— Ну, ты и тварь! А с женитьбой обломалась бы: один раз по дурости на шлюхе женился — совершил роковую ошибку и до сих пор из этого дерьма никак не вылезу!
Михаил вышел из кухни, закрылся в ванной, скинул пиджак и рубашку, набрал в пригоршню воды, плеснул в лицо, глубоко задышал.
«— Чего я так завелся? Испугался, что жена узнает про мои „грехи“, разочаруется и верить перестанет… Нет, Лёлька не перестанет! Зачем втянулся в эти бессмысленные выяснения? Почему обида на Гришку так долго не отпускает? Ведь я старался стать ему братом: защищал, хоть и младше был, всем делился, а он у меня жену увел… Предатель! Оба предатели! — с досадой подумал Михаил — обиды прошлого не отпускали, всколыхнули болезненные воспоминания. — И я отомстил! Трахнул его жену, в его доме, в его супружеской кровати… Надька каждый мой приезд в штаны лезла, надеясь на прощение и что заберу ее с собой в Москву, а я трахал ее напропалую, мстя обоим предателям! Гришка знал про нас, но не прогонял ее, что еще больше бесило, хотелось, чтобы лично застукал нас и в глаза ему посмотреть… тогда бы и мстить перестал! А когда отец и Гришка погибли… мстить стало некому. С Надькой, как отрезало, переводил ей деньги на пацаненка — грех свой перед Гришкой искупал, а она вон, как отблагодарила за помощь — опаивала, травила, соблазняла, трахаться с собой вынуждала, рассчитывая залететь от меня и привязать к себе ребенком… Так было и год назад: приехал, напился с расстройства после встречи на дороге… Подумал, что любовь у моей Снегурки с этим очкариком случилась, и я опоздал! И такое зло взяло! На себя! Что упустил свою желанную… не побежал за ней, из машины не вышел, не познакомился, не предложил быть вместе… на „дела“ свою Снегурку променял! Горько и обидно стало, что дважды лоханулся и один остался… Вот и сорвался, нажрался и отодрал бывшую, а она возомнила себе невесть что, и губы на семью раскатала! Сам виноват — поздно понял, что не надо было им с Гришкой мстить… его жену трахать — выходит, я поступил так же, как он: предал брата! Но эти „семейные разборки прошлого“ пора закончить и забыть! Теперь у меня своя семья и тащить в нее свои „грехи“ прошлого не хочу! Покаюсь Лёльке — она поймет…»
Умывшись холодной водой, Михаил успокоился, вытерся, взял пиджак и вернулся на кухню.
98
На столе стояла тарелка с борщом, хлеб, бутылка водки и две стопки.
— Поешь, а то ты с дороги, — елейным голоском, как будто и не было разборок, предложила Надежда, присаживаясь к столу и слегка запахивая халатик, оставляя возможность любоваться соблазнительной грудью в прозрачном бюстгальтере. — Наливай, Мишаня, выпьем по стопочке.
Михаил скривился, повесил пиджак на спинку стула, присел к столу.
— Нет! В этом доме я больше не ем и не пью! Давай, ка, проясним эту хрень с ребенком: с чего ты взяла, что Степка мой сын? Раньше ты об этом не заикалась.
— Ты женился! И перестал меня трахать!
— Уточним — трахать перестал гораздо раньше. Но Степку ты начала настраивать, что я его отец, после моей женитьбы — рассчитывала, что при знакомстве с моей женой он бросится ко мне со словами «папа дорогой и любимый», жена приревнует, разведется, подумав, что у меня здесь вторая семья: любовница и ребенок. Не надейся! Мы с ней никогда не разведемся!
— Поживем — увидим! — похоть в глазах блондинки сменилась ненавистью — сколько лет, после их развода, она пыталась вновь женить его на себе (особенно старалась, когда у него появились деньги), а он, никому не сказав, женился на какой-то студентке, не дав ей время расстроить их свадьбу. — Гриша целый месяц был в плавании, а ты к матери приезжал в отпуск… трахались с тобой и днем, и ночью целую неделю, как кролики!
Михаил готов был снова взорваться, но увидев многообещающую улыбку на пухлых губах «родственницы» и соблазнительно выставленные напоказ груди, успокоился (он умел вести переговоры, просчитывать ходы «противника») — намерения ее яснее ясного: вывести его на эмоции, напоить, затащить в койку и сообщить жене об их связи… Обломается!
— Доказательства есть?
— Ты сам сына признал: алименты платишь, только вот маленькие! Своим деткам тоже по полтинничку будешь выплачивать после развода с твоей нынешней?
— Заткнись! — сквозь зубы процедил Михаил и сжал кулаки — как бы не придушить ее ненароком! (оказывается семья — это его «ахиллесова пята», но знать об этом никому не надо), взял себя в руки и ухмыльнулся. — Я ведь могу и не платить, раз не нравится. Долго ты без моих денег и подарков протянешь?
Обиженно поджав губы, «соблазнительница» скривилась — без его «легких денег» ей не обойтись.
— Да и не похож он на меня! — продолжил Михаил, доставая из кармана пиджака сложенные листы. — Я русоволосый, кареглазый, среднего роста, а Степка темноволосый, длинный, глаза каре-зеленые. Как услышал от него «папа», озадачился: что за подстава? И обзавелся документом, не мое отцовство подтверждающим — 0%!
Надежда взяла листок, прочитала.
— И на Гришку Степка не похож! Опять подстава — родство у твоего сына с Милкой и мамой Таней — 0%!
