасибо, что нашли время познакомиться.
Он достал карточку, протянул Михаилу и посмотрел на Алену.
— Звони, чем смогу — помогу. Держи меня в курсе с детишками.
И Савва Игнатьевич, не оглядываясь, вышел из зала (телохранители пошли следом).
— И все? — разочаровалась короткой встречей Алена.
— А ты что хотела? — наливая ей и себе сок, усмехнулся Михаил и бросил салфетку на тарелку ушедшего гостя. — Мы познакомились, он подарил тебе иконку, просил звонить… Что еще нужно?
— Ну да… Теперь я знаю, как зовут его дочку, и что он верит в Бога, а он знает, что мы женаты, и я беременна. Вот и познакомились!
Взяв из руки жены иконку, Михаил встал, надел ее Алене на шею и, незаметно стащив вилку гостя из-под салфетки, зауспокаивал.
— Все прошло хорошо, а рабочие вопросы обсудим по телефону.
Сев на место, Михаил подозвал официанта и, пока Алена выбирала «сладенькое», спрятал вилку в пакетик и сунул его в карман пиджака — он верит Савве Иннокентьевичу, но лучше убедиться самому в их с Аленой родстве.
Через три недели тест на отцовство был готов, и Михаил, держа в руках бумажку с результатом — 99,9%, мучился сомнениями, но потом решил, что Савва Иннокентьевич должен сам сказать об этом своей дочери.
93
С эмбриончиками Алена ничего решать не захотела: пусть будет так, как получилось! К тому же к общему мнению несколько врачей-репродуктологов (даже с научными званиями) не пришли — случай был редкий и гарантий положительного вынашивания после удаления одного плода никто не давал.
И Алена решила наблюдаться еще и у подруги матери — Алена ей верила больше, чем другим «знающим» докторам.
— Теперь главное, чтобы плоды не вступили в конфликт между собой или с тобой! При отрицательном резус факторе такое происходит.
— Надо чтобы они подружились? А кто там мальчики-девочки?
— Не знаю, но девочки более жизнеспособны!
— А разница в четыре недели… она повлияет на развитие плода?
— Конечно, но роды могут произойти и в 37 недель, и в 40 — это зависит от многих факторов, но на 37-ой неделе рост ребенка уже 49 см, вес 2,5 кг, все органы сформированы. Конечно, даже несколько дней пойдут на пользу более слабенькому малышу, но восьмимесячные детки быстро нагоняют в развитии девятимесячных.
— Значит, настраиваемся на кесарево… на 37 неделе. Доносить бы…
94Осень
— Хорошо, что у нас мальчик и девочка, — гуляя под ручку с мужем по парку, радовалась Алена. — Они обязательно подружатся! И никакого «конфликта интересов» и соперничества между ними не будет!
— Будем надеяться, что твоя врачиха права, — не столь оптимистично согласился Михаил и погладил жену по животу, — и старший не будет обижать младшего.
— Старшенькая! — улыбаясь, поправила Алена, понимая невольную тревогу отца за своего «собственного» ребенка.
Хоть Михаил никогда не поднимал эту тему, но Алена, как заботливая мамочка, его понимала: мальчики чаще похожи на отцов, и видеть каждый день «копию бывшего» своей жены в своем доме, испытание еще то себе!
И Михаил, который месяц неизвестности смирялся с этим, но, когда они узнали пол детей (особенно пол старшего ребенка), он обрадовался: у него сын! а «чужой» ребенок — девочка! «копии бывшего» его жены в их доме не будет! Девочка, возможно, будет похожа на своего биологического отца, но поскольку она девочка, у него не будет мучительной ревности, как к «сопернику», при взгляде на старшего ребенка.
— Разница между ними с каждым месяцем становится все незаметнее.
— Ты меня закормил деликатесами — вот мальчишечка и отъедается за двоих на мясе! Хочу отварной картошки с селедкой и зеленым луком!
— Дааа, изысканным вкусом ты не отличаешься! — улыбнулся Михаил, вспоминая, как удивлялся ее пристрастиям в еде в первые месяцы беременности.
— Хочу! Хочу! Хочу! — шутливо капризничала Алена, чистя картошку и ставя вариться на плиту.
Но такие капризы были редкостью, и среди ночи жена его никуда не гоняла и «звезду с неба» не просила, и даже сексом они занимались почти каждую ночь (по требованию жены), приспосабливаясь к ее «неудобному положению».
С отцом Алена почти не общалась, деньги за его долю в своей квартире они с Галиной Викторовной выплатили, чем помогли отцу выкупить у племени двух «жен» — матерей детишек, купить соседний дом и поселить в нем вторую и третью «жену» — теперь у Ильи Анатольевича было три жены, борющихся за его внимание, а так же обеспечивать такое «семейство». Ему звонить было дорого, да и Алена была так занята своими «проблемами» (то изжога, то ноги отекут, то зуб развалился), что скучать по отцу не было времени.