— Что??? — вскинулась испуганная блондинка, забыв про обольщение «богатого родственника». — Это ты все нарочно подделал!
— Можешь сама сдать ДНК-тест, или мама Таня пусть сдаст и убедится.
— Нет! Свекрухе не говори! — подавшись вперед, умоляюще сложила руки перед грудью «сексуальная обманщица». — Она меня со свету сживет, если узнает, что Степка не ее внук! За тебя-то все мозги выклевала, когда я ей намекнула, что у нас с тобой не просто секс, и Степка может быть твоим сыном! Ты же ей не сын! Терпит наши трахи и Степку, потому что ты квартиру Милке купил и деньги платишь: мне алименты, ей помощь на жизнь!
— Что значит «не просто секс»? Какие «наши трахи» и алименты? Уясни, наконец, что Степка не мой сын! Что между нами давно ничего нет, и не будет!
— Ты ему крестный отец! Вот и содержи его, раз его законный отец погиб!
Михаил смотрел на эту развратную, наглую обманщицу и поражался ее цинизму, распущенности и алчности — в молодости, обманом выйдя за него замуж, она — восемнадцатилетняя девчонка! трахалась с несколькими мужиками одновременно! Оказывается, ему тогда крупно повезло, что он быстро с ней развелся (а он не понял этого, переживал, мстил), а главное, что его с ней ничего не связывает… хотя за свою месть бывшей жене и брату чувствовал свою вину…
— Жалела, что не залетела от меня… Лучше вспомни с кем еще трахалась, когда муж в море был — пусть он вас и содержит!
— Денег жалко? Да у тебя их куры не клюют!
— Работай и у тебя деньги будут, а ты столько лет сидишь у меня на шее и «в благодарность» пытаешься разрушить мою семью! — как только Михаил упомянул об угрозе своей семье, он стал жестоким и расчетливым: больше он не будет церемониться с этой «отравительницей» и терпеть ее интриги. — Все, не захотела по-хорошему оставить меня и мою семью в покое, будет по-плохому: лафа для тебя закончилась — денег больше не будет!
— Нет, Мишаня, пожалуйста! — блондинка схватила Михаила за руки. — Не бросай нас! Не говори свекрухе, что он не твой и не Гришкин — как мы жить будем все вместе в одной квартире? Пусть она думает, что он твой!
Михаил отцепил женские руки от своих рук и, откинувшись на спинку стула, оценивающе посмотрел на бывшую — неужели ее измены с его братом так задели его, что он пошел на подлость (было бы из-за кого мстить! Надо было развестись и забыть о них!), и уже долгое время искупает свой «грех»…
— Ну, уж нет! Разбирайтесь сами! Я женат, у меня семья! Сплетни и чужие дети на стороне мне не нужны.
Разочарованно глядя на «богатого бывшего» из-под выщипанных бровей, Надежда (потеряв всякую надежду затащить его в постель и заснять их секс, а потом шантажировать его их связью, а лучше послать это видео его драгоценной женушке!) предложила «выход», озвучиваемый ей уже несколько раз, но остающийся без внимания Михаила.
— Вот если бы ты нам со Степкой квартиру купил, как Милке, но в другом городе, тогда бы я начала новую жизнь! Вышла бы замуж! И от тебя бы отстала — сплетни о нас и «чужие дети» к тебе никакого отношения бы уже не имели! А со свекрухой какая личная жизнь? Одна радость: дождаться тебя и потрахаться!
— Я смотрю ты никак не угомонишься и не воспринимаешь мои слова в серьез… Повторяю: ни денег, ни подарков ты больше не получишь! А на счет квартиры… — Михаил помолчал — в осуществлении ее «мечты» он увидел свое искупление. — Я подумаю.
99
Дверь открылась, в коридоре послышались радостные возгласы, шуршание пакетов, топанье ног… Надежда быстро запахнула халат, пряча прозрачное белье, на кухню одетый вбежал тощий пацаненок лет восьми.
— Папа! — бросился он на шею Михаилу. — Я тебя так ждал! Это все мне?
Что оставалось делать Михаилу? Он обнял парнишку, посадил на колено.
— Степ, я тебе уже говорил… Я не твой папа, я крестный.
Мальчик посерьезнел, перестал улыбаться.
— А мама говорит, что ты папа, настоящий, и что мы скоро поедем к тебе домой в Москву!
— Она пошутила. Я папа другим деткам, они со своей мамой — с моей женой живут со мной в нашем доме в Питере, а тебе я крестный папа — не настоящий, и твой дом здесь.
— Не хочу здесь! Я хочу к тебе в Москву!
— Приезжайте с мамой в гости, поселю вас в гостинице, погуляете по городу, в аквапарк, зоопарк сходите.
— А ты с нами пойдешь?
— Нет… — выдохнул Михаил.
Он представил, как они с Надеждой и Степкой гуляют по улицам… Надежда будет виснуть у него на руке, недвусмысленно прижиматься, целовать его, всем своим видом показывать, что у них «сплошной интим» (затащит его в магазин, попросит купить вещи, заставит смотреть на свои прелести — оно ему надо?)… с другой стороны его за руку будет держать довольный Степка — и все это будет выглядеть, как его «счастливая семейка»! Вторая! Нет! Такой двоякой ситуации допустить нельзя! Жена не поймет и не одобрит… Расстраивать ее нельзя — она ему детишек родила (ей бедной живот и матку располосовали), а он ей фотки с прогулки со «второй семейкой»! Но как объяснить мальчишке, почему он не хочет провести с ним хоть час своего времени…